Он говорил искренне, я это чувствовал.

— Согласен.

— Ну тогда приступим к делу. Я всё же надеюсь, что смогу поспать хотя бы пару часов, — он вытащил из кармана часы на цепочке и посмотрел время. — Лекарей катастрофически не хватает, поэтому работаем без сна и отдыха. Не торопятся сюда лекари. Знают, что их здесь ждёт.

Родион Романович вскрыл все коробки, что я привёз. Ещё раз пересчитал, проверил пломбы, защитные элементы, и даже некоторые препараты вскрыл и попробовал.

— Всё хорошо. Где документы? Дайте распишусь, — сказал он онемевшими губами, на которые для пробы намазал наш анестетик.

— Роман Родионович, могу я к вам обратиться с просьбой? — спросил я, когда лекарь поставил все необходимые подписи и печати.

— Можете. Сделаю всё что в моих силах, — с готовностью ответил он, убрал ручку в нагрудный карман халата и внимательно посмотрел на меня.

— Позвольте остаться в госпитале и помогать с больными, — решительно произнёс я.

— Что? — подал голос Глеб, который слонялся у задней двери и поторапливал меня пойти с ним в столовую.

Но я лишь отмахнулся. Его сюда никто не звал — сам напросился. Тем более ему необязательно здесь оставаться, ведь на меня вряд ли кто-то будет покушаться в военном лагере.

— Я буду только рад помощи. У нас не хватает рук, поэтому можете хоть завтра с утра приступать к работе. Я найду, чем вас занять.

— Благодарю, Родион Романович.

Мы попрощались, и я вместе с Глебом вышел на улицу.

— Ты что удумал? Здесь опасно. Фронт совсем рядом! — возмущенно проговорил Глеб. — Когда выгружали грузовик, я видел в небе всполохи от магии стихийников. А если османы доберутся сюда? Колонна завтра выдвигается обратно, и мы…

— Ты можешь ехать, а я остаюсь, — твёрдо заявил я.

— Нет, так не пойдёт. Мне платят за то что я тебя охраняю. Как я могу вернуться без тебя?

Я остановился и повернулся к нему.

— Значит так. С этого момента я освобождаю тебя от всех обязательств. Ты больше не мой телохранитель. Не волнуйся, тебя не уволят, а вновь переведут на охрану особняка. Ты будешь получать ту же оплату, что и раньше. Согласен?

Глеб замер, выжидательно уставившись на меня. Скорее всего пытался определить, шучу я или нет. Но я не шутил. Я принял решение и не отступлюсь от него.

— Думаю, ты знаешь мой ответ, — глухо сказал он. — Если ты остаешься, то и я тоже.

— Как хочешь, — пожал я плечами. — Но тогда ты не будешь просто слоняться за мной по лагерю, а будешь работать наравне с другими. Завтра сходим к начальнику лагеря и спросим, к каким работам тебя можно пристроить.

— Ладно, как скажешь, — пожал он плечами.

Первым делом мы сходили в столовую, где съели тушеное мясо с картошкой и выпили сладкий компот с блинами.

Затем пошли к коменданту устраиваться на ночлег. Нам выделили двухъярусную кровать, в одном из домов. Удобств особых не было, но меня это не напрягало, в отличие от Глеба, который расстроился, узнав, что душа и ванной нет, а баню топят раз в два дня.

На следующее утро я проснулся от криков и звуков техники, доносящихся с улицы. Закутавшись в одеяло, спустил ноги на ледяной пол и быстро подошёл к окну. От грузовика в госпиталь носили раненных бойцов.

— Что такое? — сонно спросил Глеб.

— Раненых привезли, — ответил я, быстро одеваясь.

На бегу застёгивая пальто и поправляя на плече рюкзак с зельями, выбежал на улицу и рванул к грузовику. В кузове уже никого не было, а два запыхавшихся медбрата заносили в госпиталь последнего раненного.

Я зашёл вместе с ними в приемно-сортировочный отдел. Лекари бросались от одного к другому, пытаясь определить, кому нужна срочная помощь, а кто может подождать. Я решил не дожидаться разрешения или указаний и подошёл к окровавленному мужчине, который безучастно смотрел вверх единственным уцелевшим глазом.

— Я вам сейчас помогу. Боль уйдёт. Выпейте это, — я откупорил пробирку с зельем «Исцеления» и хотел приподнять ему голову, но вдруг замер и еле слышно выдохнул. — Не может быть.

В обгоревшей, окровавленной одежде на кушетке лежал… граф Орлов. Его мелко трясло, из ран на теле сочилась кровь, левый глаз заплыл, щека в мелких ранках.

— Сергей, это я Саша Филатов, — я прикоснулся к его плечу.

Мужчина медленно повернул ко мне голову и посмотрел помутневшим глазом. Сначала его лицо ничего не выражало, но потом его взгляд прояснился и губы чуть дрогнуло подобие улыбки.

— Саша, — выдохнул он слабым, охрипшим голосом. — Что ты здесь делаешь?

— Потом поговорим. Сначала вам надо выпить моё лекарство. Оно поможет, — я приподнял его голову, а Орлов послушно открыл рот и в два глотка выпил целебное зелье.

Я же тем временем начал снимать с него обгоревшую одежду и осматривать раны, которых было огромное количество. Все они походили на осколочные, но я не нашёл ни одного куска металла.

— Что с вами случилось? — спросил я, заметил, что Орлова перестало трясти, а мелкие раны начали затягиваться. Зелье действует.

— Долго рассказывать. Много всего случилось. Даже не верится, что добрались до своих.

— Откуда столько ран?

— Есть у османов лёгкие отряды, которых называют акинджи. Они мастера ловушек. Я подорвался на ледяной мине, которой они обложили наш обратный путь… Мне иногда казалось, что они везде. Куда бы мы не пошли — ловушки.

— Ясно, отдыхайте. Не тратьте силы на разговоры.

Убедившись в том, что жизни графа Орлова ничего не угрожает, я переключился на остальных больных. У двоих были серьёзные ранения, поэтому я потратил на них ещё по зелью «Исцеления», а также сбегал на аптекарский склад и выпросил у вчерашних уже знакомых женщин пару упаковок обезболивающих инъекций. Лекари всех больных обложили своими артефактами, но я им не доверял, поэтому решил действовать своими, аптекарскими методами.

Я старался быть полезен, поэтому помогал переодевать больных и перекладывать их на каталки, обрабатывал и перевязывал раны, подносил уставшим измотанным людям горячий сладкий чай с куском мясного пирога, и делал многое другое.

Только когда всех раненных и больных развели по палатам, а двоих начали готовить к операции, я смог передохнуть. Оказалось, что время уже давно перевалило за полдень, поэтому только сейчас я почувствовал, как сосёт под ложечкой от голода. А ещё меня удивило, что за всё это время никто из лекарей не спросил, кто я такой и что здесь делаю. Либо их уже предупредили обо мне, либо они были рады любой помощи.

Я вышел на улицу и увидел Глеба, который нёс полную охапку дров в сторону бани. Я подошёл к нему и с усмешкой спросил:

— Нашёл себе занятие?

— Начальник лагеря занят, поэтому пошёл к коменданту, а тот навалил на меня работы, будто здесь больше никого нет, — буркнул он. — Я уже воды натаскал от реки. Литров сто, не меньше. Затем выбил пыльные матрасы. На кухне картошки на неделю вперёд начистил, сейчас вон дрова в предбанник перетаскиваю, чтобы подсохли. Короче, скоро меня доведут, и я вступлю в ряды военных подразделений, чтобы не быть мальчиком на побегушках.

— А я тебе предлагал возвращаться домой, — улыбнулся я. — Сегодня колонна выдвигается обратно. Езжай в Москву.

— Нет. Ты здесь жизнью рискуешь, а я буду дома отсиживаться? Не выйдет! За кого меня принимаешь? — он пробуравил меня взглядом, поправил охапку дров и свернул к бане, я же пошёл в столовую.

Там я встретил уже знакомого аптекаря, который тоже намеревался остаться работать в госпитале. Он сидел за столом и с аппетитом обгладывал мясо с мозговой кости.

— Привет, Гена. Ну что, не передумал оставаться? — спросил я и опустился напротив.

— Здорова, Сашка, — он вытер руку об штанину, привстал и пожал мне руку. — Не-а, с утра уже ходил к Родиону. Он только рад. Говорит, лишних рук здесь нет. Я напросился работать на складе. Там тепло, уютно и две милахи, — он подмигнул мне и рассмеялся.

— Понятно. Думал, что с больными будешь помогать.