И дёрнул его тогда чёрт пригласить на танец эту Версоцкую. Девушка, ну совсем не в его вкусе, раньше молчаливо пожирала его глазами издалека не решаясь подойти. Пожалел, блин. А после танцев устроила настоящую осаду по всем правилам фортификационного искусства. Конечно, его крепость держала и не такие осады, ничего бы и у неё не вышло, побегала и отстала.

Не учёл Аркадий одного, мама Люды была далеко не последний человек в Орле. Сначала его вызвали на дружескую беседу в комитет комсомола родного Заводского района. «Что ж ты хорошей девушке нервы треплешь? Обещал — женись!» — пожурили Аркадия старшие товарищи.

Ждать продолжения старший лейтенант Фомин не стал, и бросился за помощью к своему приятелю Альберту Глейму, служившему в штабе ПВО округа с просьбой направить его куда-нибудь подальше от города. Так уж вышло, что его приятель как раз раздумывал, кому бы предложить возглавить, внезапно объявившуюся, радиолокационную роту ВНОС. Аркадий Фомин на должность подходил без всяких натяжек.

Понять, что дело не чисто, он по уму-то должен был, конечно, сразу. Не прошло и нескольких дней как ему присваивают звание капитан, а его рота волшебным образом становиться даже не просто дивизионом, а «отдельным дивизионом». А ведь это совсем другой уровень подчинённости.

А техника! Огромные американские грузовики, невиданные броневые машины, ощетинившиеся пулемётами. Да такой уровень оснащения он не то, что не встречал за всё время службы, он и не слыхал, что такое может быть.

Правда после разговора с командиром роты обеспечения многое прояснилось. Старший лейтенант Игнат Петрович Зайцев был человеком опытным, так сказать, кручёным. Начал работать ещё до революции в знаменитом Питерском гараже компании «Автогруз» на Малой Посадской, где с началом Первой мировой войны расположились база и ремонтная мастерская Автомобильной роты. Аркадий про такую компанию слыхом не слыхивал, но двадцать пять лет стажа автомеханика впечатляли.

Последним местом работы Игната Петровича был гараж кремлёвский. И его попросили временно поработать на новом месте и помочь товарищам конструкторам настолько уважаемые люди, что Аркадий может быть их только с трибуны и увидит. Да и не скрывал Игнат Петрович, лестно, что именно к нему обратились, как к одному из опытнейших в стране специалистов по автомобилям.

Из разъяснений старшего лейтенанта, зови просто Петрович, ко мне сам товарищ Киров не брезговал так обращаться, стало ясно, что дивизион — это насквозь экспериментальный обнаружитель самолётов, работающий по принципу улавливания радиоволн. А так как сам Иосиф Виссарионович считает проект архиважным для обороноспособности страны, то и техническое обеспечение у него по высшему разряду.

Вот и удовлетворился этим объяснением Аркадий. Не додумал, что дело тут не только и не столько в учёной братии. Такой проект кто-то должен от наркомата курировать, а скорее даже от Партии. Да что тут говорить, все задним умом сильны.

А всё женщины виноваты. Если б лейтенант Тамара Лапина одевалась не так ярко и причёску бы имела не такую вызывающе заграничную, то, наверное, и своего начальника в лице Аркадия не сподвигла бы на… На что она его сподвигла то выходит? А не важно. Не надо быть такой задавакой. Правильно говорят баба на корабле (или в отдельном дивизионе) не к добру! А если их две⁈

В итоге то всё не так плохо и разрулилось. Аркадий хотел позлить Лапину и начал флиртовать с её подружкой, между прочим, фигурка у Леночки то и получше будет, а лейтенант Рузманова как будто только этого и ждала. Закрутилось у них. Теперь ему эта худосочная Лапина и даром не нужна.

Но вот в результате всех этих любовных перипетий передислокация к границе немного, как бы вскользь, от него прошла. Нет конечно обязанности командира части Аркадий выполнял, и не плохо выполнял, но, можно сказать, механически, мысли то о другом были.

Сказано генералом Жигаревым к границе, значит к границе. Сказал бы Павел Фёдорович к тёще, значит поехали бы к тёще. Спорить с заместителем самого, беспощадного начальника ГУ ВВС Смушкевича, успевшего за несколько месяцев прославиться крутизной нрава, у вчерашнего старлея даже мимолётной мысли не возникло.

М-да. Тамару он сначала недооценил. Выходит сам, Аркаша, дурак, сам. Уж с его то опытом должен знать, дурочки таких причёсок не делают. Им, дурочкам, как у Любови Орловой подавай, или как у Валентины Серовой.

Требования Лапиной связаться с начальством воспринял, как попытку привлечь к своей персоне внимание. Но коза его обошла, уговорила капитана Ивлева. Хотя какой Виктор Иванович капитан? Только на бумаге. А так наш главный конструктор сугубо мирный человек. Вот и разрешил Лапиной отправить сообщение майору Самойлову.

По спине, от самого копчика и до темечка, будто пробежала студёная позёмка и капитан Фомин непроизвольно поёжился, вспоминая первый разговор с майором.

Когда вестовой доложил Фомину, что его по радиотелефону вызывает начальник какого-то информационного центра, капитан почему-то решил, что разговаривать будет с кем-то навроде капитана Ивлева. Ну а о ком, кроме такого же учёного, Лапина может говорить с таким поитетом[74]? Все уши прожужжала, коза.

Вот и решил Аркадий сразу показать, что командир он опытный и в чужих советах не нуждается.

— Фомин у аппарата, — копируя манеру говорить командующего Орловской зоной ПВО комбрига Грудяева[75], капитан постарался подпустить в голос вальяжности и властности.

— Представьтесь, как подобает командиру Красной Армии! Пока ещё командиру, — а вот у ответившего властность была не напускная.

А ещё, что, наверное, усиливало эффект многократно, вместо вальяжности, в голосе явно проскальзывали механические нотки безразличия. Наверное, так пожилой кадровик, чьи мысли уже целиком и полностью заняты жизнью после почётной отставки, убивая всяческую надежду, бросает новоиспечённому зелёному лейтенанту: «Ваше место службы — Чукотка, город Анадырь».

— Капитан Фомин, командир 1-го отдельного радиолокационного дивизиона ГУ ВВС РККА.

— Майор Самойлов. Командир Информационного центра Главного Управления ВВС РККА и твой непосредственный начальник. А ты, стало быть, тот самый капитан Фомин, который мнит себя интеллектуалом, не пропускает ни одной юбки и дружит с Альбертом Глеймом?

— Я не… то есть я. Да. Но я не…

Закончить свою путаную мысль капитан не успел.

— Как долго вы работаете на немецкую разведку? Вас завербовал Альберт Глейм?

— Что⁈

— Повторяю вопрос. Как долго вы работаете на германскую разведку? Вас завербовал ваш дружок гражданин Глейм?

— Нет! Я…

— А кто вас завербовал? Это ваше первое задание?

— Нет…

— Значит вы подтверждаете, что ранее уже выполняли задания немецкой разведки?

— Нет! Нет! Нет! Никто меня не вербовал, никакой разведки я задания не выполнял! — Аркадий сорвался в крик, каким-то чудом удерживая себя на грани истерики.

— Значит это не Глейм дал вам задание? Тогда кто вас завербовал?

— Никто мне никакое задание не давал! Я советский человек! — Фомин сделал паузу, набирая воздуха, чтобы пойти в контратаку.

Но видимо человек на том конце провода чётко уловил этот момент. Следующий вопрос прозвучал вкрадчиво и почти шёпотом.

— А скажи мне, советский человек, как так получилось, что тебе никто не приказывал, а секретная аппаратура особой важности оказалась в десятке километров от границы?

Наверное, именно в этот момент норадреналин[76] добрался до мозговых извилин Аркадия, как следует прочищая их от ненужных мыслей. На Фомина одновременно обрушился целый водопад образов, обрывков разговоров. Внезапно стали очевидны, как многие моменты, на которые он раньше не обращал внимание, так и явная ошибочность некоторых его выводов.