Ядра уже летят вовсю, глухо воя в полёте, собирая свою жатву. Пехотинцы Севера, собирающиеся в глубоких траншеях для отражения атаки, в этом кровавом боулинге отнюдь не игроки, акегли!

— Живо, живо! — поторопил студентов Шмидт, беспокойно оглядываясь по сторонам, — Если хотите помочь Армии, в госпитале всегда нужны руки! Бегом, бегом!

Они едва успели отбежать на пару сотен ярдов, забежав в неглубокую узкую лощинку, как развернулась яростная артиллерийская дуэль, жестокая и непримиримая. Но и в этом неглубоком тылу далеко не безопасно!

Тяжёлый удар о землю, и ядро, размером едва ли не волейбольный мяч, начало крутится вокруг своей оси, рассыпая искры от горящего фитиля.

— Мама… — тихо сказал Джейми, падая на задницу и глядя на бомбу в ярде от себяглазами перепуганного оленёнка.

— Мать твою… — сдавленно ругнулся попаданец, и, как когда-то в Севастополе, быстро добежал до бомбы и выдрал фитиль.

— Ну! — рявкнул он на парней, с трудом удерживаясь от того, чтобы придать им ускорение пинками, — Что встали? Бегом, бегом!

Отойдя достаточно далеко и вручив студентов попечению магистра Джонса, коренастого вальяжного коротышку с красноватым лицом, Георг взобрался на невысокийхолм, и, развернувшись в сторону позиций, приставил бинокль к глазам.

Сквозь редкие, чудом сохранившиеся деревья видны густые ряды фигур в сером, с винтовками наперевес. Идут, не кланяясь пулям… как это принято сейчас по всему миру. Сотни и сотни…

Ядра мячиками заскакали по земле, сбивая их, а потом пришёл черёд картечи. Атака отбита… но ничего ещё не кончено.

— Чёрт меня занёс… — пробормотал попаданец, спускаясь с холма и, сам толком не зная, зачем,направляясь в сторону госпиталя.

— Чёрт… — повторил он несколько минут спустя, оценив количество носилок с ранеными возле палаток, — а ведь ещё ничего толком не начиналось!

Качнувшись на носках, Георг прикусил губу, а потом, раздражённо выдохнув, направился к доктору Ли, сортировавшему раненых.

— А, Георг, — вяло отреагировал тот, — Руку, уж простите, пожимать не буду, — сами видите…

— Да уж вижу, — отозвался попаданец, с тоской глядя и на количество раненых и отходящих в иной мир…

… так и на окровавленные рукава сюртука доктора Ли.

' — Гигиена? Нет, не слышали' — съязвил внутренний голос.

… а дальше мысли и вовсе улетучились, потому что одному из раненых прямо под навесом начали наживую отпиливать раздробленную ядром ногу, и, право слово, человек не должен так кричать!

— Ах ты ж дьявол… — ругнулся Ли, поспешив туда, — Джонс! Джонс! Да чтоб тебя…

— Не санитары, а чёрт те что, — пожаловался он Шмидту, — чуть что, так в обморок норовят упасть!

— Кстати, Джордж, — голос его стал вкрадчивым и просительным, — вы, кажется, не из неженок?

— Ассистировать? — попаданец приподнял бровь, уже почти сдавшись, — Юджин, я далёк от мира медицины!

— Да ладно вам, Джордж! — отмахнулся доктор, загораясь идеей, — Не вам такое говорить! Знаний у вас побольше, чем у иного третьекурсника, и уж точно, вы не будете падать в обморок при виде крови. А сейчас у нас, вы сами видите…

Георг ещё раз оглянулся, скривившись при виде раненых, которых становится всё больше…

… и, сбросив сюртук на руки подскочившему чернокожему лакею, закатал рукава сорочки.

— Вот и славно! — неподдельнообрадовался Ли, хватая его за руку, — Пошли, Джордж! Нам сейчас предстоит славная ампутация!

До глубокого вечера он подавал инструменты, пилил по живому… и, за неимением лучших кандидатур и большой спешки, извлёк несколько десятков пуль и осколков…

… и к вечеру выглядел, как вурдалак, да и чувствовал себя так же! Кровь, вопли раненых, скрежет пилы по кости… Впечатлений за эти несколько часов он хапнул, пожалуй, не меньше, чем за времябитвы при Чёрной речке в Севастополе.

… а о количестве людей, умерших у него на руках, и думать не хочется. Особенно о том, сколько из них выжили бы, если бы вместо него доктору Ли помогал хоть сколько-нибудь компетентный медик.

— Ещё несколько боёв, — коротко выдохнул доктор Ли вместе с клубами табачного дыма, усевшись рядом, — и из вас получится славный хирург!

' — Не дай Бог!' — мелькнуло в голове попаданца. А потом, умывшись кое-как и переменив рубашку, он решил, что подучить медицину, пожалуй, всё же стоит. Просто ради собственного спокойствия…

С остервенением поскребя намыленную голову ногтями, Георг, зажмурив глаза, экономно промыл голову из кувшина с еле тёплой водой. Открыв глаза, Шмидтбрезгливопосмотрел на землю, на которой остались хлопья мыльной пены, окрашенной розовым.

— Сейчас ещё принесу, масса, — заботливо сказал старый негр, прислуживавший попаданцу, и зашоркал по земле босыми плоскими,разношеннымиступнями.

ОтмывалсяГеорг долго… и только когда пересушенная от мыла кожа начала чесаться, он несколько успокоился, вытерся, и переоделся в чистое.

— Да уж… — если слышно пробормотал попаданец, оглядывая пальцы, испещрённые многочисленными порезами, оставшимися операций, — гигиена. Здесь тебе и сифилис, и столбняк, и вообще, полный набор! Оптом, с большой скидкой.

— Сэра? — осторожно окликнул его переминающийся чернокожий, уловив раздражение в словах Шмидта, но не понимая сути.

— Да, спасибо, — опомнился Георг, — можешь идти! Хотя погоди…

Покопавшись в карманах, кинул слуге серебряный доллар и вручил сигару.

— Спасибо, сэра, — растрогался слуга, — если что, вы меня хоть среди ночи зовите, старый Джо знает своё дело, он хороший слуга!

' — Домовой эльф, мать его, — отозвался внутренний голос, — один к одному! В третьем лице, н-да…'

В мастерских ещё ведутся работы — сейчас, после боя, хлопот очень много, и всё, разумеется, срочно, важно, жизненно необходимо… и это, увы, не преувеличение.Здесь же, около наскоро сложенной, но вполне добротнойпечи, столы, на которых, заботливо прикрытаякрышками и укутанные тряпками, томится в кастрюляхнехитрая снедь.

— Мистер Шмидт… — ужинающие рабочие начали вставать при виде начальства.

— Сидите, — отмахнулся Георг, — не на светском приёме.

Далее, не обращая на них внимания, поел, не без труда удерживаясь в рамках хороших манер. Целый день без еды, на одном только табаке, виски и кофе, дал себя знать, и есть… хотя скорее жрать, хочется, как из пушки.

— Кофе, мистер Шмидт? — негромко спросил повар,высокий плотный эльзасец,переманенный некогда из ресторана средней руки. Ценный специалист, который знает высокую кухню, и может наскоро, в полевых условиях, приготовить нехитрые, но вполне вкусные блюда чёрт те из чего.

— Спасибо, Вилли, нет, — вяло отозвался попаданец, — кофе сегодня аж в ушах плещется, сделай мне чаю, пожалуйста.

Дожидаясь чая, достал трубку и вяло принялся набивать её табаком, чувствуя приятную сытость и некоторую сонливость. Хорошая еда, удобное плетёное кресло с тонкой подушкой под задницей, и предвкушение скорого свидания с кроватью несколько примирили его с действительностью, так что ситуация стала казаться не столь пугающей.

Конфедераты отбиты, потерь среди рабочих и студентов, по счастью, не случилось, и, если верить командованию, весьма маловероятно, что завтра атака повторится. А ещё день-два, и он, оставив Макклеллану станки и оборудование, и получив вместо этого рекомендательные письма, покинет действующую армию. Дом, милый дом… но ненадолго — так, чтобы только отдать распоряжение, нанести несколько визитов, а потом — Вашингтон, округ Колумбия.

— … да, да, я решил, — раскуривая трубку, он услышал резковатый, не переломавшийся толком подростковый голос, — не отговаривайте, парни!

Чуть повернув голову, Георг увидел Мэтью Уэйнрайта, того самого тощенького, невзрачного с виду студента-первокурсника, отличившегося при защите обоза…

… а сейчас, судя по синему, плохо отстиранному синему мундиру со следами штопки и крови — солдату Армии США.