— Я скажу тебе.

Видел, как участилось его дыхание — грудь старика вздымалась, словно тот готовился поднять неподъемный вес. Торгриму явно было не просто тяжело говорить — тот вырывал слова из себя.

— Есть Кристалл… — прошептал старик. — Невероятно редкий — то, на что он способен, до конца неизвестно даже мне. Но… я чувствую его силу. Камень — это моя кровь, моя стихия — и этот камень кричит о том, что его обладатель способен прорваться на стадию Перерождения.

Я нахмурился. Перерождение? Даже не слышал этого термина — для меня пределом мечтаний было Пробуждение.

— Стадия Перерождения… — Торгрим словно читал мысли. — Это миф для рядового практика — недоступная вершина, скрытая за облаками. Настоящие гении разбивали лбы об этот барьер, сходили с ума, сгорали заживо — лишь легенды могли коснуться её и исчезнуть в Вечной Жизни, став духами во плоти… Что там, за порогом — неизвестно никому из живущих.

Голос старика сорвался на хрип — в глазах зажглась болезненная лихорадка, замутившая ясный взгляд.

— Но этот камень… Это Сердце Горы, мальчик, сердце самой Бездны, и он способен возвысить до Перерождения. Я это чувствую… костями чувствую…

Мужчина опустил голову, обхватив виски пальцами, словно борясь с голосами в голове.

— Этот камень… — Торгрим помотал головой, сопротивляясь самому себе, а затем замолчал, не решаясь, по всей видимости, произнести главное.

Наконец, Каменное Сердце поднял глаза.

— Он способен провести тебя к Пробуждению гарантированно. Только он, и больше ничего в этом мире — если будешь готов принять его дар.

Я молчал — глыба информации рухнула на меня, вдавив в бархат кресла. Будто забыл, как дышать.

— Этот кристалл… — вдруг всплыла мысль из летописи. «Третий Столп». «Внешнее Сердце». — … способен поддержать жизнь в ритуале разделения Ядра?

Спросил серьезно, с напряжением, ожидая подтверждения теории.

Но Торгрим посмотрел на меня как на идиота, который спрашивает, можно ли забивать гвозди скипетром императора.

— Ты не понимаешь… — прохрипел Каменное Сердце. — Это главная находка всей моей жизни — вершина всего. Камень, который…

Старик порывисто вдохнул, словно тому перекрыли кислород — лицо побелело, став цветом похожим на мел, а затем опустил голову, как преступник перед плахой.

— Камень, который, быть может… и пробудил эту Тварь из легенд.

Торгрим раскрыл самую главную и страшную правду передо мной — мальчишкой, который еще вчера получал затрещины за кривые гвозди.

— Я вырвал его из груди горы, и гора закричала, а потом пришла Тьма.

— Почему вы мне это говорите? — вырвалось с тревогой.

Это было безумием — мужик только что вручил мне нож и подставил горло. Я могу сдать его Барону, могу обвинить в измене, в уничтожении Каменного Предела. Почему я? Почему сейчас?

Старик смотрел в тарелку, и по омертвевшему лицу было видно, что аппетит пропал у Торгрима чуть ли не навсегда — дышал с усилием, проталкивая воздух в легкие.

— Я всё потерял, — тихо произнес Каменное Сердце, и в голосе звучала пустота. — Почти всех своих людей. Сыновей. Шахты, которые были для меня не просто кошельком, а смыслом жизни. Я вырвал этот проклятый Кристалл из недр горы, и Скверна проснулась. Я не уверен в этом, мальчик… но слишком уж страшное совпадение, не находишь?

— А Барон? Барон знает?

— Барон не знает.

Торгрим резко вскинул голову — глаза, тусклые и мертвые, вдруг вспыхнули ледяным огнем.

— И я надеюсь, что ты сохранишь эту тайну. Поверь мне… — голос стал жестким. — Это в твоих же интересах, Кай.

Старик впился в меня взглядом, не моргая — на бледном лбу выступила крупная капля пота.

— Это угроза? — спросил спокойно, хотя внутри всё сжалось.

— Предупреждение, — мгновенно отозвался Торгрим.

Я опустил глаза, мы сидели в тишине.

Торгрим сам не уверен, что Кристалл — причина пробуждения Матери Глубин. Тоже не могу быть уверен, но если это так…

— А если… — снова поднял на него глаза. Мужчина сидел, окаменев. — А если вернуть камень на место? В ту рану, откуда вы его вырвали? Есть шанс, что всё прекратится? Что Тварь уснет снова?

Мужчина отвел взгляд, вперившись в темный угол комнаты — пальцы нервно накручивали седую косичку с вплетенным камнем. Глаза блестели в полутьме.

— Мать Глубин — это не механическая ловушка, которую можно отключить, вернув шестеренку на место, — глухо произнес Торгрим. — Это стихия и голод — если она проснулась, то будет жрать, пока не насытится или не сдохнет. Заткнуть её камнем уже не выйдет — единственный способ заставить Тварь уснуть навечно — убить.

— Звездная Кровь, — констатировал я.

— Звездная Кровь, — отозвался Торгрим.

— Так какова цена? — спросил внахлест, не давая старику опять уйти в философию. — Если использую этот Кристалл для прорыва… что отдам взамен?

Глава Клана медленно вздохнул, выпустив воздух сквозь зубы. Посмотрел на меня долгим взглядом.

— Цена за прорыв, мальчик… — произнес тот почти мягко. — Ты сам. Твоя свобода.

Старик полез за пазуху и медленно достал завернутый в черную ткань сверток. Развернул.

На стол лег Кристалл.

Он был неграненый, размером с кулак, и пульсировал багрово-землистым светом. Казалось, камень дышит — вокруг него воздух дрожал.

— Это Сердце Горы, — прошептал Торгрим. — Он даст тебе силу и сломает барьер, как гнилую доску, и сформирует в тебе Ядро за одну ночь. Ты станешь Пробужденным.

Мужчина поднял на меня взгляд.

— Но это Ядро… будет не совсем твоим — оно будет нести отпечаток камня, и с этого момента твоя жизнь будет привязана к этому куску минерала, как цепной пес к будке.

— Что это значит? — я напрягся.

— Это значит, что пока Кристалл рядом, у тебя на груди — ты силен, сильнее многих. Но стоит отойти от него, потерять, или если кто-то заберет его у тебя… Твое Ядро начнет распадаться- ты начнешь увядать, сохнуть и сдохнешь в муках за пару дней. Ты станешь его рабом, Кай. Навсегда. Или пока не достигнешь стадии Перерождения и не переплавишь свою суть заново.

Старик пододвинул камень ко мне.

— Власть над собой в обмен на власть над миром. Готов ли ты надеть этот ошейник ради спасения других?

Камень лежал передо мной, пульсируя в такт бешеному сердцебиению.

Сила, исходящая от него, была не просто большой, а древней — я бы даже описал её новомодным словечком — хтонической. Давила на плечи, сгущала воздух. Казалось, Кристалл шепчет — не словами, а вибрацией, проникающей в мозг: «Возьми. Прими. Стань мной».

Когда только вошел, списал это давление на ауру могущественного старика или игру воображения, разогретого маслами Клариссы, но теперь видел источник — это была не просто Ци. Внутри багровой глубины минерала было заперто что-то иное — воля самой земли.

Торгрим замер, превратившись в гранитную горгулью — снова подпер подбородок кулаками и буравил взглядом. Словно читал меня — отслеживал каждое дрожание века, каждую капельку пота, каждый сбой дыхания.

Я переводил взгляд с пульсирующего камня на бесстрастное лицо старика и обратно.

Если соглашусь…

Кристалл станет моим — перешагну через пропасть, которая отделяет смертного от полубога. Стану сильнее Брандта или даже Барона, а может быть, сильнее всех в этой проклятой провинции. Создам Звездную Кровь, спасу людей и получу статус, власть и уважение…

Но цена…Я потеряю свободу навсегда — стану рабом куска породы, буду дрожать от страха каждый раз, когда кто-то косо посмотрит на мою грудь. Буду просыпаться в холодном поту, шаря рукой по подушке — на месте ли он? Буду служить ему, оберегать ценой собственной жизни, потому что теперь моя жизнь — это он.

Кем я стану? Бессмертным духом? Покорителем миров? Или просто одержимым, трясущимся над яйцом как кощей бессмертный?

Камень станет центром моего мира — важнее Ульфа. важнее Верескового Оплота, важнее молота и горна, которые успел полюбить.