По порядку и с самого начала. А начало у нас началось, когда у ворот госпиталя меня поджидала машина, чтобы сразу после выписки отвезти к начальнику Главного управления ВВС РККА. Ни с женой, ни с дочками не дали увидеться ироды. Ну и что, что они меня вчера навещали. В больничной палате это одно, а дома то совсем другое. У нас с Галиной, между прочим, планы были.

Господи, что в голову то лезет. Может всё же пятьдесят капель, как говориться, чтобы стресс снять и лучше думалось. Товарищи из управления ВВС ЧФ вот марочный «Коктебель» подарили, клялись не напиток, а чистый нектар. Хотя лететь почти пять часов, если выпью хоть немного тогда разморит и точно усну. Да и пить такой напиток в одиночку грех. Потерплю.

Дважды Герой Советского Союза полковник Сергей Иванович Грицевец устроился в кресле поудобнее, надвинул на глаза фуражку и углубился в воспоминания.

29 марта 1941. Кабинет начальника Главного управления ВВС КА.

— Проходи сюда, Сергей Иванович, присаживайся. Я тебя уже заждался, — начальник Главного управления ВВС КА Яков Владимирович Смушкевич отложил в сторону какую-то бумагу и призывно махнул рукой, — извини, что я тебя так встречаю, работы много.

И на самом деле, сидящий за столом, заложенным бумагами так, что трудно было увидеть столешницу, Смушкевич выглядел чертовски уставшим и производил впечатление, не генерал-лейтенанта авиации, а скорее, бухгалтера у которого не сходиться годовой отчёт. Расстегнутая верхняя пуговица гимнастёрки, красные глаза, стакан с недопитым чаем на краю стола и ещё множество мелочей указывало на то, что товарищ Смушкевич буквально днюет и ночует на работе.

— Добрый день, товарищ генерал-лейтенант, разрешите поздравить вас с новым назначением!

— Спасибо. Да ты садись, Сергей Иванович, садись. В ногах правды нет. Да вот, назначение. Не знаю за что и браться наперёд. Подзапустили мы авиацию, расслабились, на самотёк всё пустили. Ничего, главное вовремя спохватились.

«Похоже Яков то серьёзно взялся за дело. Не даром слухи всякие-разные ходят», — отметил про себя полковник Грицевец, присаживаясь на предложенный стул.

— Давай, Сергей Иванович, с тобой условимся сразу по-простому, как раньше в Монголии. Помнишь? Как мы японцев гоняли и в хвост и в гриву! Вот и давай без политесов, как простой комэск с простым пилотом. Договорились?

— Договорились, Яков Влади…

— Просто, Яков.

— Хорошо. Яков.

— Ну и прекрасно. Хочу тебе кое-что предложить. Сразу скажу, дело новое, сложное и даже в какой-то мере революционное.

— Я коммунист! И от сложностей никогда не бегал! Если партия приказывает…

— Да сиди ты, — махнул рукой на порывавшегося встать полковника Смушкевич, — никто в этом и не сомневается. Тут понимаешь дело какое… тут человек нужен чтоб душой прикипел, чтоб у самого сердце горело и хотелось жилы рвать. А по приказу. По приказу я любого назначить могу, тут великого ума не надо. Только равнодушный командир, поверь уж мне, не потянет, только всё дело провалит.

Ты мне лучше пока вот что скажи. Как у тебя кости срослись? Летать сможешь?

Грицевец ждал этого вопроса, готовился к нему и даже боялся его, прекрасно осознавая, что от способности самостоятельно управлять истребителем зависит вся его дальнейшая судьба. Конечно, полковнику, да ещё дважды герою, найдут местечко в штабе, где он будет изо дня в день перекладывать бумаги из одной стопки в другую. Но разве это можно будет назвать жизнью? Для кого-то может и да, но определённо не для лётчика-истребителя Сергея Грицевца.

Хорошо, что чудеса иногда случаются.

— Думаю смогу. Конечно, надо проверить, но думаю смогу.

— Уверен? Когда мне доложили о том, что ты попал в аварию, то сказали, тебя собирали чуть ли не по кускам.

— Как видишь, Яков, это было несколько преувеличенное высказывание, — позволил себе улыбнуться Грицевец, — но нужно признать, поломался я крепко. В госпитале, когда врач рассказал о переломах, думал всё, отлетался, да и видел я…

Что именно он видел полковник Грицевец рассказать не успел из-за зазвонившего телефона.

— Извини, Сергей, отвечу, — и уже в трубку, — алло. Смушкевич на проводе.

— Добрый день, Яков Владимирович, это вас генерал-лейтенант Попов Маркиан Михайлович[42] из Ленинградского округа беспокоит, — раздавшийся из телефонной трубки голос оказался на удивление громким.

— И вам добрый, Маркиан Михайлович.

— Говорят, часто в последнее время в Ленинграде бываете, Яков Владимирович. Может быть, и к нам в штаб округа стоило бы заглянуть? Познакомились бы по ближе.

— Была такая мысль, Маркиан Михайлович, и не раз. Да как-то постеснялся незваным гостем, он, ведь, как говориться, хуже татарина. Думаю, у вас дел сейчас не меньше, чем у меня, зачем людей от работы отвлекать.

— Верно, дел то хватает. Но для вас выкроил бы время в любом случае. Без авиации мы сейчас никуда. Так что жду в гости, Яков Владимирович.

— Хорошо, Маркиан Михайлович, может быть даже в эту пятницу получится.

— Прекрасно. Я в общем-то вот по какому вопросу звоню.

— Слушаю вас внимательно, Маркиан Михайлович.

— Сигнал к нам поступил. Даже не знаю, как сказать. В общем, якобы, по личному распоряжению генерал-лейтенанта Смушкевича изымаются самолёты из авиагруппировки округа. Ослабляется ПВО всего северного направления. В частности, чуть ли не уполовинили 19-й истребительный полк. То ли недальновидность нового начальника, а то ли и что похуже. Я хотел сначала к товарищу Тимошенко обратиться. Но, товарищ Кузнецов, посоветовал связаться напрямую с вами.

— Кузнецов? Адмирал?

— Да. Николай Герасимович.

— А товарищ адмирал здесь каким боком?

— Да тут такая интересная история приключилась. Встретились случайно в коридорах Смольного и разговорились. Знаете, как это бывает слово за слово вот и рассказал я Николаю Герасимовичу о своих сомнениях. Он мне и присоветовал лично вам позвонить. Ручаюсь, сказал, за Якова Владимировича, как за самого себя.

— Что ж, ясно. Ещё раз, спасибо за звонок, Маркиан Михайлович. Дело на самом деле яйца выеденного не стоит. Но, как говориться, долг платежом красен, думаю вам, как командующему округом, могу и рассказать детали. Суть простая. Из 19-го ИАПа убрали одну эскадрилью, вооружённую истребителями И-15. Самолёты пошли на перевооружение в штурмовики, а пилоты пройдут переподготовку на новые машины и вернутся в полк. Также были изъяты из полка четыре МиГ-3, потому что проверка показала — лётчиками полка этот истребитель не освоен. Летать они на нём фактически не умеют. Принято решение перевооружать ВВС на новые машины по дивизиям. Со дня на день вместо МиГов в полк поступят И-16 тип 29.

— Теперь всё понятно. Спасибо за исчерпывающий ответ, Яков Владимирович.

— Не за что. Вообще запланирована большая реформа ВВС, так что вы, Маркиан Михайлович, в ближайшее время меньше слушайте всяких разных нашёптывателей. Поводов у них будет предостаточно. Кстати, а не вспомните от кого именно поступил сигнал?

— Могу сказать только, что этот человек со звёздами, и сам ещё недавно имел касательство к принятию важных решений касательно противовоздушной обороны.

— Я понял. Спасибо за звонок, Маркиан Михайлович. Обязательно постараюсь навестить вас если не в пятницу, то при первой возможности.

— Хорошо. Будем ждать. До встречи, Яков Владимирович.

— До свидания.

Положив трубку, Смушкевич со злостью врезал по столу кулаком.

— Вот сученыш!

— Кто? Попов? — чуть не подскочил со своего места Грицевец не ожидавший от генерал-лейтенанта такой вспышки эмоций.

— Да при чём тут Попов. Штерн! Это он под меня копает.

— Григорий Михайлович⁈ Генерал — полковник⁈

— Да, загостился ты в госпитале, Серёга. Теперь Григорий Михайлович у нас генерал-лейтенант и даже больше тебе скажу. В данный момент товарищ Штерн находится в распоряжении управления кадров НКО и никакого назначения ещё не получил.