— Подписано Линкольном, — еле слышно сказал он, прикусив губу, — наконец-то…

Закон ожидаемый, обсуждаемый, и да — спорный в силу ряда причин, но — наконец-то подписан! Ещё не вступил в силу, до этого ещё несколько месяцев, но и это — очень весомо.

Это меняет если не всё, то очень многое во внутренней политике США, и, со временем, может оказать сильнейшее влияние на ход войны. А пока…

— Фермеры, — протянул он, — огораживание участков, и…

' — Колючая проволока' — мысленно закончил он, делая в памяти зарубку.

Нью-Йорк, несколько дней спустя

Мерный шум станков в мастерской, слышимый даже через закрытую дверь кабинета, давно уже привычен и не раздражает, скорее, помогает сосредоточиться. Расхаживая по кабинету, Георг размышляет, вертя в руках пустую трубку: курит он сейчас совсем редко, почти исключительно за компанию, но трубка или зажигалка, как часть привычного ритуала, успокаивают.

— Быть иль не быть, — пробормотал он, — вот в чём вопрос…

Вздохнув, попаданец постоял, прикусывая трубку и всё-таки решил открыть сейф, достав документы. Динамит… как много в этом слове, и как всё сложно!

Нет, сами опыты не вызывают особых вопросов у человека, учившего некогда на архитектора. Кизельгур, пористая порода, кажется, первый из череды опытов, когда удалось связать нитроглицерин, сделав его безопасным…

… почти.

Будут опыты и с опилками, и с другими веществами, но суть уже ясна, и… собственно, первые опыты он провёл сам — очень, очень осторожно…

— А вот политика, — вздохнул он, усаживаясь разбирать документы, — чёрт бы её побрал!

Собственно, основная проблема не в том, чтобы сделать динамит, а как сохранить монополию на него. Здесь и сейчас это козырь, значение которого невозможно переоценить. Горные и строительные работы… и война.

Огромные, просто немыслимые деньги! Если…

… и вот «если» слишком серьёзно. Когда политика мешается с деньгами, конкуренты способны на любые поступки, и оспаривание патента в судах, это лишь вершина айсберга.

— Если, — снова вздохнул он, сунув в рот пустую трубку и начиная работать с документами.

— DuPont? — задумался попаданец, перебирая варианты сотрудничества, — Ну… хочется всё-таки стать полностью самостоятельным игроком. Но… н-да, но на уступки пойти придётся, не без этого. А ещё с ними проще завоевать рынок, сильно проще…

— Так… — подперев голову рукой, он зарылся в бумаги, пытаясь разложить сложный пасьянс из союзных ему промышленников и возможных недоброжелателей, учитывая свои и чужие и интересы, родственные связи и политические взгляды, слабые и сильные стороны.

Этим он занимается уже не в первый раз, снова и снова добавляя новые детали, делая записи и зачёркивая их. Если бы не служба безопасности, где, пока ещё сыро, не всегда умело, начал действовать оперативный отдел, добывающий информацию о третьих лицах, было бы куда как сложней. Но и так…

Сделав перерыв, Шмидт вышел в приёмную, пребывая в некотором раздрае.

— Есть что-нибудь важное, Ларри? — поинтересовался он у секретаря — низкорослого, полноватого, лысеющего мужчины чуть за тридцать, весьма эрудированного и неглупого, хотя и не слишком инициативного, если не сказать больше.

— Да, сэр, — отозвался тот, почтительно вставая, — мистер Штрассер просил, если будет возможность, заехать сегодня после обеда на завод медицинского оборудования. А ещё, разумеется, письма, сэр!

— Спасибо, Ларри, — рассеянно поблагодарил Шмидт, забирая бумаги, — Если Штрассер будет спрашивать, скажи — буду после трёх.

Вернувшись в кабинет, он начал разбирать письма, бегло пробегая глазами по строкам. Ларри неплохо сортирует почту, справляясь с основным потоком спама. Но пишут не только благотворительные организации и разного рода просители, но и сенаторы, конгрессмены… и это надо читать лично.

Хотя по факту, чаще всего они точно так же просят денег или приглашают на встречи, где будут просить денег…

— Конверт с пометкой военного ведомства, — заметил он, вскрывая его, — интересно…

— Всего, и побольше, — довольно констатировал Георг минутой позже.

Он ещё раз пробежал глазами по строкам, лишний раз убеждаясь, что не ошибся, и чувствуя, как в груди расплывается приятное тепло.

Детонаторы всех видов, ударные капсюли отдельно…

… и взрывчатка.

Задумчиво поглядев на разложенный на столе динамитный пасьянс, он усмехнулся.

— Сошлось…

Где-то в Вирджинии, недалеко от линии фронта. Июль 1862.

Ещё стелется влажный утренний туман по траве, но работа уже почти завершена. У подножия холма выровненное поле, наспех огороженное дощатыми щитами и старой парусиной.

Чуть поодаль армейские наблюдатели: инженеры, артиллеристы и офицеры сапёрных подразделений переговариваются неспешно, не забывая поглядывать в сторону холма. Изредка ветер приносит запахи дыма и звуки орудийных выстрелов. Война совсем рядом…

Георг, одетый в поношенный сюртук, в сопровождении Штрассера и двух офицеров, прошёлся по позиции, в последний раз проверяя, всё ли на месте.

— Всему своё время, майор, — улыбнулся он, уходя от ответа, — ещё чуть-чуть, и вы всё сможете увидеть сами.

От волнения и азарта колотится сердце, и, хотя первичные испытания проведены десятки раз, случиться может всё, что угодно…

Динамит в грубой обёртке, с пометкой «образец №3» заложили в неглубокую яму на глазах у наблюдателей, ещё раз проверив детонатор.

— Господа, прошу в укрытия, — коротко сказал Шмидт, и подал пример, отходя подальше и спрыгивая в подготовленную траншею.

— Майор… — достав зажигалку, попаданец протянул её сапёру, — окажите нам честь.

Щелчок, недолгое ожидание, и шнур затлел, с лёгким шипением подбираясь к взрывчатке.

Взрыв!

— Однако… — пробормотал майор, прочищая уши' и тряся головой.

— Однако, — повторил он чуть позже, заглядывая в получившуюся воронку и простецки присвистнув, — Небольшой брусок, а столько дел!

— Чёрт подери, Шмидт! — выдохнул второй офицер, капитан, получивший образование горного инженера, — Да мы можем рушить горы!

Георг, чуть улыбнувшись, кивнул. Но майор мыслит более стратегически…

— Это откроет нам дорогу на Ричмонд, — констатировал он.

Несколько недель спустя, Вашингтон, особняк на Кэмерон-Плейс.

— Георг! — окликнул вошедшего Саймон Кэмерон, военный министр США, — Мы уже думали, вы не придёте!

— Прошу прощения, господа, — повинился Шмидт, — встретил в холле сенатора Бакли.

— Опять пуговицу открутить пытался? — весело поинтересовался Монтгомери Миггс, главный квартирмейстер Армии США.

— Не без этого, — рассмеялся Георг. Бакли, выходец из весьма влиятельной семьи, несколько зануден, и имеет привычку хватать собеседника за пуговицу или рукав. Не самый дельный человек… но за ним стоит влиятельный клан, и это нельзя игнорировать.

— Мне кажется, он их коллекционирует, — глубокомысленно заметил Кристиан Эйкер, начальник телеграфного отдела и снабжения сигнального корпуса. В глазах его виднелась глубоко спрятанная смешинка.

— Хм… пожалуй, — отозвался Шмидт, едва заметно улыбаясь.

— Паттерсон жалуется, что его обозы растянулись на двадцать миль, — вернулся к теме разговора Кэмерон, — и, разумеется, на снабжение.

Затянувшись сигарой, военный министр глухо выругался, поминая нечистых на руку поставщиков и вороватых интендантов.

— О… это вершина айсберга, — отозвался Миггс, — в газеты, да и к вам на стол, попадает ничтожная толика. Как вам, к примеру, консервы из глины?

— Однако… — искренне удивился Георг.

— Вот именно, — резко кивнул Миггс, — хорошо, что в войска не успели попасть, шуму было бы…

— Нашли хоть? — поинтересовался попаданец, на что квартирмейстер только пожал плечами, отводя глаза.

— Мелкие сошки, — сказал Миггс чуть погодя, — все концы обрублены.

— Н-да… — только и сказал Шмидт, понимая, что концы, быть может, и не обрублены, но идти до конца квартирмейстер по каким-то причинам не стал.