— Прошу меня извинить, но мне нужно найти Павла Дмитриевича.
Никакого разрешения отойти, естественно, не жду - разворачиваюсь и отхожу.
Мне нужен воздух и много, очень много свободного пространства.
По ухоженной, посыпанной гравием дорожке, иду подальше от главной поляны клуба, пока шум разговоров не становится тише. Ищу глазами Форварда - он стоит у одного из мангалов, в компании еще пары мужчин, чьи лица я уже точно видела. Он что-то рассказывает, как всегда лениво выверено жестикулируя, пока остальные внимательно его слушают. Всегда восхищалась его способностью вводить людей в состояние, близкое к гипнотическому трансу, даже если он просто пересказывает вчерашнюю партию в теннис.
Он далеко не самый богатый среди собравшихся здесь. Его Фамилия не мелькает в новостях и на полосах экономических альманахов, но он определенно одно из солнц Вселенной большой политики, а все остальные - просто вращающиеся по его орбите планеты.
Подходить сейчас определенно не стоит.
Я иду дальше, вглубь парка, нахожу себе небольшую уединенную беседку и захожу внутрь. Присаживаюсь на прохладную деревянную скамью. Тихо - сюда доносятся только приглушенные отголоски чужого праздника. Что ж, я провела несколько часов, отыгрывая роль безупречной болванки, так что вполне заслужила десять-пятнадцать минут передышки, прежде чем снова вернуться на арену.
Достаю телефон, на экране висит непрочитанное сообщение от Саши. Пару секунду думаю, стоит ли открывать - наш вчерашний разговор в ресторане до сих пор неприятно горчит в памяти. Возможно, я действительно перегнула палку, возможно - я все сказала правильно, но лишком резкими словами или в не подходящий момент. Ковырять эту ситуацию сейчас нет никакого желания.
Но СМСку все-таки читаю.
Саша: Пчелка, прости, что вчера сорвался. Я был не прав. Просто дико устал.
Перечитываю с потеплевшей улыбкой. Это же Сашка - он никогда не обостряет.
Я тут же набираю ему ответ, на этот раз тщательно подбирая слова: «Саш, это ты меня прости. Я была слишком резкой. Я не имела права лезть с советами. Ты - хороший отец, и ты сам знаешь, как лучше для твоего сына».
Отвечает он почти сразу - спрашивает, не пойду ли я с ним и с Кирюхой на осеннюю ярмарку, соблазняет сладкой ватой и тыквенными вкусняшками.
Я закрываю глаза, представляя себе, как это может быть: яркие огни, смех, запах карамели, держащий меня за руку Кирилл и теплый, очень комфортный Сашка.
Мило, просто, очень по-человечески.
Именно поэтому я не могу. Не имею права дать этому мальчику ложную надежду.
И Григорьеву - тоже.
«Я бы с радостью, но боюсь, не получится, - вру в каждой строчке, убеждая себя, что это во благо. - Очень много работы в ближайшее время. Но вы обязательно сходите и пришлите мне много вкусных фоточек, чтобы я расплакалась от зависти».
— Прячетесь, Майя?
Я вздрагиваю.
В проеме беседки стоит Форвард. Смотрит на меня с той самой, своей, чуть снисходительной улыбкой. Держит в руках тарелку, на которой бокал с апельсиновым соком стакан с чем-то вроде коньяка, судя по цвету, и несколько тарталеток, увенчанных чем-то воздушным и розовым.
— Скорее, беру тактическую паузу, — отвечаю я, откладывая телефон на скамью рядом.
— Мудрое решение. - Он садится напротив. Ставит тарелку на столик между нами. - Этот воздух может быть довольно токсичным, если дышать им слишком долго. Попробуйте. Тарталетка с муссом из лосося и красной икрой. Местный шеф-повар — волшебник, а вы ничего не ели.
А ты только делал вид, что не обращаешь на меня внимания?
Но на вид эти маленькие шедевры такие соблазнительные, что я все-таки беру одну. Мусс - нежный, солоноватый, тает на языке. Идеально.
Запиваю вкус соком и благодарю.
— Как вы себя чувствуете, Майя? - спрашивает Форвард. Я мысленно побираюсь, потому что уже кое-как научилась считывать его интонацию, и вот это - точно не праздный вопрос для поддержания разговора. Это очередной экзамен. - Комфортно в этой… песочнице?
— Вполне, - пожимаю плечами. До появлени Алины действительно так и было. - Люди везде одинаковые, Павел Дмитриевич. Меняются только ставки.
Он усмехается, берет стакан, но прежде чем сделать глоток, задумчиво осматривается.
Я прошла проверку? Это все?
Похоже на то, потому что несколько минут мы просто молчим, пьем и наслаждаемся маленькими кулинарными шедеврами в сдобных корзинках.
— Вы знали, что здесь будет Алина Вольская? - спрашиваю, мысленно похлопывая себя по плечу за этот акт глупой смелости. Форвард так или иначе, но надрессировал меня держаться подальше от разговоров о личном. Меня это полностью устраивало. Кто же знал, что я же этот запрет и нарушу?
— А почему бы ей здесь не быть? - Он пожимает плечами с абсолютно ничего не выражающим лицом.
— Кажется, все только и ждут, когда она устроит скандал с игрушкой своего папочки.
— Майя, - он вскидывает брови, удивленно и даже как будто слегка восхищенно, - мне нравится ваша абсолютно правильная оценка ситуации.
— А формулировка? - разрешаю себе каплю легкой иронии.
— Блестяще, - хвалит мой строгий наставник. - Надеюсь, только для меня?
— Павел Дмитриевич…
— Все, понял, прошу прощения на необоснованные подозрения. - Он едва касается губами стакана - сегодня мы с ним оба играем в игру «пей и не пьяней». - Всем хочется зрелища, Майя. В этом мире ничто так не ценится, как грязь. И чем она отборнее - тем лучше.
— Семейная драма на публике - это разве интересно?
— Конечно, нет. - Форвард расслабленно откидывается на спинку скамейки, забрасывает ногу на ногу, а я в который раз отмечаю, что для своих лет он очень атлетичный и гибкий. Мой папа в его возрасте, кажется, уже хронически жаловался на болях в спине. - Но ведь все дело в фамилиях. Условный скандал безымянной невестки с безымянной свекровью и близко не так интересен, как Вольская, таскающая за волосы… ну, скажем… дочку человека, от которого зависит, купит Антон Салиев долю в порту - или нет.
Закатываю глаза, и поднимаю вверх одну руку, капитулируя перед тем, что могла бы разузнать эти вещи и без его подсказок.
— Я думала, она его любовница. Знаете, из тех, которых меняют как трусы-недельки.
— Обожаю ваш расцветающий цинизм, - еще один комплимент, на которые Форвард обычно скуп. Но сегодня просто, как говорится, от щедрот. - Но вы имели полное право ошибиться - эта девочка, несмотря на папины деньги, тупая как пробка. Милое личико - ее единственное положительное качество. В буквальном смысле «положительное».
Мы обмениваемся понимающими взглядами и едкими усмешками двух заговорщиков.
Но скандал Монтекки и Капулетти меня сейчас не очень интересует.
— Павел Дмитриевич, вы ведь тогда имели ввиду Алину? Когда говорили, что… он чуть не пожертвовал всем ради женщины.
Объяснять кто такой «он» точно нет необходимости.
Форвард смотрит на меня долго и внимательно. Как будто решает, стоит ли допускать меня на следующий уровень его откровений.
Достойна, потому что итогом этих размышлений становится однозначное короткое «да».
— Но ведь Вольская кажется… - Я в уме подбираю подходящую формулировку. «Правильная партия»? «Хорошая родословная»? В итоге отметаю все эти фантики и озвучиваю напрямую: - Что с ней не так?
Он сначала качает головой, как будто слегка разочарованно - возможно, в эту секунд я и в самом деле сильно понизила свою ценность в его глазах, задавая неуместные вопросы. Но мне все равно.
— Знаете, Майя, этот мир… - Форвард обводит рукой все вокруг: людей, машины, этот роскошный клуб, - он похож на опасный ареал обитания. Некоторые рождаются в нем львами - по праву крови. У них красивая шкура, острые клыки и громкий рык. Но они ленивы, предсказуемы и совершенно не приспособлены к выживанию, если их лишить привычной стаи и кормушки.
О том, что он имеет ввиду Алину - догадаться не сложно. Но все равно переспрашиваю.
