Утром я проснулась с ощущением, будто меня переехал поезд. Смотрела в потолок, пока рука снова потянулась к телефону. Но все-таки смогла взять себя в руки - встала, приняла ледяной душ и сделала легкий маскировочный макияж, исключительно чтобы скрыть следы душевных страданий. Собралась, оделась, нацепила улыбку.

И вот я здесь. Спокойная и пустая.

Машина от Павла Форварда приехала ровно в четыре. Он сам ждал меня уже на месте, у входа в клуб. В легком свитере и джинсах выглядел почти расслабленным и немного помолодевшим. И встретил, как обычно - оценивающим взглядом и всепонимающей улыбкой.

«Майя, ваша задача на сегодня - не работать. Ваша задача - сдержать ушки на макушке. Смотрите, слушайте, запоминайте - кто с кем говорит, кто кого избегает, кто кому улыбается. Представьте, что все это… ну, допустим, одна большая постановка. Вам скоро выходить на сцену, но сначала нужно выучить все роли. Будьте вежливы, не забывайте улыбаться и главное - не привлекайте слишком много внимания. слишком много внимания. Вы сегодня моя тень».

И я стала тенью: хожу за то по залу внутри клуба, то на улице, между столиками, улыбаюсь нужным людям и поддерживаю пустые, ничего не значащие разговоры.

Учусь.

— О, Катенька, привет! - подчеркнуто сладко щебечет моя собеседница, а я мысленно благодарю Вселенную за то, что прервала ее монолог о бедных, убитых о имя прихоти скатах.

К нам подходит еще одна женщина - высокая, худая, как спичка брюнетка в темных клетчатых брюках-дудочках и клубном пиджаке. Она похожа на элегантную ядовитую змею.

— Анжелочка, дорогая! - выдыхает она.

Они обмениваются пустыми чмоками воздуха за ушами.

— Катя, познакомься - это Майя. Майя, это Катерина - жена Андрея Николаевича Ларина.

Я мысленно делаю заметку: Ларин - зам-министра транспорта. С ним я уже пересекалась на одном из формальных заседаний «Синергии».

Пожалуй, в отличие от Анжелики Волковой, ей стоит уделить больше внимания.

Мы с Лариной обмениваемся рукопожатиями. Она окидывает меня быстрым, оценивающим взглядом. Проверяет мой внешний вид и улыбается чуть шире - видимо, проверку я прошла.

— Очень приятно, Майя. Вы здесь с супругом?

— Майя с Павлом Дмитриевичем, - отвечает за меня Анжелика, еще до того, как я открываю рот.

— А Форвард вам …? - без стеснения интересуется Ларина.

— Мы работаем над одним проектом, - отвечаю стандартной фразой. Она ни к чему меня не обязывает, а все домыслы перекладывает на тех, в чьих головах они возникнут.

Они понимающе переглядываются, как будто в их системе координат женщина при статусном мужике может быть либо только его женой, либо - любовницей. Третьего не дано.

Но долго этот маленький факт их внимание не занимает - они снова погружаются в свою стихию из обсуждений предстоящих отпусков на Мальдивах, новых коллекций известных брендов и ужасного, просто чудовищного обслуживания на закрытом ужине какого-то важного олигарха. ужасный сервис в местном спа. Я просто рядом - молчу, делаю вид, что пью шампанское и слушаю.

— Ого, а вот и тяжелая артиллерия, - вдруг понижает голос Анжела, кивая куда-то в сторону входа. - Вольский пожаловал. Ну надо же.

Я сначала инстинктивно поворачиваю голову, и только потом понимаю, что среагировала на знакомую фамилию.

Со стороны здания клуба появляется мужчина. Высокий, грузный, с тяжелым, бычьим затылком и лицом, которое, кажется, высечено из гранита. Он смотрит на всех из-под бровей, слегка нахмурившись - именно так, как должен смотреть генпрокурор и по совместительству - цепной пес системы. Человек, который может уничтожить любого одной своей подписью.

— И, конечно же, со своей… нимфой, - фыркает Анжела, но я замечаю, что делает она это почти что шепотом. - Господи, ей же лет двадцать пять, да? Матерь божья.

Рядом с Вольским действительно стоит молоденькая девушка. Худющая и длинноногая, со взглядом испуганного олененка. Она смотрит по сторонам так, будто попала в клетку со львами, и мне ее искренне жаль. Несмотря на то, что вряд ли кто-то здесь посмеет в открытую криво на нее посмотреть, определенное отношение читается даже в воздухе - за четыре месяца, что Форвард меня натаскивает, я уже научилась чувствовать этот особенный вайб.

— Алина, наверное, в ярости, - подхватывает Ларина. - Слышала, что она на ножах с папиной пассией. На приеме у Журбы чуть в драку к ней не полезла.

После исчезновения с моего горизонта Славы, оттуда как-то незаметно испарилась и Алина. Пару раз мы пересекались на заседаниях рабоче группы, но потом ее «присутствие» свелось к разным бумажкам, часть из которых мне, к счастью, не приходится даже читать.

То, что ее имя звучит сейчас здесь, меня даже не особо дергает.

Почему-то - возможно, это просто самоуспокоение - я уверена, что они с Дубровским если и пересекаются, то так же исключительно по рабочим вопросам.

И все же хорошо, что сегодня ее здесь нет.

— Ой, девочки, а я вам говорила, что вечер перестает быть томным? - с заговорщицким видом шепчет Анжела. Ее глаза блестят от предвкушения. - Медленно, не привлекая внимания, глазки налево.

Ларина делает ровно наоборот - резко поворачивает голову. Я, корректно, жду пару секунд, делаю глоток шампанского и делаю взглядом «круг почета», постепенно поворачиваясь туда. Куда нужно.

Оттуда же. Откуда пять минут назад появился генпрокурор, теперь появляется Алина.

То, что она даже в загородный клуб приезжает как королевишна, меня опять же нисколько не удивляет. В длинном, изумрудном шелковом платье, которое струится по ее фигуре, как жидкий малахит и на убийственно тонких высоких шпильках, она даже по газону шагает как по подиуму. Волосы уложены в сложную, высокую прическу, на шее - колье, которое, наверняка, стоит неприлично дорого.

Мне кажется, она сделала это нарочно - наплевала на правила и дресс-код, причем в отличие от моих неумолкающих новых «подружек», сделала это намеренно громко, на грани с вульгарностью.

Алина идет к одному из фуршетных столов, распространяя вокруг себя шлейф сладких духов и ледяного высокомерия.

Но она не одна, а под руку с высоким темноволосым мужчиной лет сорока.

— А это у нас Салиев, - Катерина делает выразительный взмах бровями. - Антон Викторович. Владелец инвестиционной группы «Империал». Говорят, он сейчас скупает половину порта.

Они проходят мимо нас. Алина бросает на меня короткий, холодный, как осколок льда, взгляд. В ее глазах - узнавание и ноль процентов удивления. Уверена, в моих примерно тоже самое.

Они останавливаются буквально в десятке шагов от Вольского. Алина намеренно и демонстративно поворачивается к отцу спиной. Он в ответ сверлив ее взглядом и его лицо каменеет. Ситуация накаляется и трещит как воздух перед грозой. Вся эта интеллигентная тусовка явно заскучала по старым добрым разборкам с битьем посуды и безобразным тасканием друг друга за патлы. Такое чувство, что если Алина и прокурорский «Бемби» через минуту не вцепятся друг в другу в волосы, кто-то из гостей бросит «брейк!» и горящую спичку.

Я на всякий случай ищу в толпе Форварда, но он как будто испарился.

— Боже, боже, - почти стонет от восторга Анжела и жадно глотает шампанское, меняя бокал на новый у проходящего мимо официанта. - Спорим, что до конца вечера нас ждет оооочень увлекательная шоу-программа?

Они обе - и все остальные - смотрят на разворачивающуюся семейную драму с таким азартом, как будто пришли на собачьи бои.

Весь этот гламурный серпентарий ждет крови. Возможно, даже я, потому что такая же змея, как и остальные, просто пока еще не научившаяся сбрасывать кожу.

Анжела и Ларина уже почти не стесняясь, перешептываются - надо же как-то себя развлекать, пока основные участники не спешат рвать друг другу глотки. Предвкушение грязи в их словах и жестах становится почти осязаемым. Настолько, что мне хочется отряхнуться.

Я делаю еще один фальшивый глоток шампанского (на самом деле просто смачиваю губы), натягиваю вежливую улыбку и рискую потревожить их яростное обсасывание того, что пока еще даже не случилось.