Ответ приходит через пять минут: «В шесть «Атмосфере»?
Пишу «да, отлично», уже даже не пытаясь сопротивляться, что для встречи он выбирает один из самых дорогих баров на крыше видового отеля.
Я приезжаю туда с небольшим опозданием, потому что, как обычно, важное письмо приходит в самый последний момент и пришлось срочно писать ответ, буквально, уже стоя в дверях. В моей сумке, в маленьком, незаметном кармане, лежит флешка со всеми выписками, которые сбросила Людмила. Я попыталась вникнуть, но единственное, что поняла из всего этого – Резник получал просто астрономические суммы. Явно не за то, что втихую сливал конкурентам рабочую документацию. Без кого-то разбирающегося в вопросе, мне с этим не разобраться. А тут мы с Форвардом должны быть заодно – когда резник пытался меня шантажировать, он угрожал и Славе тоже. И как бы там ни было, я чувствую, что Форвард его любит.
Он уже там. Сидит в самом уединенном углу, с бокалом чего-то темного. Когда я подхожу – поднимается, галантно отодвигает стул. Потом садится напротив и смотрит совершенно спокойно, без намека на любопытство, хотя за все время нашего взаимодействия, я всего несколько раз сама инициировала наши встречи и буквально каждая из них всегда была по поводу какой-то проблемы.
— Дайте угадаю, - говорит он, когда я отказываюсь от заказа и отпускаю официанта. – У вас что-то случилось? Хотя выглядите вы… цветущей.
— Вашей проницательности, Павел Дмитриевич, нужно петь дифирамбы.
— Что-то срочное? – Форвард делает глоток, игнорируя мой комплимент.
Я мысленно набираю в грудь побольше воздуха, а потом даю себе отмашку – хватит ходить вокруг да около.
— Я увольняюсь, Павел Дмитриевич.
Он замирает с бокалом в руке. Не доносит его до губ. Смотрит на меня. Очень пристально.
Как будто только что увидел.
— Это… - Медленно ставит бокал на стол. - Неожиданно. Я могу узнать причину?
— Слава, - отвечаю коротко. – Мы решили быть вместе. И раз это конфликт интересов и подставляет сразу многих людей, то я решила…
— … пожертвовать собой и сделать самую большую ошибку в своей жизни, - перебивает и заканчивает за меня.
— Это мое решение, - не вижу смысла в чем-то его переубеждать. – Больше никакого конфликта интересов.
— Вы говорите не очень умные вещи, Майя, - говорит он. И в этом его «не очень умные вещи» - целый спектр эмоций. Разочарование. Досада. Раздражение. – Надеюсь, вы понимаете, что делаете? От чего вы отказываетесь?
— Прекрасно понимаю, - твердо отвечаю я.
— Вы – самая способная ученица, которая у меня когда-либо была. Вы умны, у вас стальная хватка и нет лишних сантиментов. Я готовил вас к большим делам. Вы же знаете, как долго вы к этому шли. Как высоко взобрались. Очень немногим женщинам удается пробить этот стеклянный потолок. А вы… вы готовы швырнуть все это под ноги ради… чего? Романа?
Не знаю, искушает он меня или тестирует на прочность, но даже если он выберет самые правильные в мире слова – это все равно ничего не изменит.
— Это не роман, а мой выбор, Павел Дмитриевич. Не буду скрывать – и самое тяжелое решение в моей жизни. Но оно – взвешенное и обдуманное. Вы научили меня очень многому, и я всегда буду за это благодарна. Но дальше я с вами не пойду. У меня еще есть время подобрать замену на мое место. Я пришлю вам список кандидатов, чтобы…
На этот раз он останавливает меня взмахом руки. Я замолкаю, потому что этот жест хорошо мне знаком – невербальный сигнал, что собеседнику лучше не продолжать, потому что каждое сказанное слово только усугубит ситуацию. Немного неприятно кусает, что впервые он направлен против меня, но отступать я все равно не буду. Если он решил, что сам разберется с новым куратором для «Синергии» - ок, в конце концов, меня он выбрал тоже не по чьей-то указке.
— Павел Дмитриевич, у меня есть просьба. – Я открываю сумку, но не спешу расстегивать потайной карман.
— Хотите свой прощальный подарок?
— Вроде того. – Достаю флешку, кладу ее на стол и пальцем подталкиваю поближе к нему.
Форвард не спешит ее брать – просто смотрит и слегка хмурится. Не могу отделаться от мысли, что в эту минуту они со Славой похожи почти как зеркальные отражения, только с разницей в несколько десятков лет.
— Что это? – В его взгляде появляется хищный, острый интерес. – Хотите слить мне корпоративные тайны?
Я хмурюсь, и он поспешно просит прощения за неуместную шутку.
— Так что там, Майя?
— Резник. – Теперь, когда я знаю всю грузную подноготную своего бывшего любовника, даже его фамилию произносить гадко. – Кое-что из его прошлого и, я подозреваю, подозреваю, настоящего.
— Говорите, - коротко бросает он.
В двух словах, стараясь не перегружать его лишними подробностями, пересказываю короткую историю того, как ко мне попала эта информация. Форвард в основном случает, не перебивая, только пару раз задает короткие уточняющие вопросы. И в конце интересуется, как я сама думаю, насколько можно верить сливу из рук явно обиженной женщины.
В этом наши с ним опасения синхронно совпадают.
— Я думаю, там достаточно информации, которую, при желании, можно легко проверить.
— Хорошо, но что же вы от меня хотите, Майя?
— Я не следователь, Павел Дмитриевич, и совершенно ничего в этом не смыслю, и знакомых, которые могли бы помочь мне разобраться, у меня тоже нет. Но мне кажется, что речь идет не просто об отмывании денег. Это похоже на… плату за услуги.
— Корпоративный шпионаж, - не миндальничает Форвард.
— Я подозреваю, что он сливал им информацию тогда. И у меня есть все основания полагать, что он делает то же самое прямо сейчас. Насколько глубоко и что именно – я не знаю. Это только мои предположения – не факт, что они обоснованные, но, если Резник действительно замарал руки – я хочу вывести его на чистую воду. Сделать «прощальный подарок» за все, что он мне задолжал.
На этот раз наши взгляды перекрещиваются. Острота в его глазах превращается в режущий холод.
Он, конечно, прекрасно понимает, что речь идет не только о моих обидах.
Озвучивать еще одну «косвенно пострадавшую сторону» нет необходимости – чего-чего, а проницательности Форварду не занимать.
Он продолжает разглядывать флешку, как спящую змею.
— То есть вариант позволить NEXOR Motors разбираться с вопросом самостоятельно, вы не рассматриваете?
— Нет. – Мой ответ более чем категоричен. Молчать и покрывать эту гниду я точно не собираюсь. Даже если это в бОльшей степени моя личная вендетта. – Я не позволю этой крысе и дальше жрать наш корабль изнутри.
Форвард кивает, медленно протягивает руку и забирает флешку. Прячет ее во внутренний карман пиджака.
— Вам достаточно было просто попросить, Майя, - наконец, сознается. – Я бы сделал это для вас просто так, вне зависимости от подоплеки и личных мотивов. Но… у меня будет просьба взамен.
— Я не передумаю, Павел Дмитриевич.
— Я настолько предсказуем? – Впервые за весь вечер наблюдаю на его лице усталость.
— Нет, просто это я слишком большого мнения о своей уникальности и незаменимости, - спешу перевести все в шутку.
— Просто пообещайте мне, что еще раз все обдумаете, - не отступает он, даже когда я поднимаюсь из-за стола. – Вы слишком талантливы, чтобы закапывать себя в каком-то среднестатистическом офисе.
Я мотаю головой, благодарю его за любую информацию, какую он сможет вытащить с флешки и убегаю. Почти буквально, потому что он не был бы Великим Форвардом, если бы не умел ломать сопротивление людей и заставлять их делать так, как ему нужно.
Я возвращаюсь домой, точнее, возвращаюсь к нему, примерно через час, потому что приходится поймать как специально развешенные именно для меня все до единого красные светофоры.
Так странно открывать дверь квартиры Славы его ключом – и не ощущать это так, будто делаю что-то неправильное. Мы провели здесь всего лишь часть субботы, воскресенье и сегодняшнее утро, но она ощущается больше «моей» чем моя собственная, через стенку.
