— Что там?

Самойлов, не отрывая трубку от уха кивнул сидящему рядом диспетчеру. Тот уже перестал что-то записывать в своём блокноте и повернувшись в пол оборота к входящим завис. После объявления тревоги на КП отменялось всё что увеличивает время принятия решений, в том числе и уставное воинское приветствие. Но увидев рядом сразу двух маршалов старший лейтенант Татаров долю секунды поколебавшись всё-таки вскочил по стойке смирно.

— Товарищи маршалы Советского Союза! Товарищ полковник! Старш…

— Вольно! Татаров, по существу! — Грицевец гаркнул так что бедный старлей опять плюхнулся в своё кресло.

— Дистанция двести двадцать! Скорость триста восемьдесят! Цель массовая-третья! Азимут двести пятнадцать. Летят точно на нас.

— Соображения?

Ответил полковнику вместо диспетчера Самойлов, наконец то положивший трубку телефона.

— С РЛС передали, Томочка считает впереди кто-то чуть быстрее и хаотичней. Целей под сотню, поэтому и засекли так далеко.

— Так, — Грицевец начал прокачивать варианты. При всех своих достоинствах Самойлов уступал в этом моменте руководству корпуса, просто потому что не имел таких фундаментальных знаний по авиации.

— Так, — повторил полковник, — полк бомберов и полк прикрытия. У истребителя скорость выше им приходиться сдерживаться, тормозить. Вот они и дёргаются, отсюда более хаотичное движение. Скорость 380 это кто?

— Крейсерская у СБ 375, — подсказал помощник диспетчера в звании лейтенанта.

— Возможно. Где они сейчас?

— Прошли Спас-Деменск, — бросил взгляд на карту старлей, — скорость в минуту примерно шесть с половиной километров.

— Хорошо. Ветер?

— Там преобладает с запада на восток, от Балтики к Каспию. Значит боковой слева.

— Хорошо. Азимут двести пятнадцать — это откуда? — специально для членов комиссии задал следующий вопрос полковник.

— На линии Гомель, Киев.

— Истребители оттуда не дотянут. Ладно это потом.

Полковник подошёл к столу и взял протянутый микрофон.

— Глаз, это Гнездо. Приём.

— Глаз на связи. Слышимость хорошая. Жду задачу. Приём

«Это кто ж такой молодой у них в звеньевых? — удивился полковник практически мальчишескому голосу, раздавшемуся из динамика, — не доработали».

— Ты смотри как всё чётко, Семён, — наклонившись к другу тихонько проговорил Ворошилов, — может репетировали?

— Не. Не могли они знать. Радар этот чтоб ему, — так же почти шепотом ответил Будённый.

— Твоих значит рук дело, — хмыкнул Климент Ефремович, — А если Смушкевич их предупредил?

— Не посмел бы, это идея Самого.

— Даже так. Ну давай понаблюдаем.

Товарищ Андреев только хмыкнул, ему тоже было любопытно чем всё это закончится.

— Азимут двести пятнадцать. Поднимись до пяти. Не гони, скорость держи 600. Ориентировочное время рандеву 13 минут. Их там минимум два полка, не пропустишь. Как понял, Глаз? Приём.

— Понял хорошо. Азимут 215. Эшелон 5. Скорость 600. Через 13 минут цель. Работаем. Конец связи.

— Сергей Петрович, одно звено против двух полков, не мало ли? — поинтересовался у комкора Ворошилов.

— Мало. Но прежде всего задача дежурного звена установка визуального контакта. Не зря же мы их «Глазом» прозвали. Посмотрите вон, Климент Ефремович — Грицевец показал рукой на начавшуюся на лётном поле суету, — мы не собираемся ждать пока Глаз сообщит нам результаты разведки. К вылету готовят эскадрилью, которая так же находится в состоянии повышенной боевой готовности. Самолёты заранее максимально подготовлены к вылету, расписание занятий составлено так, что пилоты эскадрильи проходят обучение рядом с техникой, поэтому по тревоги они должны взлететь в течение десяти минут.

— Лихо. Как думаешь, Клим, смогут? — вмешался в разговор Будённый.

— Сейчас узнаем. Насколько я помню, корпус выбил себе двойной штат техников, — Ворошилов взял один из биноклей и стал разглядывать ближайший истребитель, — облепили как муравьи. И машина какая-то подъехала.

— Ты смотри как прыснули, — продолжил комментировать маршал, — так, мотор запустил. Покатил.

— Мы всё-таки не обычная часть, товарищи, должны соответствовать. Эскадрилья получает позывной «Щит» и, в принципе, этого, сами понимаете, должно хватить, чтобы отбить практически любой налёт. Но сейчас учитывая массовый характер атаки я принимаю решение поднять в воздух все три полка.

— Сергей Петрович, у меня два вопроса, — товарищ Андреев оторвался от разглядывания многочисленных проводов, казалось, облепивших КП со всех сторон.

— Слушаю, Андрей Андреевич.

— Я так и не понял сколько самолётов к нам летит. Вроде бы, Томочка сказала масса? И Томочка это кто? Вы радар так называете? А второй вопрос — эскадрилья это сколько самолётов?

— Виктор, ответь. Я Щит сориентирую и полки поднимать буду.

— Принял. Эскадрилья это пять звеньев. У нас звено четыре самолёта, значит двадцать. Минус дежурное звено. Итого сейчас готовятся к вылету шестнадцать истребителей. Для удобства мы ввели градацию целей. Одиночная. Групповая — до десяти самолётов. Массовая один — 10–20; массовая два — 20–50; массовая три — 50–100.

— Значит сейчас сюда летит от 50 до 100. А если будет больше ста? Не придумали?

— Тогда это «Рой». А Тома одна из наших аспиранток. Вернее, она аспирантка физического факультета московского университета. И по совместительству одна из двух помощниц доктора физических наук товарища Ивлева. Мы его по-простому Профессором кличем. А Тамара Лапина наловчилась по своим приборам уж очень точно цели различать. Иногда даже мысль возникает, это ещё наука или уже магия.

— Гарна дивчина значит. Вы смотрите её не обижайте, — стараясь не заглушать говорящего по телефону Грицевца, по-отечески погрозил Самойлову пальцем Семён Михайлович, — а успеют полки взлететь?

Майор тронул сидящего в наушниках помощника диспетчера за плечо и вопросительно поднял брови.

— До цели ориентировочно 160 километров. Десять минут до встречи с Глазом. По прикидкам радарщиков к нам летят в районе восьмидесяти машин, — не снимая наушники отчитался помощник.

— Значит до нас им примерно двадцать пять минут. Должны успеть. Степень боеготовности у нас всё же повыше чем в обычных частях. Первый полк, они у нас, кстати, четырёх эскадрильные, точно успеем выпустить. Он их свяжет боем, а как остальные подтянутся, добьём.

— То есть у вас восемьдесят истребителей, но летит сюда, если ваша Томочка не ошибается, всего сорок. Почему?

— У них скорее всего списочный состав в районе шестидесяти самолётов, поднять смогли сорок, остальные в ремонте или забарахлили на взлёте. Обычное дело. Мы уже более пятидесяти машин отправили в ремонт. Сами знаете, на новых истребителях очень много брака. Сейчас, тьфу-тьфу-тьфу, — Самойлов постучал по столешнице, — получше стало.

— А-а-а! Миронов горит! Гнездо! Приём! — в опровержение слов майора, забивая все остальные разговоры, динамики взорвались срывающемся юношеским голосом.

Первым, как и положено, успел отреагировать диспетчер.

— Глаз, отставить панику! Спокойно, Коля, что случилось? И не ори так у меня уши не казённые. Приём.

— У Мирона, то есть у Глаза-4 что-то с мотором. Дымит и теряет высоту. Приём.

— Не горит? Приём.

— Вроде нет. Не видно отсюда. Но дымит сильно. Приём.

— Куда он падает, спроси, — вмешался Грицевец.

— Глаз, куда «четвёрка» падает? Приём.

— На лес. Приём.

— Пусть прыгает не геройствует.

— Глаз-4, слышишь меня? Опустись тысяч до двух и прыгай с парашютом. Это приказ. Покачай крыльями если понял. Приём.

— Гнездо, это Глаз. Он понял. Качает. Приём.

— Где он приземлиться, примерно? Приём.

— Лесной массив к западу от посёлка Поречье. Ну который ещё детдом где. Приём.

— Понял, Глаз. Продолжайте выполнять задание. Приём.

— Принято. Конец связи.

— Да ёшкин же кот. Вот, товарищи, сами всё слышали, — Грицевец с негодованием хлопнул ладонью по столу, и опять заговорил в трубку, продолжая прерванный разговор, — ай, опять МиГ задымил… Ну а что ещё прикажешь делать. Выпрыгнул. Короче, Петрович, третьим пойдёшь. Некогда мне тут с тобой. Всё.