— Не, у неё на работе что-то, она задерживается.

— А ты даже не предложил проводить её вечером?

— Серёг… она работает в двух домах от своего дома.

— Ладно-ладно, докапываюсь.

— А сам то чего домой не идёшь?

— Да бабушка утюг принесла. Разбираюсь, что в нём не так.

Я посмотрел на утюг: небольшой, дешёвый.

— Может, купим ей новый?

— Да я предлагал. И даже давал — тот, что починил и он уже восемь месяцев лежит готовый. За ним до сих пор никто не пришёл и навряд ли придут. А утюг качественный. Но она не хочет. Этот какой-то памятный, оказывается.

— Понял. Давай, бывай.

Я вышел — и ровно в этот момент к тротуару подкатила чёрная тонированная девятка.

Сел, пожал водителю руку:

— Привет.

— Привет, — кивнул Женёк. — Чё такой хмурый? Шашлыки плохие были?

— Наоборот. Отличные. Слишком. Укропом только в конце отравился. Весь день мучаюсь.

— По тебе видно, — усмехнулся он.

— Ещё и работа какая-то странная.

— А кем работаешь?

— Детектив. Частный.

— Это которые в плащах и в шляпе?

— Нет. Это те, кто пьют вечером и весь день мучаются.

Мы оба хмыкнули.

— А чё в делах такого сложного?

Я на секунду задумался — делиться или нет?

— Да всё немного запутанно… Хотя… Если бы было просто, ко мне бы и не приходили.

— Это точно, — согласился Женёк.

Мы поехали. Ехать недалеко, но чуть попали в пробку. И тут у него зазвонил телефон.

Он бросил взгляд на меня:

— Извини, это по тачке.

Взял трубку:

— Алло. Андрюх, да…

(пауза)

— Ну чего ты паришься? Возьми и покрась.

(пауза)

— Что значит долго сохнет? Ты новое средство не слышал? Уже год продаётся…

(пауза)

— Да, да, я своей ласточке им краску ложил.

(пауза)

— Сколько сохнет?.. Минут пять.

(пауза)

— Да-да, сейчас ссылку кину. Давай.

Он отключился.

— Вот так… — сказал Женёк, потыкав в экран и бросив телефон на панель.

Мы ехали дальше, а я поймал себя на мысли, что этот парень — простоватый, нормальный, и именно такой человек порой нужен детективу: надёжный и без лишних вопросов.

И тут в голове вспыхнула яркая мысль. Точно. Именно так. Они ищут чёрные иномарки, потому что каждый раз приезжает чёрная иномарка. А если её каждый раз перекрашивают — тогда ты эту машину никогда в жизни не найдёшь.

VIN-а нет. Номерных знаков нет. А тонированных машин этой марки в городе — как грязи.

Я посмотрел на Женька:

— Слушай… а что за краска? Про которую ты говорил?

— А, это. Да есть средство одно, — кивнул он. — Недавно привезли. Из Китая. Крутая штука.

— И что за краска?

— Да прям чудо. Ложится ровно, никаких пылинок. Хочешь — красишь где угодно. Я хрен знает, как они это сделали. Может, маги там что-то шепчат над ней. Но работает. Дорого, конечно, но вещь.

— И правда за пять минут высыхает?

— Да. Пять минут — и рукой трогай. А распылитель такой поток даёт, что пыль выбивает из воздуха. И вообще странно: пару раз красил ласточку — сам видишь, машина старенькая, но люблю её, — так вот у меня ощущение было, что сама краска из-под себя пылинки выталкивает, когда подсыхает. Прям как будто лак их наружу выпихивает.

— Интересно… что за чудо такое?

— Ну вот такое. Уже год продаётся. Материал дорогой: покрасить всю тачку — тысяч семьдесят-восемьдесят выйдет. Но по факту это недорого с учётом времени.

Он говорил, а у меня в голове выстраивалась цепочка.

Если за этой бандой действительно стоят серьёзные люди, если они давят на княжеский род, то 80 тысяч… да даже 160 за дело — это копейки. При том, что у них есть огнестрел, и даже, судя по документам, взрывчатка.

Я вспомнил описание того склада, который они подорвали. Нет, не бензином же они его палили. Там взрыв был такой, что стены разнесло. В некоторых местах — словно профессиональная подрывная работа.

И вот именно в этом деле у меня огромные вопросы. Почему нет никаких требований? Почему нет записок, ультиматумов, условий? Неужели они просто так громят имущество княжеского рода? Какой в этом смысл?

Но мысль про краску… Если они перекрашивают машины перед каждым делом — это может объяснить, почему за полгода никто не нашёл ни одной. Все ищут чёрные — а она вчера была красная, сегодня зелёная, завтра серебристая.

Это уже могла быть версия. Это уже можно обсуждать с княжной. Надо будет обязательно поговорить с ней завтра.

Мы подъехали к моему дому.

— Сколько я тебе должен? — спросил я.

— Да давай триста, и по рукам.

Я протянул ему пятьсот:

— Сдачу оставь себе. И спасибо… ты мне сейчас одну хорошую идею подкинул.

— Да не за что, — Женя усмехнулся. — Обращайся.

Он уехал, а я уже стоял у подъезда, прокручивая в голове новую гипотезу.

Поднялся домой, открыл дверь своей однушки — той самой, что осталась от отца и которую не успели упереть за долги перед тем как я попал в интернат. Но все планы мгновенно улетучились. Помыться, привести себя в порядок, нормально поесть — как рукой сняло.

Понял одно: хочу только в одно место. На кровать. Лечь и вырубиться. День был тяжёлый, тело до сих пор шумит, голова гудит. Организму нужен сон.

Завтра будет новый день, а значит — новая пища для ума. Надо будет попробовать связаться с княжной… или хотя бы с Виталием Сергеевичем, чтобы рассказать про свою теорию. Может, у них это уже проверялось. И в интернете покопаться по поводу этой краски тоже надо.

В этот момент телефон пикнул.

Пришло сообщение: ссылка на краску и подпись от Женька — «Вот, посмотри, почитай. Штука хорошая. Если покрасить что хотел — обращайся. Я механик неплохой, и в покраске толк знаю. С этим чудом и вовсе управлюсь. Хоть весь дом тебе покрашу».

Усмехнулся. Ладно, завтра на это посмотрю.

Прошёл в комнату, разделся, рухнул на кровать — и провалился в сон почти мгновенно.

Проснулся я без будильника. Остатки прошлой жизни до сих пор держат привычку: организм сам встаёт ровно через семь часов сна. А так как домой я ввалился и вырубился около десяти вечера — может, в самом начале одиннадцатого, я тогда даже на телефон не смотрел, — то глаза сами открылись примерно в семь утра.

Да, немного больше, чем семь часов… но после вчерашнего организм заслужил поблажку. Будильник, кстати, был поставлен на восемь — так что я всё равно поднялся на час раньше. В принципе, отлично. Можно спокойно принять душ, нормально позавтракать, а не как обычно — с бутербродом в зубах, пытаясь одновременно натянуть ботинки.

Кот лежал у меня на животе и громко мурчал.

Комната у меня простая, из разряда «живу один, денег лишних нет, но бардака себе не позволяю». Кровать — обычная двуспальная, купленная по скидке пару лет назад: матрас чуть продавился по центру, но спина пока не жалуется. Слева — узкий прикроватный столик, на котором мой телефон. Справа — шкаф, который видел, кажется, ещё моего деда — точнее деда парня, но держится молодцом.

А у стены стол на котором стоит мой старичок-ноутбук. Настолько старичок, что кулер в нём звучит как турбина самолёта, а клавиши блестят от времени. Пыль на нём — уже почти элемент интерьера. Я бы его протёр… но как-то руки не доходят. На работе есть нормальный ноут, а дома я чаще дохожу только до кровати. Дом для меня скорее перевалочный пункт: поел, упал, проснулся, снова ушёл.

И на фоне всей этой «скромности» кот на животе выглядел как владыка мира.

Маленький саботажник. Всю ночь мешал нормально спать — точнее, я боялся мешать ему. Устроился, понимаешь, между ног, свернулся клубком, и попробуй шевельнись. Карму портить не хотелось. Всё-таки… кот. Всё-таки живой. Жалко его тревожить.

Но раз я проснулся — достаточно и ему отдыхать.

Я ткнул его пальцем.

Тут же прилетела недовольная, сонная мысль:

«Иди ты».

— Ага, и тебе доброе утро, — буркнул я.