Я даже не успел его задать, как в помещение вошли трое, почти строем.

С первого взгляда было понятно, кто из них кто.

Первый — самый крупный, плотный, из тех, кто не делает вид, что он начальник охраны, а просто им является. Костюм «тройка», в ухе наушник, взгляд быстрый, оценивающий. Стоит так, будто привык держать точку, людей и помещение.

Второй — самый худощавый, аккуратный, в более дорогом костюме и с той сухой собранностью, которая бывает у людей, отвечающих за порядок и чужие деньги. Белая рубашка, жилетка, чёрные брюки, лакированные туфли. Администратор. И перчатки на руках — сразу бросились в глаза, но я пока просто отметил это как факт.

Третий — официант. Белая рубашка, чёрный фартук с названием ресторана, чёрные брюки, туфли. Волосы зализаны, лицо с лёгкой ехидцей — как будто он по привычке держит «маску» для работы в зале. Такое выражение не обязательно про наглость или вину. В некоторых местах персонал подрабатывает не только обслуживанием столов: бывает консумация — когда платят за присутствие, разговор, компанию. В прошлом мире я с этим сталкивался, здесь это тоже могло быть. Но сейчас это было вообще неважно.

Важно было другое: лица и тела.

Страх и паника читались слишком чисто. Либо они отличные актёры, либо действительно понимают, что сейчас им может прилететь так, что потом не отмоются. И по тому, как они держались, я склонялся ко второму. И с девяносто процентной уверенностью я могу сказать — никто из них не причастен к краже.

На этом фоне Женёк выглядел максимально спокойно. Без суеты, без попыток занять «правильную» позицию, без лишних движений. Просто стоял рядом и молчал, как человек, который привык к моей работе и не мешает, пока я собираю картину.

Ксюша, наоборот, не выключалась ни на секунду. Я видел, как она постоянно, почти незаметно, косится на Соню. Без слов, без сцены — одним взглядом. Холодным, ровным, выученным.

Соня от этого только сильнее напрягалась. А когда в комнате стало больше людей, её нервозность стала заметнее: пальцы постоянно теребили папку, которую она держала в руках. Она пыталась держать лицо, но тело выдавало — её давит сама плотность ситуации.

Я выдохнул и сказал Дмитрию ровно:

— Ну что стоим? Открывайте сейф.

Дмитрий уточнил:

— Вы не хотите задать им пару вопросов?

— Потом. Давайте сначала посмотрим, что там со шкатулкой. Я надеюсь, её руками никто не трогал?

— Только крышку, — прозвучал ответ.

Я опустил взгляд на перчатки администратора и остановился. Я повернулся к нему.

— Вы трогали шкатулку?

— Да, господин. Именно я трогал.

— Вы были в перчатках?

— Да.

— Хух… — выдохнул я.

Иногда мой дар цеплял след даже через ткань, если эмоции у человека были слишком сильные. Но чтобы отпечаток был чистым и пригодным для чтения, лучше всего, конечно, когда предмет берут голой рукой. Поэтому я всё равно держал в голове простую надежду: если вор касался шкатулки, то делал это без перчаток.

Хотя в это я верил слабо.

Начинать всё равно стоило с дара. Потому что на камерах, скорее всего, мы не найдём ничего. Если бы на камерах было хоть что-то, меня бы сюда не звали. Значит, сначала — предмет, след, эмоции. А уже потом — видео, маршруты, доступы.

Пока трое готовились к процедуре открытия, я продолжил расспрашивать Дмитрия, как именно защищена комната.

— Дмитрий, пока сейф не открыт… вариант, что будут ломать или резать стену, рассматривали? Понятно, что снизу к нему не подобраться, а сзади?

— Рассматривали, — спокойно ответил он. — Поэтому стенка укреплена железным листом. Два сантиметра. И, как вы понимаете, даже если кто-то начнёт резать или пробиваться через такой слой металлобетона, мы обязательно заметим. Охранная система сработает. И шума будет немало. К тому же вы сейчас сами убедитесь, что в сейфе нет дырок.

Я кивнул и сразу задал следующий вопрос, уже про доступ.

— Этой комнатой, кроме княжеского рода Змеевских, ещё кто-то пользуется?

Дмитрий замедлился. Ненадолго, но достаточно, чтобы было понятно: это уже ближе к конфиденциальному.

— Вам нужны именно те, кто пользуется, или достаточно того, что это не личный сейф князя?

— Достаточно того, что это не личный сейф князя.

— Тогда да. Этой комнатой пользуются ещё и другие, кроме князя.

— Отлично, — сказал я и, не меняя тона, уточнил последнее. — Какая вообще толщина у стен в комнате?

— Около двадцати пяти. А это вам зачем?

— На всякий случай.

Дмитрий кивнул, как человек, который привык, что детективы задают странные вопросы и потом из этих странностей собирают картину.

И уже после этого он повернулся к нам и сказал официально, чтобы не было ни лишних взглядов, ни лишних вопросов, ни лишних поводов.

— Господа, прошу вас отвернуться. Всё-таки это конфиденциальная информация.

— Да-да, конечно, — ответил я и повернулся вместе со всеми.

Мы отвернулись.

Охранник, администратор и официант подошли к сейфу. Я услышал шорох ткани, сухой щелчок механизма, короткие движения — без суеты.

Демид вышел из VIP-комнаты так.

Ни спешки, ни оглядок, ни лишних пауз. В ресторане такие движения не привлекали внимания: люди постоянно вставали, возвращались, уходили в коридоры, кто-то искал персонал, кто-то — тишину. Чем плотнее поток, тем проще в нём исчезать.

У него было запланировано своё дело. И оно оставалось запланированным, просто день потребовал поправки. Не из-за случайности и не потому, что «не срослось», а потому что появилась возможность, которую он не собирался упускать.

Крайонов. Маг иллюзий.

Демид сменил вектор своих планов заранее, без суеты, ещё за несколько дней, как только узнал, что Крайонову назначена встреча в канцелярии. Не потому что планы рухнули — потому что планы стали удобнее. Артефакт должен был оказаться у него, и он собирался сделать так, чтобы ни один из людей, участвующих в цепочке, не понимал, в чьих руках он окажется в конце. Это было важнее самой передачи. Артефакт — да, ценность. Но ещё ценнее была тишина вокруг него.

Идеальное место для такой схемы — людное.

Камеры, охрана, персонал, бесконечные лица. Если пропадёт человек — подозреваемых будет слишком много. Если начнут копать — утонут в шуме. А следы растворятся в потоке, потому что поток и создавался для того, чтобы размывать любые чёткие линии.

Встреча была назначена в мужском туалете.

Он свернул в коридор, зашёл внутрь и сразу увидел того, кто его ждал.

Парень. Молодой, восемнадцать лет, не больше. Не из тех, кто выглядит опасным, и не из тех, кому объясняют лишнее. Курьер — идеальный расходник. Демид не испытывал удивления, только короткое, почти механическое сожаление: возраст здесь ничего не значил.

— Привет, — сказал он ровно. — Это тебя послали передать посылку?

— Да, — парень кивнул быстро. — Всё верно.

Он пару раз моргнул, словно проверяя в голове инструкцию, и спросил осторожно, но с явной попыткой держаться увереннее, чем получалось.

— Я так понимаю… ты тоже курьер? Мне её передавал курьер. Сказал: дальше — по цепочке.

Демид не улыбнулся. Не кивнул «по-дружески». Он просто подтвердил роль, как подтверждают пропуск на входе.

— Да-да. Всё правильно понимаешь. Давай.

Парень достал из внутреннего кармана пиджака небольшой свёрток. Аккуратный, без лишней упаковки, без бирок. Руки у него дрогнули, когда он передавал, и в этой дрожи было не столько страх, сколько растерянность.

Он сам до конца не понимал, что именно делает. И именно поэтому у него в голове не укладывалось то, что происходило.

Три курьера в одном ресторане. Одна вещь. Три передачи подряд. Это стоило денег. Это было слишком сложно для «просто доставки». И при этом — слишком чисто, чтобы быть случайностью. Парень явно хотел спросить, но сперва попробовал зайти издалека, как будто ему нужно было оправдать собственный дискомфорт.