— Мне нлавится! — воскликнула она с восторгом, скользя ножками по гладкому керамическому полу. — У Саши есть папа, и у меня тоже. Я же тоже Саша.

Ох, ну ничего себе, какая логика. Но если бы всё было так просто.

А быть может, в нас изначально заложена связь с нашими родителями, и мы на подсознательном уровне чувствуем наших маму и папу? А как это еще объяснить? Разве что она назвала Демьяна папой, потому что он был первым и единственным мужчиной, оказавшимся в нашем доме. Вот это уже похоже на правду. Сашульке просто хочется думать, что Демьян ее папа. Но ведь это так оно и есть. И с моей стороны немного цинично просить называть ее родного отца дядей.

Да и сам Демьян, кажется, уже начинает догадываться, если уже не догадался. Есть доля вероятности, что он просто ждет подходящего момента, чтобы задать мне этот вопрос прямо в лоб.

— А самому папе нравится, что ты называешь его так, как думаешь? — поинтересовалась я, когда мы наконец забрели в кухню.

Какой всё-таки громадный дом. Не грех потеряться.

— Нлавится! — кивнула Сашулька, увидев высокий барный стул, на который ей непременно захотелось забраться.

— Он тебе так сказал? — подхватила ее и усадила на стул, заглядывая в ее чистые, голубые глаза, доставшиеся ей от Демьяна.

— Угу, казал, — прошептала она, приложив ладошку ко рту.

Предположив, что это всего лишь детские фантазии, я принялась шерстить на кухне. Нужно было найти какие-нибудь продукты, чтобы приготовить ужин. В самолете Сашулька в основном спала, по дороге перекусывала только бананом и питьевой кашей. Так что есть нам хотелось зверски.

И благо на кухне я нашла всё необходимое для приготовления полноценного ужина: и крупу, и овощи, и куриную грудку. Даже детское питание попалось на глаза, однако Саша сделала выбор в пользу гречки с мясом.

Вскоре ужин был готов. Морить голодом дочку я не могла, поэтому решила не дожидаться Демьяна с Мариной Степановной, и накрыла на стол. Как вдруг с улицы послышался шум открытия железных механических ворот, а следом в окне показалась машина, заезжающая во двор. И уже через пару минут в дом входила Марина Степановна.

— Мама! — я тут же бросилась ей навстречу и обняла настолько крепко, насколько позволяли собственные руки. — Как же я соскучилась!

Полгода разлуки — это прямо-таки целая вечность для нас.

— О, ёк-макарёк, — она взяла меня за плечи и стала разглядывать со всех сторон, — а исхудала-то как! Кожа да кости! — нахмурилась женщина и снова притянула меня к себе. — Ох, Ниночка, это я во всем виновата.

— Да бросьте, вы ни в чем не виноваты, — по-доброму упрекнула ее, вот любит она наговаривать на себя почем зря.

— Если бы, Нин, — тяжко вздохнула она и склонила голову.

Я прищурилась, пытаясь понять, знает ли он то, чего не знаю я. Или, возможно, Демьян уже успел ей о чем-то рассказать.

— Ба! Ба! Я здесь! — заголосила Сашулька, бедный ребенок не мог спуститься с высоченного барного стула.

— Сашенька, девочка моя! — Марина Степановна сорвалась с места и потопала к своей внучке, которая с улыбкой до ушей егозила на стуле.

— Марина Степановна, а куда поставить ваш багаж? — с этими словами в дом вошел Демьян.

Держа сумку в руке, он резко притормозил, едва не напоровшись на меня, поскольку я по-прежнему неподвижно стояла посреди холла. Просканировал меня подозрительным взглядом.

— Нин, а ты чего такая загруженная? Случилось что? — насупился он, отмечая перемены в моем настроении.

Я подлетела к нему вплотную и шепотом спросила:

— Ты говорил что-нибудь Марине Степановне?

— Нет, как ты и просила, я помалкивал, — произнес он со всей искренностью, а потом сделал паузу, посмотрев на то, как Марина Степановна подбрасывает в воздух Сашульку и обнимается с ней. — Но о Наде она сама заговорила, — следом Демьян отправил меня в нокаут.

— К-как это сама? — сипло пробормотала я и в ужасе расширила глаза, так, что, казалось, они вот-вот вылезут из орбит.

— Об этом тебе лучше переговорить с ней, — Демьян поставил сумку на мягкую софу в холле, а затем глянул на наручные часы. — Я сейчас отъеду ненадолго, у вас как раз будет время всё обсудить.

— Нет, я не хочу… Не хочу, чтобы ты уходил, — запаниковала вдруг я и даже дернулась в его сторону, ища в голове причину, чтобы он остался. — Я ужин приготовила… Поешь хотя бы... Ты же… наверняка ты голодный.

Всё мое нутро бунтовало, не желая отпускать его никуда. Только не сейчас. Не тогда, когда я узнала, что единственный человек, которого я считала своим родным, похоже, мне о многом недоговаривал. А рядом с Демьяном я в кои-то веки ощущала себя в полной безопасности. Я чувствовала, что именно сейчас он мне будет необходим. И в то же время не могла себе позволить проявить еще большую настойчивость. Как-то это эгоистично с моей стороны.

Демьян подошел еще ближе ко мне. Неприлично близко, что я даже ощутила тепло его дыхания на своем лице.

— Нин, — протянул он маняще, подхватив мои руки в свои, отчего ток стремительно побежал по венам. — Я так долго не слышал ничего подобного… Вроде банальные слова, но их так приятно слышать от тебя… — очень тихо и с толикой нежности в голосе произнес, а затем он подался ко мне лицом и скользнул прохладными губами по щеке. — Я вернусь уже очень скоро, ужин еще не успеет остыть, когда я приеду.

С этими слова он вышел из дома и уехал, а я еще какое-то время стояла в холле, дотрагиваясь до своей щеки, где остался след от его губ. Это место жгло нестерпимо. Прямо как в первый раз, когда мне наш первый поцелуй казался таким правильным, ествественным...

Я неохотно вернулся в кухню. В это время Марина Степановна сидела за обеденным столом и, пересадив туда же Сашульку, кормила ее. Сама к еде не притрагивалась. Да и у меня, если честно, аппетит уже пропал.

— Мам, что всё это значит? — потребовала я немедленных объяснений, иначе моя голова просто взорвалась бы от бьющихся друг о друга мыслей. — Почему Демьян утверждает, что вы знали о Наде?

— Потому что я действительно знала, что у тебя была сестра, — коротко ответила Марина Степановна и кивнула на Сашу, как бы намекая, что она не станет продолжать этот разговор при внучке.

Ум за разум заходил. Как это знала? Тогда почему я узнаю об этом последней? Разве так поступают близкие люди?

По всем соображениям я должна была злиться на Марину Степановна, но я не могла… Не могла я обижаться на нее. После всего того, что она сделала для меня, я не могла себе позволить как-то ранить и задеть ее чувства.

Я обхватила голову руками и, пересилив себя, подсела к ней за стол.

— Так вы с Демьяном снова вместе? — поинтересовалась она обыденным тоном, счастливыми глазами наблюдая за тем, как Сашулька с аппетитом ела.

— Я бы так не сказала, — ответила так же безэмоционально. — Мы просто вынуждены какое-то время пожить у него… Пока Надя на свободе.

— Так это как-то связано с ней? С твоей сестрой? — озадачилась она вдруг.

— Конечно же, — всплеснула я руками, как бы ни хотела казаться невозмутимой, эмоции все-таки взяли надо мной верх. — Мы с Сашей здесь только из-за нее. Мама, она делает такие ужасные вещи… Мне бы такое даже в страшном сне не приснилось…. Но всё это происходит со мной наяву.

Как только Сашулька закончила с ужином, Марина Степановна подарила ей новые игрушки, которые на время заняли ее. Сашулька игралась, сидя на мягком подоконнике, а я вкратце рассказала маме всё, о чем только знала. О том, что Надя женила на себе Демьяна, прикинувшись мной… О его паршивой семейной жизни. О том, как моя сестра периодически подставляла меня…

— И, судя по всему, Надя не собирается останавливаться на достигнутом, — проговорила я в завершении своего длинного монолога, во время которого Марина Степановна только охала и ахала, пытаясь переварить всё сказанное.

Прежде чем что-либо сказать, ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Она выпила стакан воды, а я переживала, как бы здоровье не подвело ее после всего того, что я ей наговорила.