— Геннадий, возьмите себя в руки, — его голос стал жестче. — У нас важная задача. Думать, сошли ли вы с ума, и все такое будете потом. Сейчас важнее всего найти Маргариту.

Я сделал глубокий вдох. Выдох. Приказ. Есть приказ. Это помогло. Я отпустил ограждение, выпрямился, стараясь прийти в себя. Мы осмотрелись. К нам, запыхавшись, по лестнице подбежал Егор.

— Олень оказался бандитом, как мы и предполагали! — выпалил Егор, пытаясь отдышаться. — Оборотень! Вон он идет!

Он указал, в сторону подножия башни. По дорожке, петляя между деревьями, быстрыми, пружинистыми шагами шел парень.

— Пошли за ним! — скомандовал Владимир.

Мы рванули вниз по гулкой металлической лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Скорость у этого «оленя», конечно, была как у гепарда. Мы едва поспевали за ним, стараясь держаться в тени деревьев, перебегая от одного ствола к другому. Он вывел нас к подножию Останкинской башни и вел себя странно — остановился, начал озираться, будто кого-то ждал. И действительно, там был еще кто-то. Молодая девушка, стоявшая у входа в башню и нервно теребившая ремешок сумочки. Видимо, просто случайная прохожая.

И тут началась заварушка. Оборотень-олень подошел к ней и что-то резко, гортанно сказал. Она испуганно отшатнулась, попыталась уйти, но он схватил ее за руку. Она вскрикнула. Он замахнулся, чтобы ударить, и тут же вытащил из кармана веревку с петлей. Он что, собирался ее повесить прямо здесь? Или чем-то напоить? Было непонятно, но явно ничего хорошего.

Мы хотели было вмешаться, броситься на помощь, но нас опередили. Из темноты, как черти из табакерки, вылетели двое парней. Они двигались так же быстро и бесшумно, как и олень. И один из них, тот, что пониже и пошире, с характерной полосатой маской темной шерсти на лице, был до боли похож на… енота. Второй был повыше, худее, с длинными, прижатыми к голове ушами — вылитый заяц.

Началась возня, дикая, яростная борьба. Кровь летит во все стороны. Кулаки свистели в воздухе. Это была не драка, а какая-то первобытная, звериная грызня. Они рычали, кусались, царапались. Енот вцепился оленю в ногу, заяц пытался зайти со спины. Олень отшвырнул енота, ударил зайца рогами, которые, казалось, выросли прямо у него из головы.

Мы стояли в оцепенении лишь долю секунды. Девушка, пользуясь моментом, с визгом бросилась бежать. И когда она пробегала мимо фонаря, свет выхватил из темноты блеск на ее шее. Владимир замер. Я тоже увидел. Изящное серебряное колье с крупным, темным камнем, переливающимся фиолетовым. Точно такое же украшение я видел на фотографиях в кабинете. Владимир дарил его Маргарите на годовщину свадьбы. Он сам мне об этом рассказывал. Оно было единственным в своем роде.

— Маргарита?.. — выдохнул Владимир.

Мы поняли, что что-то не так. Возможно, это она, под какой-то личиной. А может, и нет, и это просто ловушка. Но медлить было нельзя.

— Вперед! — рявкнул я, и мы бросились в самую гущу свалки.

Я налетел на зайца сбоку, сбив его с ног. Он оказался на удивление крепким и тут же вскочил, пытаясь лягнуть меня задними лапами, как настоящий заяц-переросток. Владимир же, двигаясь с нечеловеческой скоростью, ушел от удара рогов оленя и врезал ему в бок. Тот взревел от боли и ярости.

Енот, освободившись, снова вцепился оленю в ногу. Воздух наполнился рычанием, визгом, звуками ударов. Это была настоящая мясорубка. Я увернулся от когтей зайца, провел подсечку и, пока он падал, ударил его рукояткой пистолета по затылку. Он обмяк.

Но олень, увидев, что дело плохо, отшвырнул енота мощным ударом головы, развернулся и бросился бежать. Не в парк, а в сторону монорельсовой станции. За ним, прихрамывая, поскакал енот.

— За ними! — крикнул Владимир.

Мы рванули следом. Но они были быстрее. Мы выскочили на платформу как раз в тот момент, когда двери поезда с шипением закрылись. Мы видели их в окне. Олень, уже снова принявший облик человека, и енот, превратившийся в низкорослого, широкого мужика. Они смотрели на нас с ухмылкой. Поезд тронулся.

— Черт! — я ударил кулаком по колонне. — Не успели!

Я посмотрел на Владимира.

— Вы можете?.. — начал я, но осекся.

— Нет, — покачал он головой. — Сил маловато. После полета… нужно время.

Мы рванули к машине. Егор уже ждал нас, мотор ревел.

— Куда?

— За поездом! — крикнул я, запрыгивая на переднее сиденье.

Мы мчали по ночным улицам, пытаясь не упустить из виду вагон монорельса, скользящий над нами.

— Он едет до конечной! — сказал Егор, глядя в навигатор. — Ипподром!

Но когда мы прибыли на станцию, было уже поздно. Поезд стоял пустой. Они ушли. Растворились в толпе или в ночи. Мы упустили их.

Мы стояли на пустой платформе, глядя на огни города. Ночь была холодной, но я этого не чувствовал. Меня сжигала изнутри смесь адреналина, ярости и бессилия. Мы были так близко. И мы их упустили...

— Черт побери! — Владимир ударил кулаком по перилам. — Они нас обвели вокруг пальца.

Мы стояли на пустой платформе Ипподром, глядя вслед уходящим огням города. Погоня закончилась ничем.

— Возвращаемся, — сказал я. — Обратно в Останкино. Там однозначно что-то есть. И тот вампир-режиссер, он точно что-то знает. Надо его допросить.

— Вопрос только как, — мрачно заметил Егор. — Там везде охрана.

— Будем разбираться на месте, — решил я.

Когда мы прибыли обратно к телецентру, там уже вовсю кипела деятельность. Полиция. Скорая. Мигалки. Целый улей, разворошенный палкой. Нас встретила плотная толпа из зевак. Они гудели, толкались, вытягивали шеи, создавая живую, колышущуюся стену. Сверху, с окон телецентра, свешивались любопытные головы, тыча в нашу сторону телефонами, снимая, комментируя, уже вынося свой вердикт в прямом эфире для своих подписчиков.

Вспышки фотоаппаратов — налетели журналисты. Как стервятники на падаль. Они прорывались сквозь оцепление, щелкая затворами, тыкали микрофонами в лицо каждому, кто выходил из здания, выкрикивали вопросы, перебивая друг друга.

— Что здесь произошло?! Кто жертва?!

— Это правда, что убит известный режиссер Воронов?!

— У вас есть комментарии?! Это связано с его последним скандальным проектом?!

— Говорят, это ритуальное убийство!

Мы пробирались сквозь эту галдящую толпу, расталкивая людей локтями. На асфальте, в центре оцепления, накрытый белой простыней, лежал труп. И из-под простыни, как нелепый, чудовищный восклицательный знак, торчал… осиновый кол.

Я похолодел. Кровь отхлынула от лица. Это был он. Режиссер-вампир. Его убрали. Быстро. Жестоко. И демонстративно. Не просто убили — казнили.

«Какого черта?! — подумал я, стискивая зубы. — Нам только что оборвали единственную ниточку, за которую мы могли ухватиться! Зачистили свидетеля!»

Я смотрел на этот кол, и в голове билась одна мысль: мы опоздали. Снова. Владимир молчал, но я видел, как в его глазах, на мгновение ставших почти черными, полыхнула ярость. Его убрали. Он провалил задание. Или он слишком много знал. Или и то, и другое. Паника начала подступать к горлу. Мы снова были в тупике. А враг, кем бы он ни был, играл на опережение. Заметал следы. Грубо. Эффективно.

Я понял, что нам нужно срочно пробраться внутрь. Там точно должно что-то быть. То, что даст нам хоть еще какую-то зацепку. Улика. Деталь. Что угодно.

— Владимир Сергеевич, отвлеките их, — сказал я, кивнув в сторону капитана, который как раз пробивался к нам сквозь толпу. — Ведите беседы, переговоры, что угодно. Мне нужно внутрь.

Он кивнул, его лицо снова стало непроницаемой маской. Пока он, используя все свое аристократическое обаяние, заговаривал зубы старшему лейтенанту, который подбежал первым, жестикулируя, выражая скорбь и возмущение, я, пользуясь моментом, шмыгнул мимо оцепления. Все силы полиции были брошены на первый этаж и улицу, на фиксацию улик и разгон толпы. Проскользнул за спиной у зевающего патрульного и метнулся к служебному входу, скрывшись в тени здания.