Но это сообщение от Сашки.

Открываю, разглядываю прикрепленное фото. Сначала даже толком не понимаю, что на нем, поэтому замедляю шаг, всматриваясь в лицо на экране. Это сидящая на корточках возле кафе девушка. Спутанные, грязные волосы сильно скрывают покрытое пятнами размазанной косметики лицо. Разорванные в нескольких местах колготки. Сбитые, в крови, колени.

Я еще несколько секунд всматриваюсь в это сломленное существо, и только по знакомому изгибу губ и форме подбородка соображаю, что на фото - Оля, племянница (или крестница, или хрен пойми кто) Резника.

Пока делаю это открытие, приходит еще одно сообщение от Саши: «Это же родственница твоего генерального директора?»

Пальцы сами печатают ответ: «Да. Что случилось?»

Телефон звонит в ту же секунду.

— Саш? - отвечаю, спускаясь на парковку.

— Майя, тут какой-то кошмар. - Его голос в динамике - быстрый, напряженный. На заднем фоне - детский смех и гул голосов. - Мы с Кириллом гуляли в парке, зашли в кафе согреться. А она здесь. Ходила по столикам, просила у людей деньги. На еду, говорила. А потом увидела меня.

Я прекращаю искать в сумке ключи от «Медузы», останавливаюсь.

Даже не знаю, почему меня триггерит.

— И что?

— И все. Как с цепи сорвалась. Начала хватать меня за руки, нести всякую… ахинею. Кирилл испугался, расплакался. Я купил ей бургер, колу, посадил за столик в углу. Она сейчас сидит, молчит, смотрит в одну точку. Пчелка, она, по-моему, не в себе. Вроде бы перегаром от нее не несет. Но, возможно, под чем-то. Не знаю. Не могу ее оставить одну, но Кир…

Я все понимаю. Он не может и не должен.

— Сейчас попробую вязаться с Резником и сразу тебе перезвоню. Побудь там еще немного, ладно?

Мозг, натренированный на решение проблем, уже работает, выстраивая алгоритм: позвонить Резнику и напихать ему в панамку, что его протеже, которую он летал спасать на другой конец страны, шатается неприкаянная, выпрашивая привод в полицию.

Но в ответ на свой звонок, слышу только длинные, безразличные гудки.

Прохожу мимо его парковочного места. Пусто. Он уже уехал, значит, возвращаться в офис уже нет смысла. Набираю снова. И снова. На пятый раз гудки сменяются короткими, унизительными сигналами «занято», слишком похожими на блокировку.

Вот же тварь.

Сажусь в машину, выдыхаю. На мгновение мне хочется просто забить и поехать домой - запереться, включить музыку и сделать вид, что этого звонка не было. Что этой фотографии не было. Что Оли не существует. И предложить Сашке сделать тоже самое. В конце концов, кто она нам такая, чтобы рвать из-за нее задницу?

Но… я не могу.

На фото Оля выглядит не просто хренова, а как человек, который может натворить дел - очень даже неприятных, последствия которых уже невозможно будет отмотать назад.

— Саш, - завожу мотор и снова набираю Григорьева. - Ничего не делай. Я сейчас приеду.

Он присылает геометку, я в ответ пишу, что буду через пятнадцать минут - к счастью, тут недалеко.

Пока еду, во мне борются полярные чувства. Раздражение - какого черта я снова в это ввязываюсь? И жалость - немного неприятная и возможно даже брезгливая, но все-таки жалость.

В кафе в это время довольно безлюдно, так что я сразу замечаю Сашку и Кирилла за столиком у окна. А в противоположном углу, спиной почти ко всем, ссутулившись, сидит Оля.

Я подхожу к Саше, здороваюсь и Кирюха реагирует на меня широкой улыбкой.

Сашка тоже улыбается, с таким облегчением, будто я - прибывший на подмогу отряд спецназа. Показывает взглядом в ее сторону, я киваю, давая понять, что увидела достаточно.

— Все в порядке, забирай малого и езжайте домой. Я дальше сама. - Тянусь, чмокаю его в щеку. - Спасибо, Саш.

В подобной ситуации, как известно, люди обычно проходят мимо. Но только не Григорьев. И за одно это я готова любить его бесконечно - просто как человека, который одним своим существованием делает этот мир чуточку лучше.

Оля сидит, уставившись в окно. Перед ней на столе - наполовину съеденный бургер в картонной коробке. Кажется, никакого желания его доедать у нее больше нет.

Я беру у бармена чашку горячего чая с лимоном и сажусь напротив.

Она вообще никак не реагирует на мое появление. Даже не поворачивает головы, как будто меня здесь нет.

Ставлю чашку перед собой.

— Только не нужно делать вид, что ты не знаешь, кто я. - Слежу за ее реакцией. Ноль телодвижений на мои слова. Тотальное молчание и такой же беспросветный игнор. - Оля, тебе нужно поесть, привести себя в порядок и поехать домой.

Оля продолжает отмалчиваться.

Тишина за столиком становится такой густой, что ее можно потрогать пальцами.

Я медленно пью остывший чай, украдкой разглядывая девушку напротив. Она похожа на сломанную, застывшую в одной позе куклу с пустыми глазами. Проходит минута. Пять. Десять. Я не тороплю. Просто жду. У девчонки явно сильный стресс, ей нужно время отмерзнуть.

Снова достаю телефон, нахожу в контактах номер Резника. Нажимаю на вызов. В трубке - короткие, отрывистые гудки.

Этот мудак меня точно заблокировал. Интересно, насовсем или толко на выходные? Что за… детский сад, господи? Он правда что ли думал, что после всего я могу звонить ему по аким-то личным вопросам?!

Оля медленно, но все-таки поднимает голову, наблюдая за моими попытками с кривой, ядовитой усмешкой. Достаточное время, чтобы я успела быстро оценить «обстановку» у нее на лице - поплывший плотный макияж, конечно, выглядит просто ужасно, но синяков и кровоподтеков под ним как будто нет.

— Что, - интересуется с издевкой, - звонишь в дурку? Собираешься сдать за благодарственную грамоту от государства и значок ударницы по соблюдению общественного порядка?

Вместо ответа кладу телефон на стол экраном вверх. Снова набираю номер Резника. Включаю громкую связь. И мы обе несколько минут слушаем унизительную, короткую трель. Я хочу увидеть ее реакцию, но Оля успевает опустить голову. Впрочем, и ее дрожащих тонких пальцев достаточно для того, чтобы я плюс-минус убедилась в своих выводах - на нее Резнику тоже плевать.

— Кому мне позвонить, Оля? - спрашиваю спокойным миролюбивым тоном. Сидеть с ней вот так мне вообще не интересно - даже у моего человеколюбия есть предел. Но оставлять ее одну без присмотра в таком состоянии, тоже не хочу. - Тебе нужна помощь.

Она дергает плечом, как будто сбрасывая с себя невидимую руку. Рассматривает бургер.

И вдруг, с какой-то звериной, отчаянной жадностью, впивается в него зубами. Ест быстро, неаккуратно, роняя на стол крошки и листья салата. Как будто не ела несколько дней. В перерыве без спроса хватает мою чашку с чаем и делает несколько глотков.

Я наблюдаю за этим со странной смесью брезгливости и сочувствия.

Вспоминаю Юлю.

У Резника «удивительная способность» разрушать всех женщин, которым не повезло оказаться рядом.

В который раз благодарю себя за то, что успела вовремя спрыгнуть с этого поезда, отделавшись только легким испугом.

— Зачем ты здесь сидишь? - Оля вытирает губы тыльной стороной ладони. Я в ответ протягиваю салфетку, которую она тут же комкает и демонстративно сталкивает локтем на пол. На обезображенном размазанным тональным кремом и белёсыми пятнами консилера лице, проступает ехидство. - Ждешь, что я расплачусь от благодарности? Зря.

— Жду что ты перестанешь вести себя как маленькая, возьмешь себя в руки и мы вместе решим, с кем тебе нужно поговорить о случившемся. - Поддаваться на ее провокации не собираюсь. Тем более, что после словесного демарша Вольской, Олины попытки огрызаться выглядят максимально наивно.

— Боже, какая благородная цель. Сейчас обосрусь розовыми единорогами! - кричит она, и несколько человек за соседними столиками оборачивают головы в нашу сторону. - Может, еще и мораль мне прочтешь? Ну, знаешь, о правде жизни и все такое? Знаешь что? Да пошла ты!

Она пытается одновременно встать и показать мне оттопыренные средние пальцы, но ее немилосердно шатает. С треком провалив еще одну попытку, Оля сдается - садится на стул и громко припечатывает столешницу ладонями, снова привлекая к нам ненужное внимание.