— Готов, — поднял голову. — Веди к Торгриму, девушка-загадка.

Кларисса смотрела на меня еще пару секунд, словно проверяя броню на прочность. Затем кивнула.

— Вещи оставим здесь — слуги отнесут их в твою комнату.

Развернулась, шурша шелком, и направилась к двери. Я двинулся следом.

Мы покинули купальни и углубились в лабиринт Черного Замка.

В этот раз шли не по служебным переходам, а по парадной части. Широкие коридоры, освещенные не масляными лампами в дорогой оправе. На стенах висели гобелены, изображающие охоту на чудовищ и битвы древности, а пол устилали ковры, глушившие шаги.

Пахло не камнем и сыростью, а воском и старой кожей.

Поднялись по винтовой лестнице в Восточное крыло — охрана стояла у каждой двери. Гвардейцы в черных латах, с гербом Барона на груди, провожали настороженными взглядами, но Кларисса шла с такой уверенностью, что никто не смел остановить.

Наконец, остановились перед массивной двустворчатой дверью, украшенной резьбой в виде переплетенных корней и молотов. У входа застыли два воина, но не баронские — одеты в серые плащи и кожаные доспехи, а на щитах выбит символ Каменного Кулака — личная гвардия Торгрима.

— Мы пришли, — тихо сказала Кларисса. — Дальше ты сам.

Я осторожно потянул массивную бронзовую ручку — дверь поддалась бесшумно, словно смазанная маслом, открывая вход в логово Торгрима.

В комнате царил полумрак. Тяжелые портьеры на окнах были плотно задернуты, отрезая мир снаружи. Свет давали масляные лампы в изящных кованых подставках вдоль стен и огромный камин, в котором дрова пожирали языки пламени.

Атмосфера была не злодейской, но давящей — мрачной и холодной, несмотря на жар огня. Словно воздух пропитался тяжестью камня.

За массивным столом сидел Торгрим.

Сидел неподвижно, уперевшись локтями в столешницу и положив подбородок на сжатые кулаки. Профиль был подсвечен огненными бликами — орлиный нос казался особенно острым и опасным.

На столе перед ним пусто — ни бумаг, ни еды, ни вина — только полированное дерево.

Одет Глава в простую, но явно дорогую тунику серого цвета, расшитую серебром. Длинные седые волосы убраны в тугой хвост, открывая высокий лоб, а по бокам свисали тяжелые косы, в которые вплетены тускло мерцающие минералы.

Стоило войти, как по комнате поплыл аромат Сандала Пустыни и полыни — запах не навязчивый, но плотный и властный. Кларисса знала свое дело — чувствовал себя в богатой одежде немного чужим, словно актер в чужой роли, но вспомнил наказ: «Не смей опускать глаза».

Выпрямил спину, сделал глубокий вдох и на выдохе толкнул свою ауру вперед — не рывком, а ровной и горячей волной. Представил, что я — не человек, а раскаленный тигель, излучающий тепло во все стороны.

И это сработало.

Торгрим вздрогнул, словно очнулся от тяжелого сна — оторвался от кулаков и медленно повернул голову.

Серые глаза, похожие на сколы кремня, блеснули во тьме, сканируя меня с ног до головы. Старик явно оценивал одежду, осанку и запах.

На лице не дрогнул ни один мускул, но я заметил под глазами глубокие синие тени и новые морщины, прорезавшие лоб, словно трещины в старой скале. Когда видел его в прошлый раз, тот казался моложе.

Глава медленно отстранился от стола и скупым жестом указал на стул напротив.

Я кивнул, принимая приглашение, и прошел к столу.

Стул с мягкой бархатной обивкой принял в свои объятия — сидеть чертовски приятно. Постарался расслабить тело, откинулся на спинку, закинул ногу на ногу, а правую руку небрежно бросил на стол.

И просто уставился на старика — игра без слов началась.

Торгрим тоже откинулся на спинку, но не расслабился — выпрямился, как стрела. Его плечи раздались вширь, мышцы под дорогой тканью натянулись, напоминая, что старик способен поднять вагонетку с рудой, если потребуется.

Каменное Сердце смотрел исподлобья, оценивающим взглядом.

Я заставил себя не ёрзать и выдержал паузу.

— Ну? — уронил мужчина.

Затем он снова подался вперед, нависнув над столом, и подпер подбородок кулаками.

Отлично — первый ход за ним.

— Спасибо, что пригласили отужинать, господин Торгрим, — начал без лести, только с вежливой благодарностью.

— Пустяки, — небрежно махнул рукой старик, словно отгоняя муху. — В этом каменном мешке я лезу на стены от безделья. В моей шахте дышалось легче — без лишнего шума и людей, которые мне… не слишком приятны.

Торгрим произнес это неопределенно, глядя куда-то в угол, но кожей почувствовал, в чей огород полетел камень. Барон? Брандт? Или весь этот дворцовый серпентарий?

— Признаться честно, — я чуть наклонился вперед, доверительно понижая тон, — у меня у самого остались… сильные воспоминания о тех днях в лагере Клана. Было очень трудно, но было в этом что-то настоящее. Я успел сблизиться с людьми, с охранниками… с тем воином, Арном…

— Ах да, Арн… — перебил старик. В голосе промелькнула тень сожаления — Торгрим кивнул, разрешая продолжать.

— Да… — я запнулся.

Перед глазами всплыло лицо ветерана — суровое, но доброе. Мужик был первым, кто отнесся ко мне по-человечески, и заплатил честную цену за заточку.

Сглотнул комок в горле — эмоции сейчас ни к чему.

— То, что вы сказали… что шахта пала… И что все, кто там был, погибли…

Замолчал, подбирая слова.

— Это тяжелая потеря. Арн говорил о семье — они здесь, в Чёрном Замке. Жена, дочери… Им сейчас, наверное, несладко.

Торгрим молчал, глядя на свои кулаки — в молчании была не просто скорбь, а что-то темное и тяжелое.

— Его семья ни в чем не нуждается, мальчик. Не забивай себе голову, — бросил Каменное сердце.

Голос прозвучал почти небрежно, но уловил за легкостью железную уверенность Главы Клана. Если сказал — значит, так и есть, либо мужчина позаботился о семье, или выплатил виру за смерть. Возможно, сам Арн оставил своей семье достаточно для жизни.

Я кивнул, чувствуя облегчение.

Откашлялся, собираясь с мыслями. Внимательно посмотрел на морщинистое лицо собеседника — Торгрим не шевелился, смотрел на меня, как старый горный орел, сидящий на вершине утеса: неподвижно и хищно, ожидая, когда добыча сделает неверный шаг.

— Глава Торгрим… — начал, выбирая уважительный тон, но без подобострастия. — Я пришел к вам по делу — вы наверняка знаете, чем занимаюсь в Замке?

— Знаю, — старик даже не моргнул. — Мы это обсуждали — я говорил, что слышал о твоих приключениях. И теперь… ты Старший Мастер.

Уголок его губ дрогнул.

— Простой заточник в моем лагере возвысился до того, чтобы держать на поводке бешеного пса Брандта. Удивительный взлет, мальчик. Удивительный…

Каменной Сердце протянул слово, и на секунду показалось, что старик видит меня насквозь. В улыбке не было тепла, а в глазах плескалась бездонная тоска человека, который видел слишком много таких взлетов.

— Да, — согласился я. — Сам порой не верю — еще недавно пределом мечтаний было получить от мастера Гуннара разрешение сковать гвоздь, а теперь работаю над сплавом «Звездной Крови» — над тем единственным, что может остановить Черную Смерть.

Сделал паузу, глядя мужчине в глаза.

— Или Мать Глубин, как назвал её Барон.

Торгрим неопределенно кивнул. При упоминании этого имени улыбка стала чуть шире, но в ней появилась горечь — словно Глава знал об этой твари больше, чем хотел бы.

— Мать Глубин… — медленно произнес старик. — Легенды не лгали. Древние летописи писались не для того, чтобы развлекать сопливых потомков у камина — они были предупреждением. Криком через века.

Торгрим помолчал, разглядывая пламя в камине.

— Но природа человека такова, что тот слышит только себя — плюет на мудрость стариков. Ему проще расцарапать себе лицо в кровь, чем вовремя подстричь ногти. Понимаешь, о чем я говорю, мальчик?

Мужчина приподнял правую бровь, во взгляде заплясала злая ирония.

«Подстричь ногти».