Соня замолчала, не зная, что сказать. И я видел: она не выкручивается, не врёт — она просто не ожидала, что её так резко остановят.

Ксюша, впрочем, тоже не выключалась. Ревность у моей помощницы, похоже, была включена по умолчанию, без права на паузу. Она даже не делала ничего демонстративного, но весь её вид говорил: «Мне не нравится, что ты разговариваешь с другими бабами. Вообще».

Я перевёл взгляд на Соню — смотреть на неё было страшно.

Я решил спасти Соню.

— Соня, вы поймите меня правильно. Сегодня слишком много совпадений. Поэтому моя помощница подозревает всех — и это нормально. Вам маленький совет, как человеку, который дальше будет работать в органах: сначала рассматривайте всех как врагов, и только потом — как друзей. Но на вопрос… на вашем месте я бы всё-таки ответил.

Соня сглотнула, но заставила себя держаться. Её взгляд метнулся вниз — к моей руке.

— Вы… не подумайте. Мне правда интересно, как так получилось. Вы очень молодой… и, во-первых, аристократ.

Она снова посмотрела на перстень.

— И дело князя…

Она замолчала, словно сама испугалась того, что сказала, и тут же попыталась отступить назад — словами.

— Ну… в принципе, я, наверное, не буду просить вас объяснять всё. Просто… как так? Почему вас наняли?

Я пожал плечами — без позы, но и без лишней открытости.

— В какой-то мере я показал свою компетентность в вопросе расследований. А для князя нанять небольшого барона и детектива, который начал официально работать меньше недели назад, не такая уж проблема. Колье, которое украли, думаю, очень дорогое. Поэтому потратить лишние пятьдесят тысяч рублей на мои услуги — не такая уж сумма. А сейчас любая помощь важна.

Я договорил — и заметил, как Дмитрий едва заметно повёл головой, словно и ему стало Соню жаль. Он повернулся и добавил уже вслух, чтобы закрыть тему и, заодно, зафиксировать «официальную» версию:

— Ну и, ко всему прочему, мы проверили: господин Крайонов вместе со своими помощниками зашёл уже после того, как пропало колье. Так что, в принципе, он может помочь в этой ситуации. И… до нас доходили слухи, что он и вправду уже помогал одной княжеской семье.

Вот это было интересно.

Либо Дмитрий налаживает со мной контакт и уводит от себя подозрения. Либо ровно наоборот — осторожно подсовывает мне мысль: про меня знают больше, чем мне может показаться. И насколько «больше» — вопрос.

Я решил продолжить и увести тему.

— Ну, видите Соня… — Я повернулся в сторону Дмитрия. — Вы же правая рука князя. Правильно, Дмитрий?…

— Именно так, господин, — подтвердил он без паузы.

— Получается, сейчас любая дополнительная помощь будет оценена по достоинству родом Змеевских, — тот утвердительно кивнул. — Так что если, ты Соня постараешься и поможешь в расследовании, то княжеский род Змеевских этого не забудет.

Ксюша фыркнула — уже не так демонстративно. И я увидел, как она переключается в режим аристократки: не истерика, не бытовая ревность, а холодная, выученная надменность, которая давит сильнее любого крика. Она заметила, что девушка боится аристократов, и на подсознательном уровне надела эту маску, чувствуя в ней соперницу — чтобы держать дистанцию.

Который раз замечаю, что у Ксюши развито чутьё, как у животного, и ею часто управляют инстинкты. Её поведение меняется в зависимости от ситуации инстинктивно, гораздо чаще, чем осознанно. Сегодня она показала это уже во второй раз.

Да, до уровня князя ей как до луны пешком, но даже так… внешность и манера стали жёстче. Агрессивнее. Интересная, кстати, особенность — как будто щёлкнул тумблер.

К этому моменту мы подошли к двери.

Дмитрий остановился, положил ладонь на ручку и посмотрел на меня.

— Вот за этой дверью находится тот самый страшный зверь, про которого говорил господин Крайонов. Сейф, который, как считалось до этого, невозможно обокрасть. Но его обокрали.

Он потянул ручку, и в этот момент я обратил внимание на саму дверь. С первого взгляда она выглядела почти обычной — отделанная тёмным деревом, без вычурных узоров, без лишних деталей. Но стоило присмотреться, и иллюзия рассыпалась. Толщина была слишком большой для обычной межкомнатной двери. По краям проступали аккуратно спрятанные металлические вставки, не маскирующиеся до конца, а скорее честно показывающие своё назначение.

Это была не декоративная защита.

Это была оборона.

Я бы не удивился, если бы эта дверь спокойно держала пулю, а при закрытии с той стороны выдержала бы и взрыв. Петли были утоплены глубоко в коробку, замок — явно многоконтурный, не для красоты. Даже звук, с которым дверь открылась, был другим — глухим, тяжёлым, словно мы открывали не комнату, а отсек.

Мы вошли внутрь.

Комната была пустой. Слишком пустой для того уровня защиты, который я только что видел. Голые стены, ровные, без украшений, и сразу бросалось в глаза, что и они толще обычных. Не просто бетон — ощущение было такое, будто под отделкой скрывается металл или композит. Всё здесь говорило о том, что это помещение строили с расчётом на худшие сценарии.

И в этой пустоте, у стены, стоял он.

Один-единственный сейф.

Мы вошли в комнату, и у меня сразу возникло то самое ощущение — «помещение под задачу».

Не кабинет, не подсобка, не кладовая, куда со временем натаскивают лишнее. Здесь ничего не накапливалось. Нечему было накапливаться. Комната существовала ради одного-единственного предмета.

Ради сейфа.

Я прошёл пару шагов, огляделся и поймал себя на том, что меня задела не величина железной махины и даже не общая стерильность пространства, а место, где он стоял. Сейф стоял у дальней стены, а не по центру комнаты. Почему-то это выглядело как решение, у которого обязательно есть причина. Не «так удобнее», а именно «так безопаснее».

Я повернулся к Дмитрию.

— Дмитрий, а вы не в курсе, по какой причине сейф установили у стены, а не по центру?

Он задумался буквально на секунду — не как человек, которого поймали на неудобном вопросе, а как тот, кто вспоминает инженерное объяснение, — и начал говорить спокойно, без попытки упростить.

— Потому что под этим местом проходит несущая стена здания, — сказал он и указал на участок стены за сейфом. — Причём не обычная. Старая имперская постройка. Здание изначально рассчитывали на высоту в десять–пятнадцать этажей.

Он сделал короткую паузу, давая мне связать это с тем, что я вижу.

— Потом от проекта отказались, и в итоге построили всего четыре этажа. Но несущий контур остался прежним. Здесь толщина несущего массива — порядка полутора метров. Это не «стенка», это основа конструкции. Она перекрывает зону под сейфом полностью и ещё с запасом по длине.

Он провёл ладонью вдоль стены, показывая примерно, где проходит несущая стена, и я невольно отметил: сейф стоит не «у стенки», а будто привязан к самому жёсткому месту здания.

— Если смотреть по факту, видимая внутренняя стена здесь стандартная, свои двадцать–тридцать сантиметров, — продолжил Дмитрий. — А дальше идёт несущий массив, рассчитанный под высотную нагрузку. Поэтому под сейфом нет «слабого места» в перекрытии. И сам сейф, — он кивнул на железную махину, — глубиной порядка восьмидесяти сантиметров. То есть даже если гипотетически кто-то попытается работать снизу, выломать пол и попытаться его уронить, он упрётся в несущую конструкцию. Там просто нечего ломать быстро. Это не пустота.

Я кивнул. Когда иногда пытаются не «вскрыть», а просто забрать целиком, такое решение выглядело единственно правильным.

Я отметил ещё одну деталь: недалеко от входа в эту комнату была соседняя дверь. Слишком близко и слишком удобно, чтобы быть случайной.

Вероятнее всего — комната охраны. Теперь это понятно. Если кто-то и прорвётся снизу и захочет утащить груз целиком, то от комнаты охраны до охраняемого объекта тридцать секунд.

Почему охрана из комнаты не присутствует тут сейчас — вопрос отдельный.