Через несколько часов полета программы выдали результаты. Среди прочего были найдены координаты нескольких десятков объектов — заводов, баз, исследовательских станций. Большинство координат указывали на давно известные системы, но одна привлекла особое внимание Алекса.

— Валорин, — прочитал он название планеты на экране. — Компьютер сопоставил различные данные и определил, что древняя производственная база раката находилась именно там.

Алекс нахмурился, вспоминая.

— Валорин… Кажется, я слышал это название. Во время войны клонов по новостям что-то мелькало. Какие-то упертые сепаратисты доставили много проблем Республике. И в первые годы Империи тоже что-то было, но потом информация исчезла.

Он обратился к базе данных голосети, но результаты оказались более чем скудными. Официальных записей о Валорине практически не существовало — только обрывочные упоминания в старых новостных сводках военного времени.

— Странно, — пробормотал Алекс, углубляясь в поиск. — Планета как будто исчезла из всех баз данных.

Наконец он нашел несколько источников — свидетельства беженцев на малоизвестных форумах, записи, сделанные торговцами. Картина складывалась мрачная: планету разбомбили. Полностью. Но подробностей не было — словно кто-то методично зачистил всю информацию.

— Нам нужно слетать туда, — решительно сказал Алекс. — Если там действительно была база раката, это может оказаться важным.

Выход из гиперпространства в системе Валорин произвел на них гнетущее впечатление. Планета, которая когда-то была цветущим миром, теперь представляла собой серо-коричневый шар, окутанный плотными облаками пепла и дыма.

— Боги… — прошептала Верена, глядя на сенсорные данные. — Что здесь произошло?

Алекс изучал показания датчиков. Следы турболазерной бомбардировки были повсюду — характерные кратеры, оплавленные участки поверхности, превращенные в стекло целые континенты. Масштаб разрушений был ошеломляющим.

— Орбитальная бомбардировка, — мрачно констатировал он. — Причем масштабная. Здесь работала целая флотилия звездных разрушителей.

Атмосфера планеты была отравлена продуктами горения. Ядерная зима, вызванная поднятым в воздух пеплом, превратила некогда умеренный климат в ледяной ад. Температура на поверхности была значительно ниже нормы.

Алекс обратился к своей базе данных, найдя более подробную информацию о Валорине в архивах раката.

— Ничего себе, — удивленно произнес он. — Оказывается, эта планета играла ведущую роль в секторе! Крупный промышленный центр, более двух миллиардов населения, развитая инфраструктура.

— И Империя просто стерла всю информацию о ней, — поняла Верена. — Как будто планеты никогда не существовало.

— Впечатляющая работа по зачистке данных, — согласился Алекс. — Нужны серьезные ресурсы, чтобы так тщательно убрать все упоминания из галактической сети.

Он посмотрел на разрушенную планету с грустью.

— Вряд ли мы найдем здесь производственный комплекс раката, учитывая, что большая часть планеты превращена в стекло. Но…

Алекс задумался, глядя на показания сенсоров.

— Как думаешь, остался здесь кто-то живой? — спросил он. — Давай проверим.

Он настроил передатчик на планетарные частоты и отправил простое сообщение:

— Кто-то меня слышит? Это торговое судно. Если кто-то нуждается в помощи, отвечайте.

Сообщение ушло в эфир, растворившись в радиомолчании мертвой планеты. Они ждали ответа, глядя на мир, который когда-то кипел жизнью, а теперь представлял собой лишь памятник жестокости.

Время: 30 ДБЯ — 13 ДБЯ

Лютен впервые понял, что такое настоящий холод, когда термометр в бункере показал минус.

— Лютен, — позвала его Клея, пятнадцатилетняя девочка с серьезными глазами взрослого человека, — генератор опять барахлит.

Он оторвался от потрепанного датапада, где уже полгода вел записи о том, как умирает планета, и подошел к энергоблоку. Старый валоринский генератор работал с перебоями. Как и все остальное в их подземном убежище.

За полгода после орбитальной бомбардировки бывший разведчик валоринской армии научился чинить технику, охотиться на мутировавших болотных тварей и готовить съедобную еду из военных пайков десятилетней давности. Навыки, которым не учили ни в Столичном университете на факультете политологии, ни в Академии планетарной разведки, ни даже в окопах войны клонов.

— Сейчас посмотрим, Клея.

Лир родился в семье среднего достатка в столице Валорина — городе Новый Вало, раскинувшемся среди живописных холмов, покрытых густой валорской тайгой. Отец работал ведущим инженером на заводе «Валор-Тех», одном из крупнейших производителей гипердвигателей в секторе. Мать преподавала прикладную физику в Техническом институте имени первого колониста планеты. Она была дочкой высокопоставленного военного — адмирала планетарной обороны. Довольно успешная валоринская семья с обычными мечтами о лучшем будущем для своих детей.

Валорин был особенной планетой даже по меркам процветающего Среднего Кольца. Колонизированная выходцами с Кореллии около пяти тысяч лет назад, она превратилась в один из важнейших промышленных центров своего сектора. Население в 2.1 миллиарда человек — исключительно людей — жило в гармонии с суровой, но прекрасной природой планеты.

Покрытый густыми хвойными лесами, которые местные с гордостью называли «валорской тайгой», изрезанный чистейшими озерами с кристальной водой и украшенный живописными горными хребтами, Валорин славился не только природными красотами. Планета была известна по всей галактике как центр высокоточного машиностроения.

— Если хочешь, чтобы работало сто лет — покупай валоринское, — говорили торговцы по всему сектору.

Валоринские гипердвигатели средней мощности, навигационные системы и точные детали для кораблестроения ценились за надежность, а не за дешевизну. Их продукция стоила дорого, но служила десятилетиями без поломок. Планета была экономическим и технологическим центром своего сектора.

Но главным богатством Валорина были его люди. Валоринцы славились своим фанатичным упрямством, принципиальностью и развитым чувством справедливости. Они были известны как мастера своего дела — будь то инженерия, медицина или военное дело.

«Слово валоринца — как сталь его изделий», — гласила местная поговорка.

Культура планеты делала акцент на общине, семье и данных обещаниях. Нарушить слово для валоринца было хуже смерти. Это создавало особую атмосферу доверия и надежности, которая привлекала торговых партнеров со всей галактики.

Лир рос в этой атмосфере честности и трудолюбия. Его детство прошло среди заводских цехов, где отец показывал ему тонкости производства гипердвигателей, и университетских лабораторий, где мать объясняла законы физики.

— Видишь эту деталь? — говорил отец, показывая сложный компонент навигационной системы. — Ее делали в течение недели. Каждый винтик проверен десять раз. Поэтому наши корабли не теряются в гиперпространстве.

— А что будет, если сделать быстрее и дешевле? — спрашивал маленький Лир.

— Тогда это будет не валоринская работа, — серьезно отвечал отец. — А значит, не наша работа.

Мать учила его другому — системному мышлению, умению видеть связи между явлениями.

— Политика, экономика, технологии — всё связано, — объясняла она за семейным ужином. — Нельзя понимать одно, не понимая другого.

Лир был способным ребенком. В школе он одинаково хорошо учился и по техническим предметам, и по гуманитарным. Учителя отмечали его способность анализировать сложные проблемы и находить неожиданные решения.