— Хватит ныть, — просипел я и со старческим кряхтеньем уселся на подоконник, а то ноги уже подгибались. — Меня вон чуть живьём не похоронили, и ничего, не плачу. Даже петь немного хочется.

— А всё из-за тебя, — вдруг прошипел Алексей, вперившись в меня яростным взором.

Бешенство охватило его быстрее, чем пламя — бочку с бензином. Зубы скрежетнули, кожа натянулась на скулах, а пальцы сжались в кулаки.

— Чего это из-за меня? — удивлённо вскинул я седые брови.

— Из-за тебя, из-за тебя! Опять выставил меня на посмешище! Ты даже умереть нормально не мог! Сколько ты ещё будешь портить мне жизнь, старый идиот, а⁈ Почему ты, сука, не умер? Всем бы только легче стало! Тебе самое место на том свете! Но даже там ты не пригодился, грёбаная развалина! Как же давно я хотел тебе всё высказать, глядя прямо в глаза, даже мечтал, что к тебе хотя бы на миг вернётся разум. И вот Сатана сотворил чудо…

— Захлопни рот, щенок, — устало прохрипел я, почувствовав укол раздражения.

В моём родном мире даже сильнейшие маги обходили меня стороной, боясь связываться. Все знали, что я обязательно отомщу, пусть даже сам умру как мученик, а вот они просто сдохнут.

Правда, после переноса из мира в мир мой дар сбросил ровно половину уровней. И теперь у меня всего лишь пятидесятый. Впрочем, он всё равно давал аж шесть магических атрибутов: один открылся на первом уровне, а остальные появились на каждом десятом. И к счастью, пользоваться ими я могу без страха быть разоблачённым, ведь Игнатий, как и я, являлся магом воздуха, и его потомки тоже.

А вот вторую мою ветку магии… Её лучше не показывать. Только у полукровок имеются две ветви, заключённые в один дар. А среди местных наверняка днём с огнём не сыскать таких невероятных уникумов, как я. Хе-хе.

— Всю жизнь мне испоганил, мразь! — между тем продолжил яриться Алексей.

Вдруг он зарычал и вскинул руку к моему горлу, пытаясь выместить накопившуюся злость. У него в предвкушении аж губа верхняя приподнялась, обнажив зубы.

Но я дёрнул головой и ушёл от культяпок морального урода, попутно вызвав «дуновение», открывающееся на первом уровне. С моих пальцев сорвался слабенький порыв ветра, подхвативший документ со стола. Бумага угодила прямо в затылок блондину, заставив того рефлекторно обернуться.

— Прости, Господи, — прошептал я, схватил с подоконника бронзовую статуэтку Иисуса Христа и швырнул её во внука Игнатия Николаевича, черпая силу в своём гневе.

Статуэтка угодила повернувшемуся ко мне парню точно в бровь, разбив её до кости.

— Ай! — взвизгнул тот, упав на задницу.

Шикарно, разорви меня василиск! А вот если бы я промедлил хоть долю секунды, то сейчас бы сам, как курёнок, трепыхался в руках этого урода.

— Ты… ты… — заикаясь от шока выдал Алексей, не веря, что его, такого молодого и сильного, уделал дед, только что вылезший из гроба.

— Угу, — угукнул я, ощутив ещё большую слабость.

«Дуновение» поглотило часть моей выносливости. Ведь все магические атрибуты при использовании жрали именно её. И ясен пень, чем выше был уровень атрибута, тем больше он высасывал выносливости.

Благо я быстро прогнал приступ слабости, встал с подоконника и просипел, яростно топорща бороду:

— Тварь, поднявшая руку на предка, недостойна жизни! Запомни, внучок, я вернусь из любого ада, чтобы наказать своих обидчиков, даже ежели они мои потомки!

Во взгляде Алексея мелькнули ярость и гнев. Он вскочил на ноги, а по его пальцам забегали электрические искры, собираясь в «шаровую молнию». Какой же гнев его обуял, что он готов был швырнуть её в деда!

А-а-а, понял. Всё дело в Лабиринте! В его влиянии на некоторых людей…

— Зря ты выбрался из преисподней, — прохрипел внучок, разворачивая кисть руки так, чтобы швырнуть в меня «шаровую молнию», издающую угрожающее потрескивание.

К счастью, я даже в теле старика успел украдкой кинуть «дуновение» в фарфоровую вазу с гвоздиками. Та прямо со шкафа обрушилась на голову скалящемуся блондинчику, мечтающему увидеть, как его ненавистный дед падёт на пол.

Однако Алексей сам с грохотом рухнул на ковер. Вокруг его головы элегантно упали цветы и осколки вазы. Брызги воды попали на окровавленное лицо, а «шаровая молния» рассеялась из-за потери концентрации. Глаза же распахнулись от недоумения, шока и… какой-то детской обиды. Это же он должен был сломать старика через колено, но всё вышло наоборот — я аж два раза подтёрся им, использовав всего лишь «дуновение».

— Два — ноль, а сейчас будет три, — прохрипел я и схватил со стола нож для вскрытия писем.

Конечно, хотелось обрушить на засранца магию, но выносливость нужно поберечь. И так еле стою на ногах — только за счёт морально-волевых качеств ещё и не упал. Да и начинать очередной путь с убийства внука — такой себе дебют, влекущий разборки с полицией и прочие проблемы.

— Ты… ты демон! — судорожно выдохнул блондин, чья самоуверенность дала трещину.

В его взгляде вспыхнул крохотный огонёк сомнения в том, что он вообще способен одолеть своего деда. Но тут же Алексей сердито зарычал и как ни в чём не бывало вскочил на ноги.

Тьфу! А я ведь и статуэткой его огрел, и вазу обрушил на тупую башку, а он скачет как ссаный кузнечик. Но оно и понятно. Прокачанные маги покрепче простых людей. Даже удивительно, что мне статуэткой удалось разбить ему бровь. Не иначе — Бог помог. Ха-ха.

— Попробуй справиться с этим, старый маразматик! — свирепо выпалил молокосос.

Алексей вызвал новую «шаровую молнию» и кинул её в меня. Однако я применил атрибут «скольжение». Это позволило мне всего одним невероятно быстрым движением очутиться в метре от траектории полёта «шаровой молнии». И та вылетела в открытое окно, врезавшись в тополь. Голуби испуганно захлопали крыльями, рванув прочь.

Блондин опешил и покачнулся, как от удара под дых. Его лицо побелело от чудовищного изумления, а рот принялся бессмысленно открываться и закрываться. Глаза едва не выпали из орбит, брови отправились в космос.

Но всё же он сумел просипеть, сглотнув вязкую слюну:

— Не… не… немыслимо. Твой дар деградировал до первого уровня больше двух лет назад. Как? Как… ты вызвал «скольжение»? Оно же открывается на сороковом уровне.

Я злорадно оскалился, едва не падая в обморок. Магия выпила из меня последнюю выносливость, а с внучком надо было что-то решать. Кажется, пора включать театр одного актёра, основанный на работе с даром. Меня этому в школе-интернате ведьмаков обучили.

— Что… что с тобой? — пролепетал всё ещё шокированный блондин, глядя на то, как по моей бороде начали с треском проскакивать мелкие разряды электричества.

Мои налившиеся кровью глаза защипало, губы исказились в безумной усмешке. По разметавшимся волосам забегали крохотные молнии. И даже тень будто стала больше, заполняя собой комнату, словно намеревалась слизать плоть с костей Алексея.

— Де… дедушка, — судорожно выдал тот, прерывисто дыша.

— Я больше не твой дедушка, а меч Божий, карающий, сука, всякую мразь, — холодным шёпотом выдал я сквозь зубы, медленно наступая на блондина.

Тот затрясся, попятился, споткнулся и грохнулся на задницу, тараща глаза, наполнившиеся животным ужасом.

— Не… может быть. Да как?.. Изыди… Прочь… — кое-как выдал он.

Слова путались у него во рту, умирая ещё не родившись.

Страх вцепился в глотку внучка, но всё испортил мужчина, внезапно позвавший блондина из-за двери:

— Алексей Григорьевич, срочно необходимо ваше присутствие!

Чужой голос словно вернул блондина из царства страха на землю. Он как-то разом пришёл в себя и злобно прохрипел, бросившись к двери и вытаскивая из кармана платочек:

— Мы ещё не закончили.

— Да, не закончили. Приходи, как штанишки просушишь, — просипел я, криво усмехаясь.

Алексей шустро стёр платком кровь с лица и выскочил из комнаты в зал. Там он, уже окончательно успокоившись, принялся громко уверять всех, что с Игнатием Николаевичем всё в порядке.