— Проходите, — посторонился я. — Признаться, не ожидал, что вы снова будете искать встречи со мной.

— Ну что вы, Роман Сергеевич, не принижайте себя. Уверена, вы далеко пойдете. Буду откровенна, знакомство с вами уже приносит мне выгоду.

— Польщен вашей искренностью, — кивнул я.

Женщина тем временем прошла в комнату и огляделась.

— А где же ваша служанка? Думала, вы с ней не расстаетесь.

— Я дал ей вольную. Теперь она помощница Маргариты Игоревны.

Новость вызвала удивление у Совиной.

— Вот как? Неожиданно. Позвольте узнать, что стало тому причиной? Утолите мое любопытство.

— Ряд обстоятельств и стечение событий, как оно в жизни и бывает.

На такой обтекаемый ответ Екатерина Савельевна лишь понятливо кивнула, не став развивать тему. Да и я предпочел поскорее узнать, зачем ей понадобился, о чем и спросил.

— У вас появились новые заказы для меня?

— Нет, что вы. В нашем городе любят живопись, но всех, кто желал бы получить портрет или иную картину, я уже опросила. Вы расстроены? — заметила она мое кислое лицо.

— Скажем так, мне не помешали бы средства.

— Да, я уже знаю о вашей яхте, — показала свою осведомленность женщина. — Вам пришлось изрядно вложиться, чтобы привести то убожество, полученное от Виталия Мстиславовича в приемлемый вид.

— И именно вы познакомили нас.

— Только познакомила, — покачала пальцем Совина. — Плату с него вы выбрали сами.

— Туше, — поднял я руки в жесте «сдаюсь». — Тогда я заинтриговал причинами вашего визита.

— Сразу к делу? Хорошо, — кивнула она. — У меня есть к вам деловое предложение. Раз уж вы нуждаетесь в деньгах, то почему бы вам все же не нарисовать новые фасоны платьев для моих девочек? Я готова хорошо заплатить.

— Мы, кажется, уже обсуждали этот вопрос, — нахмурился я.

— Не спешите отказываться, — мягко прервала меня Совина. — Просто изначально в качестве платы я хотела предложить вам кое-что гораздо весомее обычных денег. Вы сами упомянули, что сейчас у вас их нехватка. Но есть и иной «товар», который вас может заинтересовать.

— И что же это?

— Аудиенция у главы магистрата, — выдохнула Екатерина Савельевна, ожидая видимо, что я проникнусь и тут же на все соглашусь. Но заметив мой скептический взгляд, быстро начала убеждать меня, что это чрезвычайно «ценный товар», который у нее и правда есть в наличии. — Николай Степанович с недавнего времени является частым моим гостем. И одна из моих девочек так его очаровала, что он дал право его посещения в любое рабочее время. Кстати, именно платье, которое вы изначально придумали для своей служанки, вызвало у него такой ажиотаж. Теперь понимаете, почему я вас прошу о новых фасонах? Это и в ваших интересах. Поверьте, я буду вам очень благодарна.

Тут она встала и подошла ко мне вплотную. Ее рука легла мне на грудь, а пальцы заскользили вниз к животу.

— Настолько, насколько это вообще возможно, — жарко прошептала она, смотря многообещающим взглядом.

— Если главу магистрата смогли очаровать только с помощью «моего» платья, то не считаете ли вы, что вы уже у меня в долгу? — усмехнулся я. — И предлагаете мне аудиенцию, которую могли и не получить в ином случае вовсе, в обмен на новые наряды? Как это… по-купечески, — закончил я.

— Ну и я не дворянка, — легко пожала плечами Совина, слегка отстраняясь. — Однако раз уж вас так это задело, то согласна отдать вам право аудиенции уже сейчас. Без всяких условий, вы ведь его уже заработали, — резко перевернула она ход нашего разговора. — И раз уж мы один раз успешно провели сотрудничество, то почему бы вам снова не придумать моим девочкам привлекательные платья?

Да она на ходу подметки рвет! То я был ей ничего не должен, и главное — никак не связан, кроме ее посредничества между мной художником и моими заказчиками. А тут вдруг я уже успел и «поработать» на нее! Вот же ж… лиса! Да и на кой-черт мне эта аудиенция нужна? Ну что может этот глава мне предложить?..

На этой мысли резко вспомнились походы мамы. Она ведь собирает сведения и союзников для борьбы с нанимателем Тихона, кем бы он ни оказался.

— Могу к главе на аудиенцию сходить не я, а, скажем, моя матушка?

— Ваша награда, ваше право ей распоряжаться, — махнула рукой Екатерина Савельевна.

— И как она сможет «получить» эту награду? — вскинул я бровь.

— У меня для того есть бумага, написанная Николаем Степановичем лично. В ней сказано, что он примет любого подателя сей бумаги. Ольге Алексеевне будет достаточно показать ее секретарю Николая Степановича. Кстати, бумагу я принесла с собой.

Тут женщина раскрыла свою сумочку и взяла из нее свернутый в трубочку лист, перевязанный атласной лентой. После чего протянула бумагу мне.

— Так что вы скажете о продолжении нашего сотрудничества? — когда я взял бумагу, спросила она. — Как видите, оно приносит выгоду и мне, и вам.

— Виталий, как я рад тебя видеть! — распахнул объятия старый друг Канарейкина.

— И я рад встрече, — обнял приятеля мужчина.

Они находились в порту, куда на своей яхте прибыл Игорь Михайлович Старостин. Игорь с Виталием вместе учились когда-то, но потом судьба развела друзей. С тех пор они если и виделись, то только летом, вот как сейчас.

— А где твоя «Мечта»? — заозирался Игорь. — Помню, мы договаривались устроить регату, когда я приеду. Или ты ее не отремонтировал и она окончательно сгнила?

— Да вот в чем дело… — начал Виталий, на ходу пытающийся придумать правдоподобное оправдание, почему он забыл об их соглашении.

И самое главное, чего Канарейкин дико боялся, это прослыть банкротом и нищим. От того-то он и покупал на последние деньги дорогие ковры из Персии. Обставлял серебряной и золотой посудой свое поместье, залезая еще глубже в долги и выкачивая последние деньги из своих крестьян. И жену себе не нашел по той же причине — это же сразу его расходы возрастут в разы, а она еще и проговориться может об истинном положении дел у мужчины.

— О, вижу ее! — отвлек Виталия от поиска оправдания возглас друга. — Ты все-таки привел ее в божеский вид! Хороша-а!

Тут и сам Канарейкин заметил покачивающееся судно в трех десятках метров от них. Он и не обратил на него внимания до этого, уж сильно яхта отличалась от той, что он сам помнил. Однако характерное название на борту, полностью восстановленное — даже букву новую выпилили и прибили на положенное место — не давало сомнений, что это его бывшая яхта.

Пока Виталий с удивлением рассматривал изменившуюся яхту, Игорь ждать не стал и уверенным шагом уже приближался к ней. Только когда он стал уже взбираться на борт, до мужчины дошло, что там может оказаться ее истинный владелец. И тогда приятель догадается, что Виталий забыл про их договор. А там может прийти и к мысли, что друг его и вовсе обманывает.

— Подожди! — крикнул он, но Игорь уже зашел на борт, а там и в каюте скрылся.

— Ну ты даешь! — восхищенно произнес Старостин, вернувшись из каюты на палубу. — Такой ремонт провел, что даже мне захотелось такую яхту иметь! Завтра тогда точно выйдем в море и устроим регату!

Виталий наконец дошел до своего бывшего судна и уже сам решил взойти на его борт. Все равно как он убедился, никого там сейчас не было. Увиденное заставило Канарейкина с завистью вспомнить о юноше, который написал ему портрет.

«Да я ему за бесценок такое судно отдал! — думал мужчина, осматривая каюту. — Нет уж, он теперь мне сам должен. И ничего страшного, если я возьму яхту для регаты с Игорем. А если будет возмущаться, то я в суд на него подам! За мошенничество!»

Пока такие мысли бродили в голове Виталия Мстиславовича, на пирсе раздались какие-то недовольные голоса. Тут же все мысли о том, что новый владелец яхты ему что-то «должен» выветрились из головы мужчины. Испугавшись, что вернулся юноша и сейчас Игорь все узнает, он поспешил на крики.

— Это яхта моего друга! Как вы смеете называть меня вором⁈ — восклицал Игорь.