Наступила тишина.

— Это… — один из мужчин нахмурился. — Это что?

— Корень, — спокойно сказала Наташа. — Который кормит.

— Корни мы и так знаем, — буркнул кто-то.

Шура скрестила руки.

— А этот вы знаете? — спросила она с интересом. — Или вы предпочитаете каждый год надеяться на чудо?

Наташа опустилась на корточки, взяла один клубень и показала, где глазки.

— Это сажают вот так. Не глубоко. Он даёт много. Не боится холода. И хранится долго.

Люди переглядывались. Кто-то хмыкнул, кто-то скептически покачал головой.

— Вы уверены? — спросил широкоплечий.

— Да, — ответила Наташа. — И не только уверена. Я знаю.

Это «знаю» снова сработало сильнее любых объяснений.

— Посадим здесь, — продолжила она, указывая на вскрытый участок. — Немного. Для начала.

Шура подошла ближе и тихо сказала:

— А если не взойдёт?

Наташа не отвела взгляда от земли.

— Тогда я признаю ошибку.

Люди удивлённо переглянулись. Признание ошибки здесь было редкостью.

Посадка заняла меньше времени, чем ожидали. Всё делали медленно, аккуратно. Наташа показывала, Шура следила, чтобы никто не начал «улучшать» по-своему.

Когда последний клубень ушёл в землю, Наташа выпрямилась.

— Всё, — сказала она. — Теперь ждём.

— И всё? — разочарованно спросил кто-то.

Шура усмехнулась.

— Вот именно. Теперь — самое сложное: не лезть.

День продолжился работой. Чинили забор, укрепляли сарай, переносили старые камни. Но атмосфера уже была другой. Люди не просто помогали — они участвовали.

К обеду снова появился мужчина в плаще.

Он молча посмотрел на участок, потом на Наташу.

— Это риск, — сказал он.

— Любое дело — риск, — ответила она. — Но без него вы так и будете ждать милости от погоды.

Он задумался.

— Если у вас получится…

— Получится, — спокойно перебила Наташа. — Но не сразу.

Он кивнул, будто принял это как личный вызов.

— Я пришлю людей, — сказал он. — Но смотреть буду внимательно.

— Смотрите, — согласилась Наташа. — Нам скрывать нечего.

Вечером, когда двор снова опустел, Шура плюхнулась на лавку и выдохнула:

— Ну, мать… ты понимаешь, что ты только что сделала?

— Да, — ответила Наташа.

— Ты только что поставила на кон не только наш урожай, но и нашу жизнь.

Наташа села рядом.

— Мы и так на кону, Шур. С первого дня.

Шура посмотрела на неё долгим взглядом.

— Знаешь, — сказала она наконец, — а мне нравится, что ты больше не притворяешься осторожной.

Наташа улыбнулась устало, но тепло.

— А мне нравится, что ты всегда прикрываешь спину.

Они сидели молча, слушая вечерние звуки. Дом снова скрипел — но теперь это был не старческий стон, а что-то вроде довольного ворчания.

В подвале лежали ростки будущего.

Во дворе — люди, которые начали верить.

А вокруг — мир, который медленно, но неотвратимо начинал меняться.

И Наташа знала: впереди будет сложнее. Гораздо.

Но пути назад у них больше не было.

Ночь после посадки картофеля выдалась тёплой и тревожной.

Наташа это почувствовала сразу — как чувствуют перемену погоды или приближение грозы. Воздух был густой, тяжёлый, и даже звёзды над домом казались ближе, чем обычно, будто нависали. Она вышла во двор босиком, постояла на земле, закрыв глаза. Почва под ногами была тёплой, живой, и это странным образом успокаивало.

Дом больше не скрипел. Он молчал.

— Вот и ты притих, — тихо сказала Наташа. — Значит, понял.

Шура появилась следом, накинув на плечи старый плащ. Она тоже не спала — Наташа это знала ещё до того, как услышала шаги.

— Они будут приходить, — сказала Шура без предисловий. — Всё чаще.

— Да, — согласилась Наташа. — И не только из любопытства.

Шура подошла ближе, посмотрела туда, где днём вскрыли землю.

— Ты видела, как он смотрел? — спросила она. — Этот… в плаще.

— Видела, — ответила Наташа. — Он не про урожай думает. Он считает.

Шура хмыкнула.

— Пусть считает. Мы тоже считать умеем.

На следующий день это подтвердилось.

С самого утра во двор стали подтягиваться люди — не толпой, по двое, по трое. Кто-то принёс инструменты, кто-то просто стоял у забора, будто случайно оказался рядом. Наташа наблюдала из окна, отмечая лица, жесты, взгляды. Люди были разные, но объединяло их одно: они больше не смотрели на дом как на пустующее место.

Теперь это было чьё-то.

— Пора, — сказала Наташа.

Она вышла во двор и не стала повышать голос. Не стала созывать. Просто начала работать.

Она взяла мотыгу и пошла к дальнему участку — туда, где земля была ещё не тронута. Через несколько минут рядом оказался слуга. Потом — широкоплечий мужчина. Потом ещё двое.

Шура заняла позицию у сарая. Не как хозяйка — как страж. Она распределяла задачи коротко, жёстко, без суеты. И никто не спорил.

Управляющая подошла ближе, постояла, потом вдруг сказала:

— Если вы хотите, чтобы вас воспринимали всерьёз… вам нужен порядок не только в земле.

— Я знаю, — спокойно ответила Наташа. — Поэтому сегодня вечером мы поговорим.

Управляющая посмотрела на неё внимательно.

— С кем?

— С теми, кто считает, что эта земля может стать их, — сказала Наташа.