— А что случилось с рабами?

— Большинство умерли в первые годы, — ответил Алекс, просматривая записи. — Раката убивали их, чтобы сэкономить ресурсы. Но некоторые выжили.

Одна из записей показывала группу людей, забаррикадировавшихся в техническом отсеке. Они продержались несколько лет, питаясь тем, что удавалось найти в заброшенных секциях. Но в конце концов голод взял свое.

Самые поздние записи датировались временем через полтора века после начала катастрофы. Последние раката — не больше десятка — все еще жили на станции. Они одичали, превратившись в подобие животных. Сражались за каждый кусок пищи, каждый глоток воды.

— Последняя запись, — сказал Алекс, включая файл.

На экране появился одинокий раката, сидящий в центре управления, который был изолирован от остальной станции. Он был стар и изможден, его некогда гордая осанка сломлена годами страданий. Раката что-то говорил на своем языке, и переводчик выдавал текст:

"Я — Последний. Все прочие отошли в Тень. Станция дышит ещё — древние механизмы верны, в отличие от созданий, что придут нам на смену. Но скоро и мое дыхание пресечётся. Никто не явился. Никто не помнит. Мы держали в руках своих звёздные дороги, а ныне… ныне мы — лишь прах на ветру забвения."

Раката замолчал, глядя в пустоту. Потом медленно поднялся и вышел из кадра. Больше записей не было.

— Полтора века, — прошептала Верена. — Они продержались полтора века в этом аду.

— И никто не пришел, — добавил Алекс. — Их империя просто забыла о существовании этой станции.

Они молчали, пораженные масштабом трагедии. Тысячи разумных существ умерли здесь в муках, забытые всеми.

— Что если и нашей цивилизацией будет то же? — тихо спросила Верена.

Алекс посмотрел на останки последнего оператора, все еще сидящего за своим пультом.

— Не знаю, — честно ответил он. — Но по крайней мере мы будем бороться. Эти раката просто ждали помощи, которая так и не пришла.

— А если наша помощь тоже не придет?

— Тогда мы умрем, сражаясь. Это лучше, чем умереть, ожидая.

Алекс продолжил работу с древними системами. Системы раката реагировали на присутствие Силы, даже такое слабое, как у Алекса.

— Какая ирония, — сказал он, получив доступ к основным файлам станции. — У меня больше прав в системе раката, чем было у самих раката в последние годы.

— Интересно, почему они потеряли связь с Силой? — спросила Верена. — Что случилось?

— Пока не знаю, — ответил Алекс, изучая данные. — Записи говорят о каком-то "Угасании", но подробностей нет. Возможно, это была естественная эволюция. А может, кто-то или что-то лишило их этой способности.

Он нашел упоминания о других станциях, других мирах, где происходило то же самое. Раката теряли связь с Силой по всей галактике одновременно. Словно кто-то щелкнул выключателем.

— Страшно подумать, что такая могущественная цивилизация может исчезнуть так быстро, — сказала Верена.

— Быстро? — Алекс посмотрел на нее. — Их агония длилась столетия. Они умирали медленно, в страданиях, своих и своих рабов. Это не быстрая смерть — это медленное угасание.

Работа продолжалась. Алекс восстанавливал древние протоколы связи, адаптировал их под современные нужды. Станция все еще функционировала как узел галактической сети — через нее проходили миллионы сообщений каждый день. Современная цивилизация использовала инфраструктуру раката, даже не подозревая об этом.

— Посмотри на объем трафика, — сказал Алекс на четвертый день, когда ему наконец удалось подключиться к информационным потокам.

На экране кластера отображались потоки данных — квадриллионы сигналов одновременно проходили через станцию.

— Это же вся галактическая связь, — поняла Верена. — Голонет, межзвездные звонки, правительственные каналы…

— Все работает на древней сети раката, — подтвердил Алекс. — Современная цивилизация использует их инфраструктуру…

Он создал специальные алгоритмы маскировки, которые позволяли использовать существующие каналы связи, не привлекая внимания. Работа была сложной — нужно было не только получить доступ, но и скрыть следы вмешательства.

— Кто-то же должен понимать, как это работает? — спросила Верена. — Кто-то адаптировал древнюю сеть для современного использования.

Алекс задумался, вспоминая годы учебы в КТИ.

— Не знаю точно, но многие преподаватели знали явно больше, чем говорили. Та же доцент Велл всегда уклонялась от прямых ответов на некоторые вопросы. — Он помолчал. — Корпорации точно знают. Может быть, император и правительственная верхушка тоже.

К концу недели Алекс создал защищенный канал связи. Но работа в окружении мертвых давалась тяжело. Каждый день они находили новые свидетельства трагедии. В личных покоях раката сохранились записи — дневники, письма, последние послания.

Одна запись особенно потрясла Верену:

"Моя дочь спрашивает, почему создатели больше не слышат наших молитв. Что я могу ей ответить? Что мы, возможно, никогда не были достойны их внимания? Что наша империя была построена на крови и страданиях, и теперь пришло время расплаты?"

— Они понимали, — сказала она. — В конце они поняли, что заслужили свою судьбу.

— Не все, — возразил Алекс. — Многие до конца винили рабов, обстоятельства, богов — кого угодно, только не себя.

Он показал ей другую запись:

"Рабы восстали снова. Неблагодарные твари! Мы дали им цивилизацию, подняли их из первобытного состояния, а они отвечают предательством. Если бы создатели не покинули нас, мы бы показали им их место!"

— Даже перед лицом смерти они не могли признать правду, — сказала Верена.

— Как и многие разумные творящие зло, — мрачно заметил Алекс. — Они тоже считают, что приносят галактике порядок и цивилизацию.

— Дальше мы используем наше преимущество осторожно, — ответил Алекс. — Теперь я получил доступ к протоколам связи империи. Нам нужна защищенная связь. Возможно в будущем я смогу подключиться к правительственным каналам и слушать их. Этого достаточно, чтобы всегда быть на шаг впереди.

Перед отъездом они еще раз прошли по станции. В центре управления Алекс остановился возле останков последнего оператора.

— Ты думаешь, он знал, что станция будет работать еще тысячи лет после его смерти? — спросила Верена.

— Не знаю. Но он продолжал работать до конца. Это что-то значит.

Алекс установил небольшой мемориальный маячок рядом с пультом управления. На нем была выгравирована простая надпись на основном галактическом: "Здесь покоятся последние операторы станции связи. Они выполняли свой долг до конца."

— Почему ты это делаешь? — спросила Верена. — Они же были угнетателями, рабовладельцами.

— Да, были. Но я чувствую уважение к тому, что они работали до конца, не имея никакой надежды на спасение. Они страдали, любили, надеялись. Это заслуживает памяти, даже если их дела были ужасны. И знаешь, однажды я имел дело с одним нейроинтерфейсом… Возможно они тоже жертвы. Такая преданность… неестественна.

Они покинули станцию, оставив ее в вечном молчании космоса. Древняя конструкция продолжала свою работу, ретранслируя сигналы через галактику. В памяти еще звучали последние слова раката: "Мы держали в руках своих звёздные дороги, а ныне… ныне мы — лишь прах на ветру забвения."

Урок, который нельзя было забывать.

Перед отъездом Алекс, как обычно, скопировал всё содержимое компьютеров станции в свой вычислительный кластер. Массив данных был огромен — архивы за тысячи лет работы, технические схемы, карты, личные записи. Аналитические программы начали методично вычленять интересующую информацию из этого океана древних знаний.

— Не те данные, что текут через станцию связи, — пояснил он Верене, наблюдая за процессом анализа, — а именно архивы самой базы. История раката, их технологии, координаты других объектов.