Дыхание вырывалось из груди рваными толчками. Сердце колотилось, как птица в силках. Ладони стали липкими и холодными.
Моя рука дернулась сама по себе. Пальцы, жаждущие коснуться теплой поверхности, потянулись к столу, ведомые чужой волей.
Я с усилием остановил кисть в полпути, сжав в кулак.
— Ты можешь коснуться его, — шепнул Торгрим.
Голос вклинился в мысли так органично, словно это говорил не старик за столом, а собственное подсознание.
— Я…
Судорожно сглотнул — горло саднило. Привычная нервозность подростка Кая сейчас накатила волной, сметая хладнокровие взрослого меня. Руки дрожали.
— Я не уверен, что хочу этого.
— Почему? — мгновенно спросил старик.
Я поднял на него встревоженный взгляд — в пляшущем свете камина лицо главы Клана исказилось, улыбка казалась оскалом дьявола-искусителя. Глубокие тени в морщинах, безумный блеск в глазах, седые пряди, похожие на паутину… Всё вокруг потеряло реальность, превратившись в кошмар, обещающий самые сладкие грезы.
— Это… это ведь и вправду ошейник, — прошептал я. Произнеся это вслух, позволил страшной правде укорениться в сознании.
— Ошейник, который даст тебе ключи от всех дверей! — жарко заговорил Торгрим — мужчина подался вперед, гипнотизируя. — Ты получишь всё: силу, славу, победу. И этот ошейник не вечен — ты сможешь снять его, если будешь достаточно упорен. Если вознесешься к Перерождению!
Торгрим понизил голос до шепота.
— И Кристалл не станет сопротивляться — наоборот! Поможет совершить самый главный прорыв, о котором другие даже мечтать боятся. Кристалл — не тюрьма, Кай, а лестница в Небо.
Глаза старика горели фанатичным огнем. Я замер, чувствуя, как перехватывает дыхание. Камень на столе, казалось, начал пульсировать ярче, багровое свечение гипнотизировало и звало. Или это просто мозг, отравленный близостью мощи, начал играть злые шутки?
— Но… — заставил себя оторвать взгляд от «Сердца Горы». — Почему я?
Вопрос был единственным якорем, удерживающим от падения.
— Почему вы хотите отдать его мне, если это главная находка всей вашей жизни? Если за неё уплачено кровью ваших сыновей и людей?
Нахмурился, пытаясь пробиться сквозь туман в голове.
— Вы могли бы продать его Великому Дому в Столице и купить себе власть. Могли бы сбежать, нанять армию, стать королем в изгнании… Да всё что угодно! Почему вы предлагаете его безродному кузнецу? В чем подвох, Торгрим?
Слова давались с трудом, словно ворочал языком каменные глыбы, но я должен был знать, ведь бесплатных лестниц в небо не бывает.
Повисла пауза — видел, как пульсирует жилка на виске старика.
— Ты прав, — выдохнул Каменное Сердце. — Я мог бы озолотиться, мог бы сам попытаться возвыситься, рискнуть остатками рассудка и жизни…
Торгрим медленно поднял взгляд — в глазах теперь отражалась смертельная усталость.
— Но я — просто уставший старик, Кай. А Каменный Предел… это не просто моя делянка, не просто ресурс. Это Дом — земля моих предков.
Мужчина склонил голову еще ниже, словно в исповедальне перед священником.
— И то, что я сотворил… Разбудил Скверну, навлек проклятие на свой Дом.
Его голос дрогнул.
— Камень должен искупить это — должен послужить великой цели, а не моей жадности. Пусть попадет в руки мастера, способного остановить чуму, даже если для этого придется отдать самое главное сокровище своей жизни.
— Но почему я? — не отступал, требуя полной правды — голос звучал растерянно, но настойчиво. — Вы так и не ответили. Почему не Брандт?
— Ты молод, — прошелестел старик.
— И это причина?
— Это главная причина. Душа старика заскорузла, как старая кожа — жесткая и неподатливая. Камень разорвет её, пытаясь влиться. А юный дух… чист и гибок, как молодой побег. Кристаллы любят незамутненную кровь, легче пускают корни в том, кто еще не окаменел от прожитых лет.
Торгрим снова поднял глаза, и взгляд забегал по моему лицу, словно ища подтверждение словам.
— А вторая причина… В тебе живет дух этих гор. Вересковый Оплот лежит у самого подножия Драконьих Пиков. Ты пил эту воду, дышал этим воздухом — воля древних скал живет в твоей крови. Кристалл признает тебя, мастер-кузнец — он должен стать твоим.
Каменное Сердце откинулся на спинку стула, будто слова лишили последних сил.
— Ты должен понести это бремя, должен создать Звездную Кровь и исправить мою ошибку. Вот моя правда, мальчик. Я ответил на твой вопрос?
В уголках глаз старика блеснула влага.
— И это всё? — спросил я с откровенным недоверием.
Сидеть на месте стало физически больно. Поддался порыву и резко встал — тело требовало движения, хотелось метаться по комнате, но я лишь отошел от стола, встав спиной к Торгриму.
Постоял так несколько секунд, глядя на пляшущие тени в углу, затем медленно развернулся.
Старик сидел, уставившись на сложенные в замок руки — выглядел ссутулившимся, постаревшим на десяток лет за пять минут.
— Нет других причин? — мой голос звенел от напряжения. — Вы ничего не замыслили? Вы не собираетесь поработить меня через эту связь? Отобрать Кристалл, когда сделаю дело? Убить как опасного свидетеля? Просто… потому что я подхожу для этой цели? И всё?
Нахмурился, вглядываясь в его лицо — весь жизненный опыт отказывался верить в бескорыстие власть имущих, но в глазах старика читалась искренняя печаль.
Невольно начал верить ему.
Торгрим медленно поднял глаза.
— Я сказал всё, что хотел, — глухо произнес старик. — Возьмешь его — и Кристалл станет твоим, со всем его бременем и всей несвободой. Но он будет твоим так же, как и вся та сила, которую тот способен дать.
— А если нет? — спросил я, требуя ответа.
Какова обратная сторона медали? Чем Торгрим пригрозит, если откажусь?
Каменное Сердце помотал головой, а затем бессильно пожал плечами — выглядел потерянным, как капитан тонущего корабля.
— Если нет… — начал старик и замолчал.
Казалось, тот сам еще не думал об этом, или боялся думать.
— Тогда… Не знаю, мальчик, — снова бросил на меня взгляд, полный тоски. — Не знаю.
Я опустил голову и тяжело выдохнул.
Что-то не сходилось — какой-то фальшивый элемент в конструкции.
За предложением Торгрима пряталось негласное принуждение к долгу. Будто я ОБЯЗАН принять ношу, будто это моя проклятая судьба, начертанная звездами — весь сегодняшний вечер складывался как пазл, подталкивая к этому выводу: Кларисса с её пророчествами, Барон с доверием, теперь этот камень…
А может, я просто загоняюсь? Может, надо быть проще? Хватай удачу за хвост, пока та не улетела. Такой шанс выпадает одному на миллион — сила, власть и возможность стать легендой.
Но…
Дышал тяжело и медленно, словно в комнате выгорел весь кислород.
Я не могу. Я не хочу.
Помотал головой, отгоняя наваждение.
Надеть ошейник, бежать из последних сил, таща за собой этот груз, только ради того, чтобы когда-нибудь, в туманном будущем, снова стать свободным? Разве этого я хочу? Пожертвовать волей, жизнью ради других, оставшись рабом камня?
Решение давило на грудь тяжелым молотом — казалось, ребра вот-вот хрустнут. Лоб покрылся холодной испариной, стало невыносимо душно.
Торгрим молчал, не вмешивался.
Представил свою жизнь — пектораль на груди, выкованная стариком Хью. Спать с ней, жить с ней, думать о Камне каждую секунду. И гнать, гнать, гнать себя к мифическому Перерождению, чтобы освободиться.
Торгрим уверен, что я — фанатик, практик, для которого сила превыше всего. Но разве это я? Разве это моя суть? Меня пугает это Перерождение — даже не знаю, что там, за гранью, а теперь должен сделать это целью всей жизни?
Провинция будет спасена, люди будут жить, растить детей, пить эль в таверне, а я буду связан долгом и страхом до конца дней, превратившись в Голлума, охраняющее кольцо.
Помотал головой, отгоняя образы.
— Нет, — выдохнул тихо.
Слово упало, как хрупкий фарфор на пол.
