«Похоже, и правда бабушка достала старика, раз он это особо выделил», — подумал про себя я, вслух пообещав, что больше такого не повторится.
Дома, несмотря на позднее время, меня ждали.
Бабушка, оказывается, знала, что Святозар со Степаном пошли за мной, вот и не ложилась отдыхать, так и сидела у костра, ожидая нашего появления.
Первым делом она молча обняла меня, потом всего ощупала и, убедившись, что со мной все нормально, зарядила такую затрещину, что в ушах зазвенело. Конечно, у неё не получилось, как у Степана, что я даже в реку улетел, но тоже неслабо шандарахнула, я даже отступил невольно и возмутился:
— Да что у вас за поветрие такое на затрещины, нет бы накормить, спать уложить, так нет, надо обязательно избить!
— Я тебя, паразит мелкий, сейчас так накормлю, что ты у меня шагу ступить не сможешь, не боясь обгадиться.
Почему-то я ей вот сейчас сразу поверил, что она на эмоциях может и правда в еду чего-нибудь подсыпать, поэтому попробовал если не спустить все на тормозах, то хоть как-то маленько сгладить.
— Ба, ну хватит ругаться, все же хорошо, я живой и здоровый, только и правда кушать хочется.
Сработало. Всегда срабатывает с родными женщинами. Как услышат, что кровиночка голодная, так ни о чем другом больше думать не могут, а в за ужином зачастую забывают о косяках, на первый план выходит, наверное, всё-таки материнский инстинкт.
Пока бабушка суетилась, разогревая еду, Святозар как-то даже чуть восхищенно шепнул Степану, но я расслышал:
— Вот стервец, ты видел, как он её…
Уже когда плотно перекусил, эти трое насели на меня с расспросами, велев рассказывать о наших приключениях со всеми подробностями.
До этого как-то обходилось, да и знали они почти все из рассказа ребят, а вот сейчас замучался говорить и отвечать на многочисленные вопросы.
По окончании рассказа Святозар резюмировал:
— Только засчёт удачи по краю прошли, учить тебя ещё и учить. Я и не слышал раньше, чтобы кто-то так по-дурному себя вёл, может, потому что не выживали?
— Я этой троицей теперь основательно займусь, — прогудел Степан, выдержал паузу и добавил: — Быстро дурь им из голов выбью.
Прозвучало из его уст так угрожающе, что даже бабушка встрепенулась
— Ты, Степан, держи себя в руках, дети ещё.
— Эти дети уже в бою были, а значит, и спрос с них должен быть как со взрослых, — вмешался Святозар.
«Чувствую, аукнутся нам вскоре наши приключения, но это будет потом, сейчас надо размахаться с этим насточертевшими полоном и первым делом разобраться с трофеями, купцы скоро появятся и нужно будет покупать припасы на зиму».
Сам себе удивился от подобных мыслей в такой момент, но вроде все обошлось. И закончилось всё, как я понял, только битой задницей Дмитрия.
Зря я так подумал. Святозар, вставая с деревянного чурбака, на котором сидел произнес:
— Ложись, Семен, поспи немного, я разбужу когда надо будет выходить.
Затем он наклонился ко мне и прошептал:
— Не думай, что все закончилось, позже серьёзно поговорим…
Умеет, блин, успокоить, большую часть отведенного на сон времени я так и крутился, как пропеллер, не в силах уснуть. Никак не мог успокоиться, размышляя, что этот старый хрен ещё задумал.
В путь мы выдвинулись примерно за час до рассвета сразу на трех лодках.
Как пояснил мне Святозар, в любом случае повезём всех в слободу, а туда надо прийти утром рано.
При этом уточнил, что если вдруг кто-то всё-таки решит остаться жить у нас, будет лучше, если они, пока не уйдут московиты, поживут в моем убежище.
Реку пересекли бодро, а вот когда подошли к месту впадения ручья, народ неожиданно не захотел в темноте лезть в этот туннель из зарослей. Объяснили это тем, что будь это пешком, проблемой пройти заросли не стало бы, а передвигаясь на лодке, когда руки заняты, можно и без глаз остаться.
В итоге решили подождать, пока не начнёт светать, чтобы обойтись без риска, тем более что надобности в спешке нет никакой.
По ручью шли не сказать, что тихо, всё-таки не в тылу врага и потому особо не тихарились, тем не менее наше приближение в принципе никто не заметил.
Народ спокойно дрых без задних ног, даже не подумав ни о какой охране.
Как-то от рассудительного Ильи я не ожидал подобной безалаберности, он мне показался вполне разумным человеком, а тут такой косяк.
Как выяснилось довольно быстро, особой вины кузнеца в подобной безалаберности не было. Он, перед тем как отойти ко сну, вполне себе распределил дежурства между всеми, другое дело, что одна из дежурных уснула на своём посту и вся охрана пошла через известное место.
Кстати сказать, я, размышляя об этом, вспомнил, что сам только вчера днем, засыпая, в принципе не думал о дежурствах, что, конечно, ни в какие ворота.
Вообще эта наша авантюра дала столько информации к размышлению, что голова действительно шла кругом. Надо будет сделать выводы, но это потом.
Сейчас я начал расталкивать мало что понимающий после сна народ. Все как-то одинаково реагировали на побудку, зачастую нерадостно, только синеглазка, когда дотронулся до её плеча, слегка встряхнув, открыла глаза, улыбнулась и прошептала:
— Пришел?
— Пришёл, просыпайся давай, — ответил я с улыбкой и малость понаблюдал как в её глазах появляется понимание, а на лице смущение, выраженное очередным румянцем.
«Прикольная всё-таки она и красивая, зараза» — подумал я, уже следуя к очередной жертве побудки.
Больше получаса пришлось ждать, пока народ придёт в себя после сна, приведёт себя в порядок и сможет адекватно воспринимать происходящее.
Когда же все, закончив метаться, собрались в кучку, Святозар толкнул целую речь, что, дескать, мы вас освободили, люди вы вольные, соответственно, решить, как жить дальше, способны самостоятельно.
Он бесхитростно рассказал, что недалеко отсюда сейчас стоят московские ратники, которые при благоприятном стечении обстоятельств могут помочь бывшим пленникам вернуться домой или на крайний случай хотя бы доставить их на территорию Московского княжества…
Я, слушая его, практически сразу понял, что с кузнецом так дело не сгладить, поэтому ненавязчиво переместился к Илье и тихонько произнес:
— Ты, Илья, хорошо подумай, нужно ли тебе возвращаться. Здесь у казаков жизнь не сахар, но мастеров своего дела тут ценят не в пример княжеству. Если надумаешь остаться, на первых порах по-любому помогут устроиться. Опять же, дети здесь точно будут вольными и ни от кого не зависимыми, есть ради чего рискнуть и поменять место жительства.
Тот, выслушав меня, кивнул и тихонько ответил:
— С женой посоветуюсь, может, и останусь.
Я на это кивнул и развернулся уходить, чуть не столкнувшись при этом с синеглазкой, которая попыталась отпрянуть и чуть не свалилась. Еле успел её придержать.
Восстановив равновесие, она не отступила, как можно было ожидать, а, опустив глаза вниз, прошептала:
— А мне можно остаться?
— Всем желающим можно остаться, только как ты одна будешь? Замуж нужно будет выходить, — ответил я на автомате и чуть сам себе язык не прикусил, очень уж ответ получился у меня с намёком. Учитывая, что совсем недавно тискал её за интересные места, она может и лишнего чего надумать. Благо она, похоже, пропустила мимо ушей неоднозначные слова, потому что, фыркнув, ответила:
— Проживу и одна. А весточку с московскими ратниками можно будет родным передать? Я письмо напишу и сама оплачу труды по его доставке родителям.
Я на это только плечами пожал и ответил:
— Можно, наверное, договориться, только на чем это письмо написать и чем?
— Есть чем, не переживай. Пойду тогда сразу и напишу.
Я, слегка охреневший, смотрел, как она, уже не слушая продолжавшего распинаться Святозара (а он в этот момент обещал девчатам, которые решатся остаться, самых лучших на свете женихов), направилась сначала к жене Ильи, что-то ей прошептав, а потом прямиком в схрон.
Только когда она исчезла из виду, до меня дошло, что найти она письменные принадлежности могла только в переметных сумках, которые она вынесла из татарского лагеря, и если это так, то снова возникает вопрос: что же это за татары такие были? Помимо этого несомненно важного вопроса появился и другой, чуть ли не ещё более важный: кто же ты такая, что даже грамоте обучена?
