— Возлюбленная Кларисса… — пробормотал, сам не понимая, зачем произношу этот титул.
Возможно, чтобы напомнить себе: она принадлежит самому опасному человеку в провинции. И что бы та ни говорила, какие бы взгляды ни бросала — это факт. Но если Кларисса принадлежит ему… как могла предложить себя вчера? Или это тоже была часть игры? Тест?
Тряхнул головой, отгоняя наваждение.
— Хорошо, — произнес неопределенно.
Её взгляд изменился — дверь закрылась. В золотых глазах читалось четкое послание: «Игра окончена. Теперь — работа. Сделай это, спаси провинцию и спаси себя. И, может быть… МОЖЕТ БЫТЬ… ради меня. И тогда всё станет возможным».
До меня вдруг дошло.
Усмехнулся.
Ах ты хитрая лиса — подвесила себя передо мной, как кусок элитного сыра перед лабораторной мышью. «Беги, мышка, беги. Крути колесо. Сделай невозможное, и получишь приз». Вот только палка с сыром привязана к моей спине, и догнать её априори невозможно.
Кларисса увидела мой смех и едва заметно нахмурилась. Маска сфинкса дала трещину.
— Ты смеешься… Почему? — спросила, и в голосе проскользнула растерянность.
Я покачал головой.
— Да так… —продолжал улыбаться, но теперь это была улыбка свободного человека. — Ничего.
Посмотрел ей в глаза. Наваждение спало — почувствовал легкость. Нельзя быть зависимым и позволять эмоциям крутить тобой, как флюгером — это мешает думать, мешает выживать.
— Спасибо за разговор, загадочная девушка.
Развернулся, дернул ручку двери и, не оглядываясь, шагнул во влажную духоту купальни и закрыл дверь.
Остановился, запрокинув голову.
Странное послевкусие. Ощущение, будто меня только что ласково погладили, но так, что чувствую грязь на своей шкуре. Кошка поиграла с мышкой, обваляла в пыли надежд, а потом отпустила.
Или это просто напряжение, скопившееся за время словесного танца на минном поле? Энергия бурлила внутри, не находя выхода, распирая грудь. Я вдохнул порывисто и жадно, как дайвер, только что пробивший толщу воды и вынырнувший на поверхность. Выдохнул медленно, сквозь сжатые зубы, с шипением стравливая пар и возвращая контроль.
Прислушался к тишине за дверью. Интуиция подсказывала: Кларисса всё ещё там. Стоит, прислонившись к косяку, и слушает мое дыхание.
Тряхнул головой.
Конечно, я не идиот. Бегать за подвешенным сыром, совершать подвиги ради ночи с женщиной — удел подростков. А я… черт, я и есть подросток, физически, но разум дяди Димы сопротивлялся.
И всё же слова Клариссы про «Великого Аш-Шариба» засели глубоко, как рыболовный крючок. Девушка действительно заставила поверить, вдохнула силу, которую чуть не потерял в битве с Брандтом. Может, это и есть её магия? Превращать сомнения в топливо?
Двинулся к купели — от воды поднимался густой пар, пахнущий лавандой и горячим камнем. На лавке стояли флаконы из темного стекла. Я откупорил один — в нос ударил пряный аромат. Масла для тела или местный парфюм.
Быстро скинул одежду, сложив стопкой. Поставил ногу на ступеньку и скользнул в воду.
Жар обжег кожу, но тут же сменился обволакивающим блаженством — вода приняла как родного. Дыхание перехватило — погрузился по шею, чувствуя, как мышцы, забитые напряжением, начинают таять.
Закрыл глаза.
Удивительно. В голове стало пусто — никаких планов, схем, страхов — никакой рефлексии. Только невесомость и момент «здесь и сейчас».
Посижу десять минут. Только десять минут…
Сознание поплыло, проваливаясь в теплый туман. Усталость, копившаяся днями, плавилась, как масло на сковородке, унося прочь. Реальность истончилась.
Я увидел… Космос.
Безграничную, черную бездну, усыпанную мириадами звезд, что пульсировали и переливались чистым светом — то вспыхивали сверхновыми, то угасали.
И в этом космосе, как кометы, проносились обрывки чужой памяти.
Мать Кая, улыбающаяся у очага. Запах свежего хлеба.
Отец, огромный и сильный, подбрасывает к небу. Гордость.
Мечты стать охотником. Уходить в далекие походы к синим горам, в глубокие леса, где живут легенды…
Начал отключаться, растворяясь в звездной вечности.
Скрип двери прозвучал где-то на самом краю вселенной.
Тихие, порхающие над землей шаги вернули в тело.
— Пора, Аш-Шариб, — произнес бархатный голос прямо над ухом.
Я резко открыл глаза.
Реальность вернулась рывком — густой пар висел в воздухе пеленой, сквозь которую пробивались огоньки масляных ламп — тусклые звезды маленького космоса.
— Да… Сейчас…
Кларисса стояла в тени, чуть склонив голову, как статуя ожидающей богини.
— Ты… ты останешься здесь? — спросил осторожно. — Мне… вылезать прямо сейчас?
— Я помогу тебе одеться, — ответила девушка спокойно, как о само собой разумеющемся. — И нанесу масла — твой запах должен отражать твою суть, Аш-Шариб.
Сердце снова сбилось с ритма, ударившись о ребра. Я сделал глубокий вдох, загоняя волнение на дно Внутреннего Горна. Сжечь эмоции, оставить только силу.
Поднялся. Вода стекала ручьями. Выбрался из купели, ступив босыми ногами на прохладный камень.
Кларисса подняла глаза — взгляд скользнул по мне с ног до головы — бесстрастный и оценивающий.
Девушка подошла к столику с флаконами.
— Стой смирно, — приказала мне.
На пальцах блеснуло темное масло.
— Это Сандал Пустыни и горькая полынь, — пояснила, касаясь моей груди — прикосновения были легкими, но твердыми. Втирала масло медленными, круговыми движениями. — Запах власти и стойкости — то, что нужно для разговора с Каменным Королем.
Стоял, стараясь не дышать. Её руки скользили по плечам, спине и шее. Это было… странно. Пикантно, но без пошлости. Словно ритуал помазания на царство.
— Я могу сам… — прохрипел, когда пальцы коснулись живота.
— Нет, — покачала головой, не прерывая движения. — Ты не знаешь меры — либо выльешь на себя полфлакона, и будешь пахнуть как дешевая шлюха, либо пожалеешь масла, и запах исчезнет через пять минут. Доверься — я знаю, как пахнут короли.
Закончила, вытерла руки о полотенце и взялась за одежду.
— Теперь рубашка. Руки вверх.
— Кларисса, это уже слишком… Я способен одеться сам.
Девушка замерла, держа белоснежную льняную рубаху. В её глазах мелькнула твердость.
— Это не просто одежда, Аш-Шариб. Это доспех — каждая складка должна лежать идеально. Торгрим заметит любую небрежность и будет искать слабость — не дай ему этого шанса.
Я сдался. Позволил одеть себя, как ребенка или куклу. Рубашка, жилет, тяжелый камзол… Кларисса застегивала каждую пуговицу, поправляла воротник, разглаживала складки.
Когда закончила, отступила на шаг, критически оглядывая работу.
— Вот теперь, — прошептала она, — ты готов. Иди. И не смей опускать глаза.
— Это было… очень необычно, ведь… — выдохнул я.
Язык чесался. Отчаянно хотелось вывалить всю правду. Сказать: «Ведь я не отсюда, а из другого мира, где нет магии, но есть стальные птицы и огненные колесницы. Я не мальчик — видел больше смертей, чем можешь представить».
Стиснул зубы.
Почему так хочется ей доверять? Это ненормально. Это химия? Магия? Или просто так устал быть одиноким волком в чужой стае, что готов открыть шею первой встречной, которая меня погладила?
Определенно чары.
— Что? — Кларисса склонила голову набок, глядя с внимательным интересом.
Заставил себя улыбнуться.
— Ничего… Просто, как ты сама заметила, я ведь обычный деревенский мальчик — не привык к такому уходу.
Посмотрел на неё с вызовом.
Но Кларисса не усмехнулась.
— Мальчик есть муж, — тихо произнесла, глядя сквозь меня. — Муж есть старец. Старец есть бессмертный дух. Природа жизни относительна, Аш-Шариб. В малом семени спит огромное дерево — ты еще поймешь.
Хитро улыбнулась, и в глазах блеснул тот самый огонек, от которого снова застучало сердце.
Я глубоко вздохнул, опуская взгляд, собирая остатки разума в кулак — хватит философии.
