— Размеры я хочу попросить сделать вашу помощницу. На месте. Что касается ткани — то тут я доверюсь вашему профессионализму. Представьте, что это будет диван, как в гостиной. Набивка — то же самое.

— Хорошо, — кивнула Маргарита, сделав себе пометки. Потом глянула на девушку и поманила ее пальцем. — Читать умеешь?

— Плохо еще, — стушевалась та. — Не успела всему научиться у Романа Сергеевича.

— По вечерам будешь букварь учить и мне рассказывать, — заявила Угорская. — Тогда вам придется самим те замеры записать, — это уже мне было сказано. — А лучше я сама с вами съезжу, так будет надежнее. А Пелагея пока один костюм закончит, — она снова посмотрела на девушку и строго добавила. — И только попробуй что-то напортачить! Там шов легкий, я тебе его утром показывала.

— Все сделаю, барыня, — на автомате поклонилась девка.

— Я не барыня, — поморщилась Маргарита. — Не брякни так на людях. Это Роман Сергеевич простит, а иные могут и озлобиться.

— Простите, — еще больше поникла девица.

Оставив Пелагею, мы вышли на улицу ловить извозчика. Конечно, я изначально хотел с самой девушкой о ее изменениях в жизни поговорить, но не думаю, что Маргарита мне станет врать, рассказывая, как ту устроила. Хотя естественно меня расстроил такой поворот изначальной задумки.

— И где она теперь живет? — начал я расспросы, когда мы устроились на сидении пролетки.

— В одном доходном доме снимает угол, — правильно поняла мой вопрос женщина. — Хозяин — мой знакомый. Он ее не обидит, можешь так не трястись над ней, словно наседка какая, — не удержалась она от подколки. — Но ты был прав, девушка она старательная. Хотя пока и неотесанная деревенщина. Так что мужа я ей не раньше, чем через год начну искать. Пускай пока хоть немного манер наберется, да грамоте научится сносно.

Я лишь кивнул, одобряя такой подход.

Когда мы прибыли в порт, Маргарита Игоревна уже вся извелась в ожидании. И чуть ли ни бегом впереди меня пошла к причалам.

— Роман Сергеевич, в какую сторону идти?

— Правее забирайте, Маргарита Игоревна, — посмеиваясь, направлял я ее.

И вот мы добрались до яхты. Женщина жадным взглядом окинула ее от мачты до корпуса, после чего тут же вбежала по сходням на борт и скрылась в каюте. Когда я зашел следом, она уже сидела на скамье и придирчиво разглядывала убранство яхты.

— Бедненько, — констатировала она, — и вы правы, сидеть на этих скамьях долго невозможно.

После чего она достала из сумочки сантиметровую ленту из атласной ткани с нанесенной вручную разметкой и принялась снимать мерки с сидений.

— Не торопитесь особо, я думаю еще добавить к ним деталей, — сказал я Угорской.

— Но сами скамьи останутся без серьезных изменений в размерах? — тут же уточнила она.

— Да.

Получив мой ответ, Маргарита продолжила замеры. А мне не оставалось ничего иного, как пойти искать Савву Глебовича. Корабельного мастера я нашел относительно быстро. Тот был в доке, где стояла баржа. Но это был не простой «поддон», а полноценное судно с паровым двигателем. Вот с этим двигателем-то и возились ремонтные рабочие.

Выслушав меня, Савва Глебович подозвал одного из работников, который был здесь больше в качестве «принеси-подай» и указал на меня рукой.

— Господину нужно сколотить сидения в свою яхту. Он объяснит тебе, какие именно. На сегодня работаешь у него. Оплатит твой день тоже он.

Услышав последние слова, рабочий обрадовался и уже с гораздо большим энтузиазмом двинулся за мной.

Когда мы с ним вернулись к моей яхте, Маргарита Игоревна уже закончила снимать мерки и сейчас что-то черкала во взятой с собой тетрадке.

— Роман Сергеевич, — начала она, — замеры я сняла. Но вы говорили о каком-то усовершенствовании? Оно тоже потребует оббивки?

— Именно. К тому же мне нужны еще и подушки, которые будут вместо спинок. Из того же материала, что и обивка.

— Это можно сделать, — кивнула она, добавив еще запись в тетрадь.

— Смотрите, — подозвал я к себе рабочего. — Нужно к вот этим скамьям приделать откидной низ. Чтобы когда его поднимаешь, она в топчан превращалась. Соответственно к этому низу и ножки нужно приколотить. Желательно — тоже откидные.

— На петлях, как двери, их сделать? — почесав подбородок, посмотрел он на меня.

— Это самый оптимальный вариант.

— Ну… до вечера управлюсь, — пожал он плечами.

— А ускорить это никак нельзя? Хотя бы размеры нарощенной части, которая будет откидываться, не назовете? Госпожа Угорская, — указал я на женщину, — будет их оббивку делать.

— Размеры сказать смогу. Мне они самому нужны, чтобы такой «нарост» вам сколотить. Обождите пол часика пока.

Рабочий управился быстрее. Мы с Маргаритой все это время провели на самой яхте. Женщина «мучила» меня расспросами о новых фасонах платьев, не пришли ли мне в голову еще какие идеи, да пару раз вновь пыталась подбить нарисовать модели откровенных нарядов для девушек Екатерины Савельевны. Но я держался! И чтобы окончательно не капитулировать под напором этой женщины, без возможности ее пока что покинуть, предложил нарисовать изображение своей яхты прямо в ее тетради. Так и время «убью», и Угорская перестанет меня со своими просьбами донимать.

К моей радости, отказываться она не стала.

Рабочий для взятия мерок использовал обычный брусок, который притащил откуда-то. Им он измерил длину предполагаемого «нароста», отметив, сколько «брусков» понадобится, и ширину. После чего заявил, что все готово. А там уже пришлось этот брусок прикладывать к ленте Маргариты Игоревны, чтобы узнать более точный результат. В основном — какой ширины предполагается дополнение.

Когда мы покидали порт, женщина неожиданно призналась.

— Простите меня, Роман Сергеевич, за мой невольный обман.

Я удивленно покосился на нее.

— Обивку вам не я буду делать. Просто воспользовалась предлогом, чтобы посмотреть на вашу яхту, да провести с вами время. Вам плотник, что мебель создает, нужен. У меня есть один на примете. Я для него эти мерки и снимала. Он мне диван делал, вот и знаю, на что смотреть нужно, чтобы правильный замер сделать.

— Полагаю, вы мне покажете, где он находится?

— Разумеется. Это будет малой платой за мой обман, — хитро улыбнулась она.

Вообще я и сам предполагал, что мне мебельщик нужен. Но Маргарита так уверенно стала меня про набивку расспрашивать, что ввела в заблуждение. Я же в нынешнем обществе до сих пор иногда «плаваю», вот и действительно на краткий миг подумал, что даже швея может в этом времени совершить обивку, раз уж так уверенно расспросы ведет, да без сомнений рвется мерки снимать. К Угорской лишь из-за Пелагеи заходил изначально. Ну и прямо скажем — я сам позволил ввести себя в заблуждение, чтобы побольше о новой жизни девушки узнать.

— Прокопий, — постучалась в ворота подворья Маргарита, когда мы остановились перед домом мебельщика. — Открывай!

На самом подворье жила бывшая крестьянская семья, с развитием города переквалифицировавшаяся в мастеров. Прокопий вот был мебельщиком, его отец — плотником «общего профиля», а брат в сапожники подался.

Открыла нам девочка лет двенадцати.

— Здравствуйте. Вы к отцу?

— Да, Олечка, он дома?

— Сейчас позову. Проходите.

Мастер работал на дому. Подворье не просто так называлось. За высоким забором скрывался и сам жилой дом, и мастерская мебельщика, и мастерская его брата, а также стайка для птицы и даже корову они тут держали. Все это богатство располагалась вокруг небольшого двора, опоясывая его и превращая в «колодец», живо напомнив мне дворы-колодцы Петербурга из будущего.

Впустившая нас во двор девочка забежала в одну из построек подворья, после чего выскочила оттуда и поманила нас рукой.

— Папа работает, но готов вас выслушать.

Прокопий оказался мужиком чуть старше тридцати лет. Худой и жилистый, с мозолистыми руками и приятно пахнущий древесной стружкой. Мы застали его в момент, когда он вырезал узоры на ножках будущего стола. Чинно с нами поздоровавшись, мужик спросил, что именно мы хотим заказать. Цену себе и своему труду он знал, никакого подобострастия я в нем не заметил, держался он с достоинством. Хотя и разницу в нашем положении тоже понимал, потому никакого высокомерия или взгляда свысока у него не было.