Наконец, мы дошли до двери с табличкой «КПЗ». Капитан открыл ее своим ключом. Я ожидал увидеть ряды решеток с хмурыми, татуированными лицами, но реальность оказалась прозаичнее. Небольшой предбанник, где за столом сидел скучающий сержант, и несколько камер. В них было почти пусто. Только парочка потрепанных проституток, одна из которых методично пыталась поджечь сигарету от лампочки, и бомж в старом, грязном пальто, которое, казалось, само могло стоять. Забавно, что он держал в руках связку сдувшихся шариков, на которых криво было написано «Любимым полицейским». Видимо, его задержали на выходе из магазина приколов.

— Видимо, за решеткой ему комфортнее, чем на воле, — пробормотал я. — Бесплатный отель.

— Ну логично, — хмыкнул Владимир. — Тут тепло, трехразовое питание, красотки рядом…

Я посмотрел на «красоток». У одной был такой синяк под глазом, что он мог бы сойти за модный макияж. У второй отсутствовала половина передних зубов.

— Ну как красотки, — меня передернуло. — Я даже не уверен, что это женщины. У той, что слева, кадык больше, чем у меня. Брр.

— На его вкус сойдет, — пожал плечами Владимир.

Но бандитов, которых должны были допрашивать, рядом с ними не оказалось. Ни Енотова, ни того, второго, которого привезли ребята Финча. Камеры были пусты. У капитана полезли глаза на лоб. Он выглядел так, будто ему только что сообщили, что его любимую собаку съели.

— Что ж такое?! Где они?! — заорал капитан на дежурного сержанта, который от неожиданности аж подпрыгнул на стуле.

— Должны были быть здесь! — проблеял тот, судорожно листая журнал.

— Кто должен был за ними следить?! — капитан ткнул в него пальцем.

— Я, сэр… — сержант вжал голову в плечи.

— Ты знаешь, где они сейчас?!

— Нет, сэр!

— Раздолбаи! — рычал капитан, его лицо покраснело. Он схватил со стола какую-то папку и швырнул ее на пол. — Быстро проверить камеры!

Мы пошли вместе с ними в комнату наблюдения. Там, перед рядами мониторов, сидел еще один лейтенант и с упоением резался в «косынку» на компьютере. Капитан отпихнул его от кресла.

— Давай сюда! Запись за последний час!

Лейтенант заклацал мышкой. На экране появилось сообщение: «Файл не найден». Пустой экран.

— Что? Какого черта?! — капитан ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула клавиатура. — Так, опрос! Быстро! Всех, кто был в здании!

Мы вернулись к камерам. Капитан, как коршун, подлетел к проституткам.

— Ну-ка, красавицы! С кем сидели эти двое бандитов?! Рассказывайте!

— Мальчиков мы не видели, — протянула одна из них, поправляя сбившийся парик, из-под которого торчали ее собственные, черные волосы. — Нас привели, тут был только вот этот.

Она махнула в сторону бомжа. Тот сидел на нарах, икал, хрюкал и, казалось, находился в полной нирване. Капитан подскочил к нему.

— Ты! Видел их?

— Видел… — пробормотал тот, не открывая глаз. — Енот тут бегал… с зайцем… Они тут круги наматывали… весело было… ик…

— Что за бред ты несешь, старик?! — капитан схватил его за воротник пальто и потряс так, что из карманов посыпались пробки от пива и засохший хлеб. — Отвечай! Видел их? Когда?

— Кого? — бомж непонимающе уставился на него мутными глазами.

— Парней! Двух! Вчерашних!

— Да не видел их я… — промямлил он и снова икнул, выпустив в лицо капитану облако перегара.

Пока капитан пытался вытрясти из пьяного бомжа хоть что-то внятное, я присел на корточки, делая вид, что поправляю шнурок. Мой взгляд зацепился за что-то на полу, под нарами. Я присмотрелся. Клочки шерсти. Серой и белой. И едва заметные, тонкие царапины на бетонном полу. Следы когтей. Такие, что сразу и значения не придашь, спишешь на мусор. Но, зная примерно, с кем мы имеем дело, два плюс два я сложил. И в результате получилось уравнение, от которого волосы вставали дыбом. Оборотни. Енот и заяц. Не кличка, как я предполагал изначально. Просто красота.

Я встал и, не привлекая внимания, подошел к Владимиру.

— Посмотрите, там, под лавкой, — тихо сказал я, кивнув в сторону камеры.

Он мельком глянул, его зрачки на долю секунды сузились. Он посмотрел на шерсть, потом на следы.

Тем временем в участке началась настоящая свистопляска. Капитан, красный как рак, метался по коридору, раздавая приказы.

— Код красный! — орал он в рацию. — Уголовный розыск на уши! Все патрули в ружье! Перекрыть вокзалы, аэропорты! Мне нужны эти двое! Живыми или мертвыми! Желательно, мертвыми!

Вокруг забегали запуганные лейтенанты, роняя папки и сталкиваясь друг с другом. Дежурный сержант судорожно пытался позвонить по трем телефонам сразу. Проститутки, пользуясь суматохой, пытались стащить со стола пачку сигарет С зажигалками. Начался хаос.

Ну, а нам в этой кутерьме снова лишь сказали, что позвонят. Капитан, уже на бегу, пролетая мимо нас, на секунду остановился.

— Не знаете случайно, куда они могли пойти? Может, есть какие-то норы, логова?

Мы лишь пожали плечами. Потому что мы были без понятия. Но теперь я точно знал одно: мы имеем дело не с сектантами. И полиция здесь была бессильна, как ребенок с водяным пистолетом против танка.

— Все, — сказал Владимир, когда мы вышли из участка. — Хватит играть по их правилам. Едем в Останкино.

Пока мы мчали по ночному городу, он сделал несколько звонков. Говорил он тихо, отрывисто, на каком-то незнакомом мне языке.

— Я направил своих знакомых через «Связи» проверить телестудию, — пояснил он, убирая телефон. — Может, там сейчас животные какие снимаются. Например, енот.

Через десять минут телефон снова зазвонил.

— Олень, — коротко сказал Владимир, выслушав собеседника. — Съемки передачи «В мире животных» или что-то в этом роде. Программа собирает огромное количество просмотров. Идем туда.

Мы прибыли в телецентр. Благодаря «Связям» Владимира нас пропустили без лишних вопросов, как VIP-гостей, которые пришли посмотреть на шоу вживую. Телестудия внутри оказалась совершенно не такой, как я ее себе представлял. Никакого глянца и волшебства. Это был грязный, прокуренный муравейник. В коридорах, заваленных какими-то картонными декорациями и мотками проводов, стояли уставшие, помятые люди. Гримеры с сигаретами в зубах матерились на осветителей. Полуголые танцовщицы, дрожа от холода, пили коньяк прямо из горла. Кто-то блевал в углу. Моя картина мира, где телевидение было чем-то волшебным и недосягаемым, посыпалась, как старая штукатурка. Кто бы мог подумать, что в шоу-бизнесе так гадко. Хотелось помыться железной щеткой после этого.

Нас встретила менеджер, женщина лет сорока с хищной улыбкой и взглядом, который, казалось, оценивал, сколько можно с нас содрать.

— О, Владимир Сергеевич! Какая честь! Проходите, проходите! — защебетала она, повиснув на его руке. — Мы так рады вас видеть!

Она провела нас в зрительный зал, попутно рассказывая, какая у них замечательная программа. На сцене, среди декораций, изображавших лес и сделанных, казалось, из картона и крашеной ваты, суетились рабочие. Все это выглядело жалко, как школьный спектакль. Но я знал, что на экране, после монтажа и спецэффектов, это будет выглядеть просто бомбой для телезрителей.

Мы заняли места. Началось шоу. Ведущий с натянутой улыбкой рассказывал что-то о дикой природе, а затем на сцену вывели его. Оленя. Красивое, мощное животное с ветвистыми рогами. И тут я увидел, как он опешил. Его взгляд метнулся в нашу сторону, он замер, нервно прядая ушами. Видать, не любят животные новых людей и публичное внимание, даже если они кинозвезды.

На площадке началась паника. Олень взбесился. Он захрапел, ударил копытом, и картонный лес разлетелся в щепки. Зрители завизжали, повскакивали с мест. Ведущий, потеряв свою улыбку, с испуганным писком запрыгнул на операторский кран. Дрессировщики, двое мужиков с лицами пропитых алкоголиков, пытались его успокоить, махали руками, что-то кричали. Но попытка усмирить зверя оказалась плачевной. Олень взбрыкнул, отшвырнув одного из них в сторону, и рванул прочь из студии, сшибая на своем пути камеры и осветительные приборы. Он выбежал в коридор и двинулся, по всей видимости, в сторону Останкинского парка, к башне.