— Опасный человек, выходит майор.

— Слушай дальше с кем тебе бок о бок работать придется. Он уже в Москву направлялся с результатами проверки. Но тут наши пути пересеклись. По старому знакомству и как генерал-инспектору, дал он мне почитать, что там его бухгалтеры насчитали.

Генерал-лейтенант сделал паузу собираясь с мыслями.

— В общем трибунал он вёз в Москву. Рычагову и Копцу если б дело решили не раскручивать и ещё десятку человек если бы ЦК захотел процесс. Решать нужно было быстро, и я предложил прям сейчас найти аэродром и проверить ту часть, которая там стоит в деле. Я решил, если его данные не подтвердятся, то и грош цена бумажкам этим со всей их бухгалтерской арифметикой.

— А если подтвердятся?

— А тогда значит спасать надо ВВС Красной Армии. Даже ценой снятия Рычагова, Копца и, возможно, кого-то ещё.

— Дела, — Грицевец протянул папиросу Смушкевичу, закурил сам и мужчины несколько минут курили не проронив не слова.

— То, что Самойлов хитрый и скользкий, как змей я думаю ты понял?

— Трудно не понять. Так понимаю, досталось и Штерну, и Петру Ивановичу Пумпуру.

— Досталось всем. Теперь слушай по поводу того, как Самойлов личный состав воспитывает.

— Так.

— Официально он начальник школы по переподготовки сержантов. Повышение квалификации чего-то там такого. Но даже на этом уровне про школу нигде особенно не болтают.

— А не официально?

— Не знаю. Думаю, там могут готовить кадры для Берии или Голикова. Или ещё для кого-то.

— Для кого? Коминтерн? Что-то ты не договариваешь, Яков Владимирович.

— Может и Коминтерн, может для всех сразу. Но есть у меня версия…

— Яков, давай уж говори, хорош кота за яйца тянуть.

— Возможно, там готовят кадры для Партии.

— Как это?

— Например, через наркомат Госконтроля или Комиссию партийного контроля. Как противовес, на случай если в органах или армии ещё остались недобитые троцкисты.

— Даже не знаю, что и сказать.

— Когда мы были на аэродроме, кстати, называется Кузнечики, теперь до самой смерти помнить буду. Так вот, сам понимаешь, Пумпур очень быстро узнал, что я у него под носом хозяйничаю.

— Не сомневаюсь.

— На утро в Кузнечики целая делегация заявилась. Не буду снова их всех перечислять, поэтому, наверное, и приехали с такой задержкой, что к вечеру всех собрать не успели. Кроме чинов ВВС был там и один старший майор с подручными. В общем, серьёзно подготовились товарищи.

— Старший майор — это же ого-го какой уровень!

— Верно. Имя говорить не буду, но кажется он занимал должность начальника отдела Главного управления госбезопасности НКВД.

— А сейчас этот человек в НКГБ или в 3-м управление НКО?

— Сергей, вот оно тебе надо?

— Да не, это я к тому, что вечно у них чехарда с названиями.

— Не нашего это ума дело. Раз Партия решила значит правильно. Или ты не согласен?

— Согласен. Это я так, к слову пришлось.

— Так, ты меня слушать будешь?

— Слушаю. Извините, товарищ генерал-лейтенант.

— Ты давай мне тут обиды не строй. А лучше за языком следи. Сказал же по-человечески, корпус будет на контроле у Самого. Тут знаешь сколько лишних ушей уже крутится. Один комиссар чего стоит, которого Самойлов с собой привёз, въедливый, как клещ и любопытный, как тёща. Уже успел во все дырки нос сунуть со всеми подружиться.

— Комиссару положено, вроде, таким быть.

— Да не нравится он мне просто. Не знаю почему, ну вот не нравится и всё. Ладно, это всё лирика. Короче встретились мы прямо на лётной полосе. С их стороны, как я уже сказал, целая делегация. Рычагов, верхушка ВВС округа во главе с Пумпуром, Штерн с кем-то из замов, майор из Гб со своими и всяких калибром поменьше с десяток.

— Представительно.

— Верно. С нашей стороны: я, Самойлов, два его бойца и увязавшийся с нами дежурный по аэродрому. Смелый лейтенант… или глупый.

— Хм.

— Сначала Рычагов попытался со мной договориться. А когда не получилось решил арестовать.

— Не имел права.

— Имел не имел, сам знаешь, как это бывает. Прав у кого больше прав.

— Это да.

— Так вот, арестовать меня им не дал Самойлов со своими бойцами.

— Это как же так вышло, стесняюсь спросить?

— Есть у Виктора ещё одна присказка: «Добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем просто добрым словом».

— Пистолетом значит? Так-то, оно конечно так. Только вот не перед каждым пистолетом помахаешь.

— Верно. А если автоматом?

Полковник Грицевец несколько секунд помолчал, стараясь понять, это начальник так шутить или что. И в итоге не придумал ничего лучшего, как переспросить:

— Автоматом?

— Верно. Встали за спиной и достали оружие. Короткие такие автоматы для скрытого ношения. Самойлов потом сказал, экспериментальная партия.

— Они что, прям всерьёз?

— Всерьёз или не всерьёз, но два молодца, которые со старшим майором приехали, как шагнули ко мне, так и замерли на месте.

— Охренеть. Значит всерьёз. А если б чекисты не зассали? Они тоже не пальцем деланные.

— Не знаю, чем бы это кончилось. Виктор при мне своим приказал ни в коем случае огня не открывать, даже если их убивать начнут. Но главное же не это. Ты что не понимаешь? Это… он… им приказал не стрелять! Их сдерживали не петлицы со звёздами, не страх перед НКВД, а приказ Самойлова. Все и поверили потому, что автоматчики эти долбанные не блефовали. Они на самом деле готовы были бить на поражение по приказу майора. И все там присутствующие это прекрасно понимали. Похрен сразу становится какое у тебя звание и сколько подчинённых если ты стоишь на взлётке, а тебя в упор три ствола сверлят.

— Да уж. А чем кончилось то? Судя по тому, что я сейчас тут с тобой разговариваю, а не с Рычаговым, договорились как-то?

— Старший майор с Самойловым оказались хорошо знакомы. Ну и принял нашу сторону, ах вы тут с проверкой, ах согласовано с товарищем Мехлисом. А мне тут паникёры такие ужасы рассказывают. В общем не известно, чем бы дело кончилось, но пригласи нас с Виктором очень вовремя к самому Иосифу Виссарионовичу. Машина прям с аэродрома забрала.

— Прямо в Кремль?

— Да. В принципе нам повезло, что приехали к товарищу Сталину раньше остальных. Пока приглашенные съезжались Иосиф Виссарионович успел нас расспросить и даже просмотреть черновой план реорганизации ВВС.

— А кто был?

— Кто был? Да почитай все, кто так или иначе мог повлиять на нашу судьбу. Смотри. Во-первых, сам товарищ Сталин. От военных, член политбюро ЦК Ворошилов, нарком Тимошенко и начальник Генштаба Жуков. Госбезопасность — кандидат в члены политбюро ЦК товарищ Берия. От Партии — Председатель Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), член политбюро ЦК товарищ Андреев. Если можно так сказать, сторона обвинения — народный комиссар государственного контроля СССР, член оргбюро ЦК товарищ Мехлис; генерал-инспектор ВВС РККА, генерал-лейтенант Смушкевич; консультант Генерального штаба майор Самойлов. Э… ты чего улыбаешься то?

— Да я вот в начале думал, сам замнаркома Яковлев — величина! Ого-го-го какая. А тут какой-то майоришка хоть и разведчик. Слышал краем уха товарищ Андреев мужик крутой и к врагам Советской власти безжалостный. Да и у Мехлиса репутация та ещё. Лаврентий Палыч то на их фоне куда мягче и интеллигентнее смотрится.

— Опять ты полковник не про то думаешь.

— Да не. Я про то, что в их присутствии и как зовут забудешь. Заволнуешься. Там и генералы, наверное, на вытяжку стоят и слово лишнего боятся сказать, чтоб чего лишнего не ляпнуть. Теперь думаю не сладит Яковлев с нашим майором ни в жизнь.

— Возможно ты и прав. Думаю, многие майора откровенно бояться.

— А как тут не бояться, если в любой момент его подручные могут стволом в рыло ткнуть.

— Ты палку то не перегибай. Но жути нагнать он мастер, что верно то верно. И про то, что генералы на приёме у товарища Сталина на вытяжку стоят, тоже, не всегда верно.