— Третье. Запрет на опасные работы. Никакого пороха, взрывчатки и едких химикатов. Только механическая обработка металла.

— Нам и не надо ничего опасного, — пожал плечами Баташев. — Это не условие, а формальность. Тоже пойдет, я согласен. Дальше?

Я помолчал, потом сказал:

— Я обязательно остаюсь смотрителем казенной мастерской. Это моя основная обязанность. Если казенная мастерская начнет работать хуже, разрешение на купеческое производство аннулируют.

— Ну это понятно, — кивнул Баташев. — С совмещением всегда так. Справитесь?

— Справлюсь. И пятое условие…

Я замолчал. Баташев наклонился вперед:

— Ну? Что там? Говорите уже!

Я выдохнул:

— Он потребовал, чтобы город получал долю от прибыли. Пять процентов от чистой прибыли ежегодно.

Повисла тишина. Баташев застыл, глядя на меня. Лицо его медленно краснело.

— Сколько? — переспросил он глухо.

— Пять процентов.

— Пять процентов⁈ — он недобро усмехнулся. — Да это грабеж средь бела дня. Пять процентов от прибыли. Да он с ума сошел. Ничего себе аппетиты.

Он встал и прошелся по кабинету, сложив руки за спиной:

— Мы вкладываем деньги, покупаем оборудование, платим рабочим и рискуем капиталом. А город что делает? Предоставляет помещение, которое и так до вас было заброшенным! Мы сами сделаем перегородку, город предоставит нам только клочок земли. И за это он требует пять процентов прибыли?

— Степан Федорович…

— Да уж, вам не кажется, что он совсем спятил? — Баташев остановился, ткнул пальцем в мою сторону. — Хотя это понятно, он не хочет уступать, вот и выставил такое условие. Мы и так будем платить сбор гильдии и промысловый налог! Это еще процентов семь-восемь от оборота! Итого он хочет, чтобы город получил больше десяти процентов! А мы что? Крохи! Хотя тут понятно, что он мзды просит.

Он плюхнулся обратно в кресло. Борода встопорщилась, глаза засверкали.

Я подождал, что он скажет дальше. Помолчав, Баташев выдохнул и вытер лицо руками:

— Ладно. Это все обычные вопросы. Чиновники всегда так, Александр Дмитриевич. Так и норовят палки в колеса сунуть. Вы-то тут ни при чем. Это их натура такая.

— Вы верно заметили, он намеренно выставил такие условия, — сказал я. — Рассчитывал, что мы откажемся. Тогда он формально не виноват: «Я им разрешил, но купцы сами отказались».

— Понимаю, — снова усмехнувшись, кивнул Баташев. — Хитрая гадина. А вы что ему ответили? Согласились?

— Нет, — покачал головой я. — Сказал, что нужно обсудить с купцами. Он велел прийти через два дня за документами и подписать обращение.

— Два дня, — повторил Баташев задумчиво. — Значит, есть время. Нужно что-то придумать. Снизить этот процент. А лучше и вовсе его убрать.

Он наклонился вперед и положил руки на стол:

— Александр Дмитриевич, у вас есть идеи?

Я кивнул. Всю дорогу до фабрики обдумывал варианты.

— Есть несколько вариантов, — начал я. — Можно попробовать крючкотворство. Всякие законные лазейки. Зубков требует пять процентов от чистого дохода. Но что считать таким доходом? Можно учесть все расходы: жалованье, материалы, закуп оборудования, найм помещений, всякие разные расходы. При грамотной расчете чистый доход первые два-три года будет минимальным или нулевым. Помните, мы же и сами так рассчитывали, что сначала никакой прибыли. Пять процентов от нуля это ноль.

Баташев улыбнулся:

— Это вы ловко придумали. Мне нравится. Формально все законно, фактически обводим его вокруг пальца.

— Но это рискованно, — предупредил я. — Зубков не дурак. Если поймет, что мы его обманываем, устроит проверки, начнет придираться на ровном месте. Может вообще разрешение отозвать под каким-нибудь предлогом.

— Верно, — согласился Баташев. — Значит, нужен другой вариант. Какой?

— Второй вариант это политическое давление через Беляева, — продолжил я. — Вы уважаемый купец, даете казне много денег. Можете попросить личную встречу с городским головой. Объяснить, что пять процентов слишком много, задушат производство в зародыше. Город не получит ни налогов, ни рабочих мест, если наш проект провалится.

Баташев задумчиво кивал:

— Беляева я знаю. Он человек разумный, заинтересован в развитии промышленности. После истории с пожаром он вам благодарен. Может, и правда надавит на Зубкова.

— Именно, — подтвердил я. — Беляев может приказать Зубкову смягчить условия, тот вынужден будет подчиниться.

— А что конкретно просить у Беляева? — спросил Баташев. — Какой процент предложить?

Я достал из портфеля листок с расчетами и положил на стол:

— Я прикинул цифры. Производство первые два года будет балансировать на грани убытков. Вложения большие, прибыль маленькая. Если город возьмет пять процентов, мы уйдем в минус. Проект задохнется.

Я показал пальцем на строчки расчетов:

— Разумный вариант: первые два года освобождение от отчислений. Это период становления. Потом, когда производство встанет на ноги, мы дадим полпроцента от прибыли.

— Полпроцента, — повторил Баташев. — Символическая сумма.

— Да, но символически важная, — пояснил я. — Город получает свою долю, формально его интересы учтены. А нам это не в убыток.

Баташев изучил расчеты, что-то прикидывая в уме. Потом кивнул:

— Логично. Полпроцента терпимо. Но разве Зубков согласится на такое снижение? С пяти до полупроцента?

— Сам не согласится, — ответил я. — Но если Беляев прикажет, придется.

Баташев откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди:

— Хорошо. Схема понятна. Я сегодня же попрошу встречу с Беляевым. Скажу, что вопрос срочный. Завтра встретимся, объясню ситуацию. Покажу ваши расчеты. Попрошу надавить на Зубкова.

— А если Беляев откажет?

— Не откажет, — уверенно сказал Баташев. — Он заинтересован. Город растет, ему нужна промышленность и новые рабочие места. Он умный, понимает перспективу. Плюс я приду не один. Позову Шорохова и Колчина, они тоже подписали письмо. Втроем мы будем убедительнее.

Я кивнул. План хороший, шансы есть.

— Есть еще один вариант, — добавил я. — Можно предложить не процент от прибыли, а плату за наем помещения. Например, пятьдесят рублей в год. Это понятнее для чиновников, проще для их умов. Город получает стабильный доход, не зависящий от наших прибылей и убытков.

Баташев задумался:

— Пятьдесят рублей… Это немного. Но разве Зубков согласится на такую замену?

— Если Беляев предложит, то согласится, — ответил я. — Плюс мы продолжим платить все остальные налоги: гильдейский сбор, промысловый налог и пошлины. Город все равно получит свое.

— Верно, — согласился Баташев. — Ладно, я тоже предложу этот вариант Беляеву. Пусть он сам выбирает, полпроцента или обусловленная плата за помещение.

Он встал и постоял молча, обдумывая сказанное. Потом обернулся:

— Александр Дмитриевич, а если все-таки ничего не сработает? Если Беляев не надавит, а Зубков не уступит? Что будем делать тогда?

Я помолчал, а потом ответил:

— Тогда у нас три варианта. Первый: согласиться на пять процентов и подписать документы, но использовать счетоводные хитрости про которые я говорил. Чистая прибыль будет минимальной. Рискованно, но возможно.

— Второй вариант?

— Отказаться от расширения казенной мастерской. Бог с ней, не последнее здание на свете. Можно снять частное помещение в торговых рядах. Дороже, но независимо от управы.

Баташев поморщился:

— Дорого. Снять здание очень дорого сейчас по всему городу. А еще переоборудование. Но в крайнем случае можно.

— Третий вариант, — продолжил я, — перенести производство в другой город. Алексин, Крапивна. Там местное начальство может быть сговорчивее.

Баташев резко обернулся:

— В другой город? Но тогда вам придется переехать туда. Бросить казенную мастерскую в Туле.

— Не обязательно переезжать, — возразил я. — Можно организовать производство там, а я буду приезжать раз в неделю контролировать. Вы тоже можете приставить управляющего.