Он писал что-то в гроссбухе, когда я вошел. Поднял голову, узнал меня, отложил перо. Лицо расплылось в улыбке:

— А, Александр Дмитриевич! Милости просим! — Он встал, вышел из-за стола, протянул руку.

Я пожал ее крепко. Рука у Баташева широкая, мозолистая, не барская, а работящая. Хоть и хозяин фабрики, а сам когда-то у отца в кузнице работал.

— Здравствуйте, Степан Федорович.

— Садитесь, садитесь! — Он указал на стул перед столом, сам вернулся на свое место. — Чаю хотите? Или, может, чего покрепче? У меня мадера есть хорошая, испанская.

— Чаю, спасибо.

Он хлопнул в ладоши. Вошел паренек лет пятнадцати, в фартуке, видимо, ученик.

— Ваня, принеси чаю. Два стакана. И баранок.

— Слушаюсь, Степан Федорович.

Паренек выбежал. Баташев откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, с любопытством посмотрел на меня:

— Ну что, Александр Дмитриевич? По какому делу пожаловали? Новый заказ принесли?

Я положил портфель на колени, открыл, достал чертежи:

— Не только заказ, Степан Федорович. Мы ведь подписывали договор о совместном предприятии. Пора начинать реализацию.

Баташев поднял брови, наклонился вперед:

— О! Вот это дело! Я уж думал, вы забыли. Столько времени прошло.

— Не забыл. Просто работы много. Мельницу строю, насосы делаю. Но теперь фундамент готов, есть передышка. Можно заняться нашим предприятием.

Баташев потер руки, довольный:

— Отлично! Давайте обсудим. Я как раз думал на днях, как лучше организовать производство. — Он придвинул гроссбух поближе, открыл на чистой странице, обмакнул перо в чернила. — Рассказывайте, что придумали.

Я развернул первый чертеж, положил на стол перед ним.

— Смотрите, Степан Федорович…

Я развернул первый чертеж, положил на стол перед Баташевым.

— Смотрите, Степан Федорович. Я разработал линейку из трех типов насосов. Три разных рынка, три уровня цены, три категории покупателей.

Баташев придвинулся ближе, изучая чертеж. Я указал пальцем на первую схему:

— Насос домашний, малой мощности. Самый простой. Для колодцев, частных домов, небольших хозяйств. Конструкция элементарная: медный цилиндр диаметром в два вершка, длиной в пол-аршина. Поршень кожаный, с железным штоком. Рукоять деревянная, простая. Клапаны латунные, две штуки.

Баташев кивнул, внимательно слушая.

— Производительность пятьдесят-сто ведер в час. Для домашних нужд достаточно. Себестоимость восемь-десять рублей. Продавать можно за пятнадцать-двадцать пять, смотря кому. Мещанину дороже, крестьянину дешевле.

— А кто будет покупать? — спросил Баташев. — Крестьяне у нас небогатые.

— Не самые бедные. Зажиточные крестьяне купят. Плюс мещане, мелкие лавочники, ремесленники. В Туле таких тысячи. Каждому нужна вода из колодца, а ведрами таскать тяжело. Насос удобнее. Я рассчитываю продавать сто-сто пятьдесят штук в год по Тульской губернии.

Баташев почесал бороду, прикидывая:

— Сто штук по двадцать рублей, это две тысячи выручки. Себестоимость как ты говоришь, тысяча. Прибыль тысяча. Неплохо.

— Это только домашние, — сказал я. — Дальше средние.

Я перевернул лист, показал второй чертеж. Конструкция сложнее: два цилиндра, система клапанов, железная рама.

— Насос средний, для мастерских и небольших фабрик. Двухцилиндровая система, работает плавнее, производительность выше. Триста-пятьсот ведер в час. Клапаны латунные, точеные, рама железная, сварная. Рукоять с рычагом, ее легче качать.

— Зато сложнее делать, — заметил Баташев.

— Сложнее, но ненамного. Нужен хороший токарный станок, винторезный для резьбы, сверлильный для точных отверстий. Себестоимость сорок пять-шестьдесят рублей. Продавать за восемьдесят-сто пятьдесят.

— Кто купит?

— Ремесленники, небольшие фабриканты, помещики для своих мастерских. Спрос меньше, чем на домашние, но маржа выше. Сорок-шестьдесят штук в год реально продать. Выручка шесть-девять тысяч, себестоимость три тысячи. Прибыль три-шесть тысяч.

Баташев тихо присвистнул. Глаза загорелись интересом.

Я положил третий чертеж. Самый сложный. Четыре цилиндра, маховик чугунный, система передач.

— Насос промышленный. Мощный. Для крупных фабрик, рудников, пожарных депо, городских водопроводов. Четыре цилиндра работают последовательно, маховик накапливает энергию, ход плавный. Производительность тысяча ведер в час и больше, зависит от настройки.

Баташев взял чертеж, рассматривал пристально:

— Это уже серьезная конструкция. Сложная.

— Да. Себестоимость сто двадцать-сто пятьдесят рублей. Продавать за двести пятьдесят-четыреста. Покупатели заводчики, городские управы, крупные помещики. Объем небольшой, пятнадцать-двадцать штук в год. Но прибыль с каждого сто-двести пятьдесят рублей. Итого три-пять тысяч чистой прибыли.

Я откинулся на спинку стула, давая Баташеву время переварить информацию. Он молчал, перебирая чертежи, что-то прикидывая в уме.

Наконец кивнул:

— Выходит, общий годовой оборот пятнадцать-двадцать тысяч рублей. Чистая прибыль семь-одиннадцать тысяч. Делим пополам, каждому по три с половиной-пять с половиной тысяч. Хорошие деньги.

— Очень хорошие, — согласился я. — При условии, что правильно наладим производство.

Баташев отложил чертежи, посмотрел на меня:

— А что нужно для производства? Какое оборудование?

Я достал из портфеля второй лист, смету. Положил перед ним:

— Вот расчет. Токарный станок малый у меня есть, в казенной мастерской. Починен, работает. Для домашних насосов хватит. Но для средних и промышленных нужно дополнительное оборудование.

Я показал пальцем на список:

— Сверлильный станок. Критически важен. Без него точные отверстия в цилиндрах не сделать. Триста рублей, можно заказать в Туле, у местных мастеров или купить б/у на оружейном заводе.

Баташев кивнул, записывая цифры в свой гроссбух.

— Винторезный станок. Для нарезки резьбы на штоках, клапанах, креплениях. Четыреста рублей. Заказать можно в Москве, там фирма Гужон, французская, качество хорошее.

— Давно есть, — заметил Баташев. — Месяц-полтора доставка из Москвы.

— Полтора месяца, — согласился я. — Но качество стоит того. Дальше. Точильный станок большой, для шлифовки поршней. Без идеальной гладкости поршень будет цеплять за стенки цилиндра, производительность упадет. Сто пятьдесят рублей. Можно купить уже использованный в Туле, такие иногда продают.

— Хорошо.

— Пресс ручной для гибки листовой меди. Корпуса насосов из меди, надо гнуть листы, придавать форму. Двести рублей. Можно заказать у местного кузнеца, не обязательно покупать новый.

Баташев записывал, не перебивая.

Я продолжил:

— Это для первого этапа. Домашние и средние насосы. Итого тысяча пятьдесят рублей только оборудование. Плюс материалы нужны: медь листовая пятьдесят пудов, латунь двадцать пудов, кожа дубленая десять шкур, железо полосовое тридцать пудов. Еще пятьсот рублей. Плюс инструменты мелкие: напильники, метчики, плашки, штангенциркули, шаблоны. Двести рублей.

Баташев поднял глаза от гроссбуха:

— Уже тысяча семьсот пятьдесят. А промышленные насосы?

— Для них нужно более серьезное оборудование. Большой токарный станок, для обработки крупных цилиндров. Девятьсот рублей. Строгальный станок, для обработки фланцев. Пятьсот рублей. Расточной станок, для точной расточки внутренних диаметров. Шестьсот рублей. Можно заказать в Петербурге, на заводе Берда. Там же, где я заказывал паровую машину для мельницы Баранова.

— Еще две тысячи, — подсчитал Баташев. — Итого почти четыре тысячи одного оборудования.

— Да, — кивнул я. — Но не сразу. Поэтапно. Первый этап, первые два месяца: производим только домашние насосы. Нужно оборудование на тысячу двести рублей. Второй этап, третий-четвертый месяц: добавляем средние насосы. Докупаем еще на тысячу четыреста. Третий этап, пятый-шестой месяц: запускаем промышленные. Последние тысяча четыреста.