— Чего случилось-то?

Я схватил парня за ворот и выволок наружу.

— Ты вообще кто? Что делаешь в комнате сторожа?

— Я это… Я внук его. Он меня сюда пустил… На ночь.

— Прелестно, — я припёр пацана к стене. — Курников где?

— Он это… по делам уехал. А чо случилось-то?

Я закатил глаза, покачал головой. Ничего себе у нас сторож. Воры влезли в школу, чтобы спереть государственное имущество, а сторож уехал.

Я отпихнул парня в сторону и сделал шаг, чтобы войти внутрь, но тот вцепился в меня мёртвой хваткой и горячо забормотал:

— Нельзя туда, нельзя…

Оттолкнув пацана, я распахнул дверь и тут же понял, каким непотребством они тут занимались. На диванчике сторожа хлопала глазами полуголая растрёпанная девица, прижимая к себе тощее одеяльце. Я сжал зубы от злости, не проронив ни слова, прошёл к столику, где стоял чёрный телефонный аппарат. Присев на скрипнувший подо мной стул, набрал на диске «02». Через полминуты что-то захрипело и сквозь шум и помехи я расслышал голос дежурного: «Милицейская часть слушает». Я рассказал, как в школу пробрались воры, назвал своё имя, и положил трубку.

Парень, красный как рак, стоял в проёме двери, быстро-быстро моргая. Не обращая на него внимания, я вышел из комнатки, подошёл к входной двери, подёргав ручку. Заперто.

— Ключи от дверей где? — я обернулся к парню. — Сейчас менты приедут.

— К-к-ключи? К-к-какие к-к-ключи?

— От дверей школы! — я вернулся к двери, схватив парня за грудки, он тут же осел вниз, безвольно повиснув на моих руках. — Ты понимаешь вообще, что произошло? — я потряс его, как тряпичную куклу. — К нам воры забрались. Хотели украсть имущество на сто тыщ. Если твой дед в сговоре с ними, ему тюрьма грозит. Давай, ищи своего деда быстро и ключи!

— А, ключи сейчас найду, — тонким голоском проблеял парень, освободившись от моих рук, убежал в комнату и вынес связку, передал трясущимися руками.

Я открыл все двойные двери, сунул ключи в карман, и отправился в актовый зал, бросив на прощанье пацану, от которого несло сырой рыбой, мочой и потом:

— Девицу свою отправь домой. И деда ищи. Иначе ему крышка.

Меня трясло от злости и досады, сжав кулаки, стараясь успокоиться, я вернулся в актовый зал. Бандюки так и сидели, привязанные к креслам. Я прошёл мимо, сел на диван, откинулся на спинку устало, обдумывая, что теперь делать? Как защитить все это богатство? Днём ещё куда ни шло, хотя воры могут вынести гитары запросто. А запирать на хилый замок в подсобке смысла нет.

— Эй, Туманов, — сиплый голос главаря оторвал меня от раздумий. — Ну, ты не передумал, а? Мы ведь тебе помочь хотим.

Решил промолчать, но мужик не унимался и все ныл и ныл. И я не выдержал, вскочил с места и направился к нему.

— А вот интересно, откуда вы узнали, что здесь есть что-то ценное? Кто наводчик?

Ответа я не ожидал, просто надоело слышать нытье бандитов.

— Какой наводчик, дорогой? — насмешливо отозвался второй мужик. — Мы ничего брать не хотели, просто вошли, а ты на нас накинулся. Нехорошо.

Я ухмыльнулся, услышав эту чушь.

— То есть в три часа ночи вы вломились в актовый зал в школе, с пистолетом. Начали по мне стрелять. Да просто так. Без всякого умысла.

Я услышал шум подъехавшей машины, топот сапог и в актовый зал быстрым шагом прошёл высокий мужчина в шинели, перетянутой портупеей, с кобурой на поясе, в шапке-ушанке с гербом. Я надеялся, это будет Сибирцев, но на этот раз группу возглавлял статный офицер с круглым добродушным лицом, в ярко-голубых глазах прыгали смешинки.

— Старший лейтенант Воронин, — быстро представлялся он с заметным южным акцентом. — Ну, Туманов, — он снял перчатку и потряс мне руку. — Показывай, кого на этот раз споймал.

Я отошёл в сторону, чтобы старлей увидел бандюков.

— Ух ты, какой у тебя улов сегодня, — он расстегнул шинель и вытащил из внутреннего кармана сложенный лист бумаги. — Смотри, похожи? — развернул и показал мне. — Васька Мазай и Савва Морозов.

— Похожи, — я бросил взгляд на плохо пропечатанные на ротапринте рожи, в которых все равно угадывались черты отморозков. — А что действительно Савва Морозов?

— Да нет, конечно, — старлей ухмыльнулся. — На самом деле, он Сергей Кулебякин, прозвали так, потому что жадный до денег. Давайте, пакуйте их и в машину, — Воронин обернулся на свою группу из трех ментов и махнул рукой. — Ну, расскажи вкратце, как было дело.

— Я тут музыку записывал для спектакля…

— А чего ночью-то?

— Начальство торопит, надо спектакль сдать к пятнице, а у нас ни хрена не готово. В общем, я тут записывал на аппаратуре фонограмму, потом решил прилечь, поспать. Лёг, а кто-то начал в замке ковыряться. Вошли эти два гаврика с фонарями и пистолетом.

— Пистолетом? — старлей нахмурился. — Серьёзные пацаны, оружие где?

Я подошёл к сцене, аккуратно нацепил на палочку пистолет за спусковой крючок, передал старлею. Тот поднёс оружие к глазам, внимательно осмотрел и покачал головой:

— Ну ты, блин, даёшь, прям, как настоящий опер. Семенов! — обратился к одному из оперов, которые тащили бандюков ко входу. — Как упакуете этих гавриков, принеси из машины коробку. Так, дальше рассказывай, присядем?

Мы расположились в креслах на первом ряду, и я рассказал, как дрался с этими бандюками в темноте. Хотя про дубинку я опять умолчал. Старлей быстро все записывал в блокнот закорючками скорописи.

— Всё, на сегодня хватит. Когда время будет, зайдёшь в отделение, подробно всё опишешь.

— А вы тут пломбировать место преступления не будете? — спросил я с затаённым страхом.

— Да нет. Зачем? Пришлём эксперта, он осмотрит. Хотя по твоей физии и так всё ясно. Ну, бывай, — он встал, подал мне руку.

— Сибирцеву привет передавай.

— Обязательно, — мужчина расплылся в довольной ухмылке. — Он о тебе не забывает.

Когда менты уехали, я закрыл вновь актовый зал и завалился спать. На этот раз снился кошмар, будто за мной кто-то гонится, но кто, понять я не мог. Я прячусь на чердаках, взбираюсь туда по сломанным деревянным лестницам, спускаюсь в подвал, где капает грязная вода. Влетаю в чьи-то подъезды и бегу вверх по лестнице, слыша за собой чьё-то тяжёлое дыхание и топот ног.

Очнулся я уже под утро от требовательного стука в дверь. На пороге стоял директор с недовольной физиономией.

— Доброе утро, Арсений Валерьянович, — быстро проговорил я.

— Какое к чёрту доброе, — пробурчал он, оглядывая меня с ног до головы. — Что у вас тут произошло, мать вашу?

— Ну, как вы опасались, воры пробрались, но я их шуганул.

— Идите домой, Олег Николаевич, переоденьтесь, позавтракайте.

— Я боюсь помещение оставить.

— Не надо бояться. Я вызвал второго сторожа. Он будет здесь всё охранять. Пока новые двери не привезут, — директор бросил взгляд на часы. — Я уже договорился. Часа через два должны доставить.

— Я оплачу все работы… — начал я, но осёкся, увидев рассерженный взгляд собеседника.

— Олег Николаевич, ну что вы дурака-то валяете? — протянул он недовольно. — Вы же подвиг совершили, считай. Спасли школьное имущество. Я отмечу это в приказе. Идите же, наконец, домой. Все будет в порядке. Жена ваша звонила, беспокоилась, почему вы домой не вернулись.

Я замер от этих слов: Людка обо мне беспокоилась? И откуда она могла звонить в 8 утра? Неужели пошла по соседям? Что-то совсем на неё не похоже. Наверно, из автомата во дворе, но зачем?

Я подождал, пока подойдёт второй наш сторож, дядька средних лет, бывший боксёр в среднем весе, победитель районных спартакиад. Плотный, широкоплечий мужик, хотя и достаточно большим «мамоном», который выпирал из-под ремня. Но сила в мужике все равно ощущалась. Только после того, как он прошёл внутрь, уселся на одно из кресел, я решился все-таки покинуть школу.

Вышел на крыльцо, февральское промозглое утро пока ещё робко являло свои права. Небо посветлело, исчезла луна, все затянуло сизыми лохматыми тучами. Морозец впился в лицо, особенно в места, которые пострадали от кулаков бандюков. Но я поднял воротник, и поплёлся месить снег до остановки. В сторону Москвы автобусы шли битком набитые — люди ехали на работу. Но в сторону моего дома — полупустые. Я дождался «трёшки», но, когда зашёл в салон и оторвал билет, заметил, что редкие пассажиры косятся на меня, как-то странно посматривают. И тут вспомнил, что я забыл умыться, наверняка на моей физиономии засохшая кровь, уж не говоря о синяках. Я нашёл местечко у окна, и отвернулся, разглядывая пробегающие мимо нагие деревья, засыпанные снегом, редкие кирпичные пятиэтажные дома и «брежневки» — без балконов и лоджий, спутниковых антенн и кондиционеров они казались совсем безликими бетонными коробками с дырками-окнами.