— Павел, у тебя есть монетка? — спросил я, решив положиться на волю случая.

— Есть. На! — протянул он пятирублёвку. — А тебе зачем?

— Орёл или решка?

— Орёл.

— Хорошо, — вздохнул я и движением большого пальца отправил монету в полёт.

Она блеснула в свете фар проезжавшей мимо машины, а затем упала на мою изрезанную морщинами ладонь.

— Орёл. И что это значит? Я что-то выиграл? — с недоумением посмотрел на меня Павел.

— А это значит… Добро пожаловать во взрослую жизнь, внучок, где тебя ждут жестокие разочарования, удары судьбы, подлые люди и прочие прелести, — невесело усмехнулся я и передал ему свой телефон. — Послушай последнюю запись диктофона.

Павел нахмурился и сглотнул, будто почувствовал нечто нехорошее. Но всё же взял мой аппарат и принялся слушать запись.

Наши с Бергом распалённые голоса звучали довольно отчётливо, хотя их и прерывали помехи. Да и место для подобного прослушивания оказалось не самым удачным. Мешали моторы машин, шаги прохожих, карканье ворон и голоса, порой звучащие за оконными рамами.

Павлу даже пришлось поднести телефон ближе к уху, а затем он замер, словно его парализовало. Глаза стали расширяться, а лицо залила смертельная бледность. Остаток записи он прослушал, уставившись немигающим взглядом на киоск с газетами.

— Водочки? — участливо предложил я, взяв телефон из его холодных пальцев.

Павел еле заметно дёрнул головой, как заводная игрушка, чьи шестерёнки дали сбой.

— Пойдём, — взял я его под локоть и увлёк в полуподвальный бар «В гостях у тролля».

Тролль там действительно был, правда деревянный. Он стоял в углу и угрожающе пучил глаза. Его тело покрывал свежий коричневый лак, а протянутые руки служили вешалками для посетителей. Тех в зале оказалось довольно много. Они пили пиво, ели копченые свиные рёбрышки, громко разговаривали и хохотали. А под деревянным потолком в полумраке витали жирные запахи мяса и табачный дым.

Мы с Павлом устроились за небольшим круглым столиком в углу, и я заказал две бутылки водки с закуской. А судя по наливающейся гневом физиономии внучка, он бы лучше заказал то ли убийство, то ли самоубийство.

Однако прорвало его лишь после бутылки, выпитой чуть ли не залпом.

— Как он мог? Как⁈ — вскричал Павел, резко поставил локти на стол и запустил пальцы в светлые волосы. — Как, дедушка? Мы же одна семья!

Его жалобный взор впился в меня, а из уголка рта показалась слюна.

— Хотелось бы сказать что-то мудрое, да что-то вся мудрость вышла, — вздохнул я, поправив бороду. — Алексей эгоист, и это надо принять. Он готов идти по головам.

— Но это же… подло, отвратительно, — просипел внук, навернув ещё рюмку. — Как он может так поступать, да ещё с собственной семьёй?

— Легко! Поверь мне, внучок, даже самый распоследний негодяй в собственных глазах — всего лишь бедолага, оказавшийся в сложной ситуации. Каждый человек способен оправдать себя. Сбил ребёнка на авто? Так не хрен шастать, где ни попадя! Украл деньги у вдовы? Так мне нужнее! Изменил жене? А чего она такая недотрога, да и располнела так, что уже и не хочется её!

— Я сейчас же позвоню ему! — выпалил Павел и лихорадочно полез в карман.

— Никому ты не позвонишь, а будешь молчать как партизан. Сперва нам нужно вернуть особняк.

Рука внука замерла, а сам он, тяжело дыша, посмотрел на меня взбудораженным взглядом. Его привычный мир рухнул, а новый ему категорически не нравился. Но Павел всё же хрипло вздохнул, вытащил руку из кармана и принялся слушать меня.

И когда спустя час внук на нетвёрдых ногах вместе со мной вышел из бара, его лицо всего лишь искажала мрачная гримаса. А вот мучительная душевная боль исчезла из его глаз.

Правда, сев в такси, он начал тяжело вздыхать, уставившись на приборную панель.

А я устроился на заднем сиденье и услышал мягкий «дзинь», донёсшийся из динамика телефона как раз в тот момент, когда такси рыкнуло мотором и помчалось по вечерней Северной Пальмире в сторону Васильевского острова.

«Дзинь» возвестил о том, что Мария перевела мне деньги за проданные глаза гипнотизёра и зубы гоблинов.

— Отлично, — расплылся я в улыбке, глядя на приличную сумму, согревающую сердце приятным теплом.

Попутно я заметил значок непрочитанного сообщения. Открыл его и узнал, что оно от бородача-огневика, шаставшего со мной по «Музею водки». Он написал, что поведал о наших приключениях руководству, и вроде как мне теперь хотят вручить какую-то медаль, а то и орден. Но вот мне не очень понравилось, что меня послезавтра вечером ожидают в тринадцатом отделении. Оно занималось всем, что связано с Лабиринтом. Там меня наверняка попробуют допросить, а то и надавят.

— Ладно, справлюсь, — пробормотал я, убирая телефон в карман.

Но тот вдруг завибрировал и запиликал, моргнув экраном, на котором появилась надпись «Владлена Велимировна».

Удивительно, первая звонит. То ли я брежу, то ли у неё какой-то серьёзный вопрос, а может, просто любопытство одолело.

— Добрый вечер, Владлена, а я как раз о тебе вспоминал. Внук не даст соврать, так и сказал: «Сатанинской серой что-то запахло», — саркастично проговорил я, ответив на звонок.

— Зверев, ты ведёшь себя как мальчишка, — фыркнула она.

— Что поделать, если в душе я юн?

— Только в душе ты и юн, — съязвила декан и тут же сменила тему, опасаясь контростроты: — Что за взрыв произошёл в студии ток-шоу? Уже выяснили, кто за этим стоит и кого хотели убить?

— Надеюсь, не меня, такого ценного и драгоценного. А то ведь я, словно титан Атлант в греческой мифологии, держу на своих плечах небо, чтобы оно к чертям собачьим не раздавило этот грёбаный мир.

— Игнатий, я серьёзно спрашиваю.

— Владлена, ну откуда я знаю? Мне известно столько же, сколько ты наверняка уже узнала из новостей. Тот лысый киллер ничего мне по секрету на ушко не шепнул.

— Хм, — разочарованно хмыкнула дворянка и несколько секунд молчала, а затем как бы невзначай произнесла: — Барон Крылов, несмотря на произошедшее, бал не отменил.

— Молодец! Настоящий аристократ.

Та опять немного помолчала и с капелькой раздражения выдала:

— С кем ты намерен на нём появиться? Учти, твоя спутница должна быть из хорошей аристократической семьи. Не получится снять какую-нибудь эскортницу или подцепить захудалую дворянку. Надо прийти с красивой и воспитанной дамой, вращающейся в высших кругах. А у тебя явно нет таких знакомых.

Мне не понравилось высокомерие в её голосе. Велимировна явно рассчитывала, что я сейчас приглашу её, а она начнёт выкаблучиваться, издеваться, а потом нехотя картинно согласится. И зачем мне это?

— Не переживай, мне есть с кем пойти, — сладко произнёс я.

Она снова пару мгновений молчала, а затем резко выдохнула, пойдя на поводу у своей импульсивной натуры:

— Я рада за тебя. Доброй ночи!

Северная Пальмира, особняк Владлены Велимировны

Декан размахнулась и рассерженно швырнула телефон. Тот с жалобным хрустом ударился в стену с зелёными обоями и упал на ковёр, освещённый настенным бра, сражающимся с сумраком.

— Старый дурак, упрямец, ты же всё понял, но отказался, — прошипела Владлена и подобрала под себя стройные ножки, восседая в лёгком атласном халатике на диване. — Ну, посмотрим, посмотрим, с какой старой кошёлкой ты явишься на бал. Ох я повеселюсь! И гости посмеются, а особенно барон Крылов. Он точно задумал какую-то пакость, а я не буду тебе помогать избежать его козней.

Губы женщины раздвинула предвкушающая улыбка, а глаза сверкнули как у кошки, готовящейся посмеяться над седым котом и его драной престарелой пассией.

Когда такси подъехало к особняку Зверевых, Павел храпел в унисон с тарахтящим двигателем. А я такого кабана в одиночку в дом не затащу. Пришлось просить помощи у водителя. Тот согласился и вышел из авто, блеснув серьгами в ухе. Я предпочёл думать, что он пират — изнеженный такой пират.