Я не стал это комментировать. Я просто перевёл разговор туда, где он должен быть.

— Соня, — сказал я ровно, — ты сама как? Ты вообще за или против работать в таком формате? Ты понимаешь, что это не кабинетная служба. Иногда ночь, иногда грязь, иногда люди, которые улыбаются и одновременно могут пытаться тебя утопить. Это детективное агентство, а не офис.

Она кивнула. Уже увереннее, чем минуту назад.

— Я очень рада, что попала именно к тебе, — ответила она. — В офисах скучно. Я видела дела коллег: в основном мелкие ссоры на балах, какие-то бесконечные принципиальные споры. Участки земли, которые никому не нужны, но все грызутся до последнего.

Она сказала это так, будто действительно не понимала, что иногда именно эти «никому не нужные» метры для аристократа и есть сила.

— Привыкнешь, — коротко сказал я. — Здесь другое.

Ксюша на это только фыркнула, не глядя в нашу сторону.

Я поймал себя на мысли, что сейчас важно не дать ей снова уйти в эмоции. Её из ямы я вытянул, и теперь ей нужно куда-то девать заряд. Значит, заряд уйдёт в работу.

Я перевёл взгляд на неё.

— Ксюш, раз уж мы про работу. У нас сегодня дел выше крыши. И да, мы утром говорили про две кофемашины.

Она сразу напряглась, будто ждала подвоха.

— В машину Жени мы все вместе с Алексеем не поместимся, — продолжил я. — А Алексей принципиально ждёт нас.

— И музыку он включает так, что до него не дозвонишься, — добавил Женя, как будто это было не про человека, а про явление природы.

— Вот, — кивнул я. — Поэтому ты остаёшься в офисе. Сегодня ещё должны привезти деньги от Змеевских. Оформи всё по документам как надо.

Ксюша открыла рот, явно собираясь сказать, что поедет с нами, но я не дал ей разогнаться.

— Восемьдесят тысяч, — я достал деньги, отсчитал и положил на стол. — Две кофемашины: одну в офис, одну домой. Можешь оплатить доставку. Если вдруг не хватит — звони, докину через банк.

Она посмотрела на деньги, потом на меня, потом снова на деньги, и так и не сказала вслух то, что хотела. Просто шумно выдохнула.

— И ещё, — продолжил я тем же тоном. — Квартиру себе тоже начинай подбирать. До тридцати — тридцати пяти. Желательно в этом районе, чтобы близко к офису.

Ксюша фыркнула, но спорить при всех не стала. Села за мой стол, открыла ноутбук и щёлкнула тачпадом так, будто это был её личный протест.

Я отметил: мебель всё-таки нужна. Минимум два стола — один Ксюше, один Соне. А то сейчас офис выглядит как «штаб на коленке».

Я подошёл к стеллажу и взял из папки фотографии.

— Ладно, — сказал я, переводя взгляд на Соню и Женю. — Работаем. Соня, осваивайся, но скоро ты выезжаешь с нами. Ксюша — кофе и документы. Женя — готовь машину.

Ксюша, не поднимая головы от ноутбука, буркнула:

— Злой ты, Рома. И бессердечный.

Женя хмыкнул так, что тут же поймал от неё злой взгляд, и сразу сделал вид, что вообще молчит.

— Так, — сказал я, закрывая папку. — Мы чего стоим? Дел куча. Забираем всё, что нужно, и едем за Лёшей.

И на этом разговор пришлось заканчивать — иначе он бы снова ушёл в эмоции, а мне сейчас это было вообще не нужно.

Офис мы покинули втроём.

Соня вышла следом за мной и на секунду остановилась у входа в здание, будто не была уверена, куда именно себя деть. Она молчала. Не из упрямства — из неловкости. Это было видно по лицу, по тому, как она чуть сжимала пальцы, как держала спину ровно, но при этом явно ловила каждый мой жест боковым зрением.

Ей было некомфортно стоять рядом со мной так близко. И да, я это видел. Видел слишком хорошо, чтобы делать вид, будто ничего не происходит.

Пока мы стояли, мимо проехали две машины. Обычные утренние — без резких манёвров, без спешки. Город жил своим ритмом. Где-то сигналили, где-то хлопнула дверь, кто-то на противоположной стороне улицы ругался в телефон. Ничего особенного. Но эта пауза всё равно тянулась.

Соня стояла рядом, глядя куда-то вперёд, и я поймал себя на мысли, что она слишком старается выглядеть спокойной. Слишком правильно дышит. Слишком ровно держит подбородок. Так ведут себя не тогда, когда всё в порядке, а когда пытаются не выдать лишнего.

Подъехал Женёк.

Машина встала и он высунулся из окна:

— Ну что стоим? Поехали уже.

Я кивнул и пропустил Соню вперёд.

Я подошёл к машине, открыл дверь и отодвинул сидение, пропуская её вперёд.

Она начала садиться и в этот момент юбка подтянулась выше, ткань натянулась на попке, и я решил не отводить взгляд.

Женёк вместе со мной ничего не отводил. Я заметил это краем глаза. Он только хмыкнул, еле заметно, и во взгляде у него было откровенное мужское одобрение. Без пошлости. Скорее в духе: «ну, помощница у нас, конечно…»

Соня этого не заметила. Она села, и немножко смущаясь поправила юбку. Её одежда не была готова к таким испытаниям, как девятка Евгения.

Я сел спереди, хлопнул дверью, и мы тронулись.

Дорога сначала шла через город. Потом дома начали редеть, рекламные щиты сменились складами, ангарами и пустыми участками. Машина шла ровно. В салоне было тихо. Не неловко — именно тихо.

Я смотрел вперёд и думал.

Канцелярия.

Зачем им это понадобилось?

Вариантов было несколько, и ни один из них не выглядел однозначно плохим, но все — неприятными. Либо они действительно решили «прикрепить» молодого агента туда, где сейчас есть движение. Новый барон, маг, работа с аристократическими родами, закрытые дела — логичное место для стажировки.

Либо они хотят наблюдать.

Не в лоб, не грубо. Просто поставить рядом человека, который будет смотреть, слушать, фиксировать. Стучать и быть внутри.

Либо им просто нужно было куда-то деть Соню. Бывает и так. Агент есть, работы под неё нет, а держать без дела — значит терять темп. А тут я. Удобный. Пока ещё не слишком крупный, но уже заметный.

Я не чувствовал прямой угрозы. Скорее — интерес. Канцелярия редко делает что-то просто так, но и не всегда идёт по худшему сценарию.

Соня за спиной молчала. Ни одного слова. Это тоже было показательно. Она не лезла, не пыталась завязать разговор, не задавала вопросов. Вела себя так, будто понимала: сейчас лучше молча наблюдать.

Мы съехали с основной дороги. Асфальт стал грубее, машина слегка загуляла на неровностях. Я узнал это место ещё до того, как показался ангар.

Бас был слышен издалека.

Не просто музыка — именно долбёжка. Тяжёлая, глухая, такая, что её чувствуешь грудной клеткой, а не ушами. Женёк усмехнулся.

— Ну, значит, Лёша на месте.

Он припарковался, мы вышли.

Соня огляделась, быстро, цепким взглядом. Запомнила. Без комментариев.

Мы подошли к двери ангара. Бас бил изнутри так, будто там не мастерская, а подпольный клуб.

Женёк, как обычно, дёрнул дверь и крикнул:

— ЛЁША!

Ответа не было. Музыка даже не притихла. В этот раз это был не рок, а какая-то басовидная клубная музыка.

Он крикнул сильнее.

И тут я увидел Алексея. И в этот раз его внешний вид меня удивил…

Алексей вышел из глубины ангара и всем своим видом показал, кто здесь сегодня король внешнего вида.

Это выглядело одновременно комично и немного странно, потому что именно сейчас он выглядел… отлично. Не «дорого», не «лучше нас», не вызывающе.

Это был сильный контраст по сравнению с нашей первой встречей.

Тогда, в первый раз, передо мной стоял обычный мастер покраски. Человек, который живёт своей работой и не особенно задумывается о том, как выглядит со стороны. А сейчас передо мной был почти стиляга.

Джинсы сидели на нём идеально. Не в смысле «хорошие джинсы», а именно так, будто их шили под конкретные параметры. С учётом длины ног, посадки, даже того, как ткань ложится при шаге. Странно вообще так думать про джинсы, но другого слова я подобрать не смог.

Футболка тоже была не случайной. С рисунком — не кричащим, не дешёвым, а выверенным. И со стразами, которые не блестели в лоб, а ловили свет ровно настолько, чтобы это выглядело частью образа, а не попыткой привлечь внимание. Рукава — ровно той длины, которая подчёркивает плечи, но не делает вид нарочитым.