Прошу, господа, не вставайте, — громкопопросил президент, — я всего лишь фермер из Иллинойса, временно отвечающий за страну.

В этих словах смирение так причудливо смешалось с гордыней, что Шмидт не без труда подавил усмешку. К историческим личностям он и раньше-то относился без особого пиетета, а ныне, пообщавшись с некоторыми из них в Севастополе, потом в доме Бориса Константиновича, а после и в США, стал ещё более циничным.

— Вижу здесь немало людей,работающихне меньше меня, — продолжил Линкольн, — так что давайте пообщаемся без официоза, иполучше узнаем, кто и как работает на дело Союза.

С мягкой полуулыбкой он начал двигаться среди гостей, пожимая руки, роняя несколько слов и внимательно выслушивая собеседников. Мимика у президента достаточно выразительна, получше, чем у большинства именитых актёров этого времени.

— Сьюард, — без нужды прокомментировал сенатор Самнер очередного собеседника Линкольна, — хитрый лис!

Георг кивнул из вежливости: Сюарда, сенатора от Нью-Йорка и одного из ближайших соратников Линкольна, он знает лично, на деловых приёмах и политических встречах они пересекались неоднократно.

— Рад вас видеть, господа, — с лёгкой приязненной улыбкой сказал Линкольн, подойдя наконец к ним, — и… мистер Шмидт, полагаю?

Чуть задержав руку, внимательно посмотрел на Георга. В глаза президента видна усталость, острый ум, и ещё что-то, чего не было у других — интерес не праздный, не коммерческий… какой-то иной, напряжённый, оценивающий.

— Да, сэр, — почтительно отозвался Георг, — Union Tools Machinery, — для меня честь быть представленным Вам.

Линкольн едва заметно улыбнулся, собрав морщинки у уголках глаз, показав, что оценил лесть, но не принял её слишком уж серьёзно.

— Расскажите, — попросил он Георга, -как вы ухитрились наладить поставки в армию, не вляпавшись в воровство и некомпетентность?

— Ну… — Шмидт очень хотел сказать что-то выспреннее и высокопарное, но, глядя в глаза президента, передумал, и, чуть улыбнувшись, ответил:

— Всё ещё впереди, сэр!

Услышав ответ, Линкольн искренне расхохотался, и политики, присутствующие рядом, подхватили его смех, весело переглядываясь и отпуская соответствующие шуточки.

— Ну что ж… честно, — отсмеявшись, сказал президент, — Но я надеюсь, что вы хотя бы будете стараться, мистер Шмидт?

— Изо всех сил, сэр! — уверенно ответил Георг, не стесняющийся неизбежной коррупционной составляющей бизнеса по-американски, но старающийся удерживать это в хоть сколько-нибудь приемлемых рамках.

— Скажу честно, — продолжил президент, — мне вас уже рекомендовали трое: двое сенаторов, и один человек, к которому я прислушиваюсь не из-за его чина, а из-за его умения понимать, что будет потом. Они говорят, что вы странный, упрямый, но… системный.

Георг чуть склонил голову, принимая похвалу.

— Возможно, потому что я не люблю импровизации в том, что должно работать, как часы,производство — не цирк! —отозвался он.

— Хорошее начало, — веселокивнул Линкольн, — Пойдёмте, я хочу с вами поговорить, а то здесь действительно шумновато.

Он мягко взял Георга под локоть и увёл его в сторону от оживлённого салона в небольшую гостевую библиотеку. Там, под мутноватым стеклом керосиновой лампы, стоял небольшой столик с картой Вирджинии и стопкой документов.

— Видите вот это? — указал Линкольн на карту, и взял со стола сигару,— Это Потома́к. Здесь мы проигрываем. Не потому, что у нас меньше людей. Не потому, что меньше пушек. А потому, что у нас хуже дисциплина, хуже снабжение, и — самое главное — хуже мышление.

Он сделал паузу, остро глядя на Шмидта.

— Я юрист. Всю жизнь работал словами. Но я начал понимать: на этой войне побеждают не ораторы и не отчаянные кавалеристы. Побеждают инженеры — те, кто умеет думать на несколько шагов вперёд, просчитывать действия — свои и противника.

— Системный подход, Джордж, понимаете? — Линкольн, сделав паузу, посмотрел в глаза Шмидту, — Да, вижу, что понимаете…

— Системный подход, системное мышление, — повторил президент, собираясь с мыслями, — а инженеры это, военные или юристы, не суть важно.

— Вы, — продолжил Линкольн, — построили мастерскую, наладили работу, несмотря на саботаж, давление, даже покушение. Станки — работают. Люди — накормлены. Продукция — не стыдно подписать. Вы не рвались на передовую с флагом и речами, но привезли армиито, без чего передовая превращается в бойню.

— Толковых предпринимателей, инженеров и военных в Америке достаточно, — сказал президент после короткой паузы, — как и честных людей. Но это, увы, очень часто по наитию, с метаниями во все стороны, с ошибками, а вы, и такие как вы — понимаете, что делаете.

— Я делаю то, что должен, — с деланным спокойствием ответил Георг, чувствуя, как колотится его сердце. Разговор принял неожиданные обороты, это всё… слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Именно, — кивнул Линкольн. — И знаете, что ещё я узнал? Вы отказались брать откаты. Перепроверяете каждый счёт. Помогаете раненым. Даже в госпитале работали. Почему?

— Потому что я помню, как это — умирать на грязной койке, когда до медика — миля, и ни одного чистого инструмента. Я это уже проходил, — тихо сказал Георг.

Линкольн посмотрел на него долго, почти изучающе. Потом вдруг сел, пригладил волосы и вздохнул, вертя в руках сигару.

— Мистер Шмидт, скажу прямо: таких людей, как вы, мало. Тех, кто не просто предлагает идеи, а способен их воплотить, довести до конца и — главное — не развалиться морально под тяжестью реальности.

— Возможно, потому, что я не романтик,- чуть помедлив, ответил попаданец, — немного идеалист, но никак не романтик, сэр!

— Вот именно, — оживился президент, резвовскакивая, — ваши мечты воплощаются в чертежах и таблицах, в делах! А нам сейчас нужны именно такие люди — не романтики, не мечтатели, но чуть-чуть идеалисты. Мы безусловно выиграем эту войну, но без таких людей, без вас, крови — и нашей, и южан, прольётся значительно больше.

— Вы… — президент сделал паузу, остро глядя на Шмидта, — готовы сотрудничать… ближе? Без лишнего шума, и пока — не всегда формально?

Георг сделал вдох… В этих словах слишком много смысла, это чёртова луковица со слоями смыслов, и каждый — со слезами.

В комнате повисла тишина, а воздух, кажется, стал плотнее.

— Да, сэр, — наконец ответил он, понимая, что отрезает себе многие пути в обмен на зыбкое обещание войти в ближний круг президента, — готов. Но только если правила будут понятными, честными, и я смогу говорить с вами прямо, без обиняков.

— Это единственные правила, по которым я согласен играть, — мягко ответил Линкольн, — Остальное — из старого мира, а мы сейчас строим новый.

Он встал, подав руку, и Георг пожал её, заключая сделку.

— Добро пожаловать в будущее, — очень просто сказал президент, — наше общее будущее. Будет непросто, но вы и без меня это знаете, но интересно. Впрочем, это вы тоже знаете!

Поздний вечер. Гостиница «Willard». Кабинет в полумраке.

Лампа еле слышно потрескивает, освещая заваленный бумагами стол, за которым, зевая время от времени, работает Георг.

— Кофе, кофе… — зевнув, пробормотал он, — полцарства за кофе! Впрочем, отставить! Сейчас ещё чуть, оформлю мысли и идеи на бумаге, и спать.

— Та-ак… — протянул он, — Броня, логистики, стандарты — всё хорошо, всё нужно… Стоп, это потом. Медицина, медицина… настоящая жуть — не на поле боя, а после — в палатках, в бараках, под навесами. Там, где смерть пахнет не пороховыми газами, а гнилым мясом и и испражнениями.

Потерев лицо руками, попаданец попытался было расставить приоритеты по ранжиру, но потерпел неудачу. Цепочка только кажется простой, но на деле это запутанный клубок из разноцветных ниток. Знания, технологичность процессов, внедрение… сам чёрт ногу сломит!

— Ладно, пока выпишу то, что необходимо, — вздохнув,сдался он, — о приоритетах буду думать потом, и наверное, не один.