В семь с небольшим утра людей почти нет и музыка в динамиках достаточно кайфовая, а не ор, от которого рвутся барабанные перепонки, и которая глушит даже собственный плейлист в наушниках.
После небольшой экскурсии по залу, оформляю у миловидной девушки на ресепшене абонемент сразу на полгода. Хотя все равно то-то грызет. Как будто… дежавю какое-то. Я определенно ни разу здесь не была, но ощущение такое, что и подсветка, и даже покрытие пола - смутно знакомы.
У тебя уже паранойя, Майка!
Убеждаю себя в том, что, скорее всего, просто видела фото на сайте, когда смотрела информацию про район.
Делаю короткое кардио на дорожке и суставную разминку, потом иду к стойке для приседаний - люблю это упражнение за то, что оно требует полной концентрации. Когда на плечах - тяжелая штанга, нет времени думать о том, кто живет за соседней стеной и почему мне так знаком этот чертов пол. Есть только вес и боль в мышцах.
Делаю первый подход. Второй. Мышцы горят. Дыхание сбивается.
Кайф, именно то, что нужно.
— Девушка, а давайте я вас подстрахую?
Я распрямляюсь, вешаю штангу на крюки, мысленно желая «всего самого доброго» людям, которые лезут с разговорами и неуместными вопросами прямо посреди подхода. Рядом стоит парень. Накачанный, самодовольный, с отрепетированной улыбкой на лице.
— Спасибо, я справляюсь сама, - стараюсь, чтобы мое завуалированное «иди ты на хер» звучало как вежливость.
— Да ладно, я же вижу, вам тяжело. - Он не унимается, подходит ближе. - Такой вес… для такой хрупкой девушки. Давайте помогу. Меня, кстати, Денис зовут.
— А меня - «оставьте меня в покое, Денис», - говорю, теряя терпение.
Он не понимает. Или не хочет понимать. Вместо того, чтобы отвалить, кладет ладонь мне на бедро.
— Ну чего ты, я же из лучших побуждений…
Я мысленно считаю до трех, чтобы желание ввалить ему блином по голове перестало быть настолько сладким и привлекательным. Где-то читала, что сейчас эта новая пикаперская фишка - сразу распускать руки. Они это называть «установкой телесного якоря».
Открываю рот, чтобы послать его уже прямо и по-взрослому.
Но не успеваю, потому что рядом с нами вырастает длиннющая тень.
— Она сказала тебе отъебаться. Ты плохо слышишь?
Я сглатываю, прекрасно зная, кому принадлежит этот ледяной, лишенный всяких эмоций голос.
Денис медленно поднимает голову. Я разворачиваюсь всем корпусом.
Слава стоит в позе «я спокоен, но я тебя сейчас убью» - никак по другому я это трактовать не могу: короткие черные тайтсы, поверх них свободные еще более короткие шорты, в карманах которых максмально расслабленно лежат его рук. Футболка - не в облипку, но мощная грудь под ней угадывается максимально четко. Смотрит на Дениса. Не зло, а просто как на мелкий раздражающий фактор. Как на назойливое насекомое, которое сейчас раздавит и не заметит.
Казанову на минималках как ветром сносит - на пикаперских курсах явно не учат, что делать, если твой противник на две головы выше и раза в два «тяжелее». Кажется, его «соррян» я слышу уже из другого конца зала.
Я пытаюсь придумать, что сказать в ответ. «Спасибо» кажется до банального простым. Но пока я жутко туплю - Слава разворачивается, идет к стойке с гантелями, берет свой вес и молча уходит к скамье. Как будто ничего не произошло. Как будто он просто проходил мимо и вступился за совершенно незнакомую женщину.
Я сто лет не краснела, но сейчас чувствую, как начинают гореть щеки.
Сложно даже представить, насколько все это нелепо.
Взгляд скользит по полу. Не хочу смотреть на Дубровского, но натыкаюсь на его кроссовки. Черные, с ярко-красными вставками, такие же, как и у меня.
Эти кроссовки, темный прорезиненный пол. Скамейки. Зеркала
Я видела все это множество раз, когда листала его профиль. Еще когда не знала, кто скрывается за ником «Шершень».
Поднимаю голову. Смотрю на него - как делает жим лежа, и мышцы бугрятся даже под свободной футболкой.
И до меня, наконец, доходит, что он давным-давно ходит в этот зал, потому что живет здесь уже явно не первый месяц, а как минимум год.
Это «прозрение» действует на меня так оглушающе, что я не сразу соображаю, почему вместо того, чтобы залезть обратно под штангу, ноги несут меня в сторону Дубровского. А я, вместо того чтобы одуматься и взять контроль над телом, позволяю себе этот десяток шагов.
Становлюсь рядом.
Пытаюсь понять причину, по которой здесь, но не могу собраться с мыслями, потому что просто стою - и смотрю на его проклятый жим. Технически - просто идеальный. Визуально - как тяжелый токсин, убивающий все мои аргументы против того, что еще один «ничего не значащий секс» нам точно не нужен.
Со стороны выгляжу точно как дура.
Даже, кажется, чувствую на себе пару недовольных женских взглядов - наверняка здесь у Дубровского есть пара поклонниц, которые не пропускаю ни одной его тренировки. Но мне плевать. Я просто жду. Когда он закончит и отложит гантели.
— Почему ты не сказал? - начинаю с места в карьер, когда он это делает и тянется за бутылкой с водой, намеренно - или естественно - игноря мое присутствие прямо у себя перед носом.
— Не сказал «что»? - Слава делает пару жадных глотков и только после этого поднимает голову.
— Что ты здесь живешь! - Получается слишком громко, но мне уже все равно. Я просто хочу понять - почему? Даже если ответ уже абсолютно ничего не изменит. - Я показывала тебе фотки, я сказала тебе название ЖК! Ты знал - и ничего мне не сказал! Почему, Дубровский?!
Он поднимается. Вырастает надо мной как здоровенная скала, об которую моментально разбивается вся моя решительность. И слова застревают в горле.
Слава меня не трогает. Возможно мне только кажется, но он как будто даже шаг назад делает, чтобы увеличить дистанцию. Или это я его делаю?
Между нами такое напряжение, что можно запитать электроэнергией какой-нибудь «Твин Пикс». Но еще больше я понимаю, что это разрушительная фигня. Что если кто-то из нас попробует ее пробить - снова будет больно. Но мы стоим на своих местах и как будто ждем, что противник начнет первым.
— Ты же хотела здесь жить, Би. - В противовес мне Дубровский говорит абсолютно спокойно, без тени эмоций в голосе. - Если бы я сказал, что есть небольшая вероятность, что мы будем соседями - ты бы переехала?
Я начинаю отрицательно качать головой еще до того, как он задаст вопрос до конца.
Слава вздергивает бровь с видом «Ну вот и ответ».
И за секунду от моего запала не остается и следа.
Боже, зачем я вообще к нему подошла?!
И почему продолжаю топтаться рядом, хотя вопрос исчерпан?
— Кира - хорошая девушка, - произносить мой рот, в то время как голова вообще перестает думать. До сегодняшнего дня я понятия не имела, что в мозгу может случится полный блэкаут, но именно так это ощущается.
Слава слегка сводит брови к переносице - меньше чем на долю секунды, так, что когда снова смотрит на меня со своей фирменной вежливой улыбкой, я уже не уверена, менялось ли вообще выражение его лица.
— Ага, - реагирует чуть дернувшимися вверх уголками губ.
«Трахайтесь и размножайтесь!» - вопит внутренний голос.
«А она в курсе, как ты развлекался в Берлине?» - беззвучно цедит Майя-сука.
— Рада за тебя, - произношу я.
— Если ты выполнила ритуал соседского дружелюбия, то я теперь могу вернуться к тренировке? - еще шире улыбается он.
Это издевка.
Вежливая, корректная, как может только человек, который читает Паланика и Мураками в перерывах между созданием идеальных двигателей.
Парировать мне нечем.
Так что просто разворачиваюсь на пятках и, с силой удерживая зудящее на губах «удачи!», возвращаюсь к штанге.
Но тренировка превращается в пытку.
Даже когда врубаю звук и шумодав в наушниках на максимум, все равно отчетливо чувствую передвижения Дубровского по залу. Блин, точно как собака - по запаху. Инстинкт самосохранения подсказывает, что продолжать эту пытку совсем не обязательно - достаточно просто собраться и уйти, и забить на оплаченный наперед абонемент. Уверена, что в паре кварталов рядом есть неплохая замена этому залу. Уверена, что это - самый правильный выход из этой ситуации… но продолжаю передвигаться от тренажера к тренажеру, убеждая себя в том, что если перетерпеть это раз или два - станет легче. Ничто так не убивает чувства, как привычка. А еще мое бегство из зала все равно ничего не даст, пока мы буквально соседи по лестничной клетке.
