— Ну, мы и ответить может. Так что это не так-то просто, — усмехнулся Джо.

— Толпой-то? Очень просто. Проще некуда. — Стеф говорил все тише и тише. — Я видел, как оно бывает.

— Что ты видел? — так же тихо спросил Джо.

— Толпу. И что осталось после толпы.

— Неправедную девушку избили? — спросила Крис.

— Нет. Мужчину. Убили. Потому что он был одет в желтую куртку. Как этот, ну… Этот. — Стеф закрыл руками лицо.

Повисло тяжелое молчание. Джо и Крис прижались к нему еще ближе, чтобы он чувствовал тепло и поддержку.

— Что бы там у вас ни происходило, Стеф, ты не один, — сказал Джо. — И ты больше не там.

— Я не понимаю, почему… Как вообще… — Стеф задрожал всем телом. — Вот такое и кажется нормальным? Вдесятером убить людя и радоваться, что сделали правое дело. Они называли это «поучить». Чему может научить смерть?

Страху, мог бы сказать Джо.

Послушанию, мог бы сказать Джо.

Мог бы прочитать целую лекцию о том, как страх отключает разум и делает людей дикой кровожадной стаей, которой очень легко управлять, а главное — очень просто ее на кого-то натравить. И как заставить людей доносить друг на друга, и быть тюремщиком соседу своему, и бросаться на любого, кто отличается, и выслуживаться, и искренне верить в правоту своего Гитлера — потому что психика защищается, как может…

Да что там лекцию! Дядя Констанс преподал Джо целый курс практической социологии. С примерами. И на практике показал, как работает психокоррекция, в том числе массовая.

Вот только Стефу сейчас нужна не лекция о древних, как углеродная жизнь, способах разделять и властвовать. И не лозунги о пользе критического мышления и приоритета интеллекта над инстинктами. Стеф нуждается в понимании и поддержке. И потому Джо просто обнял его крепче и выдохнул:

— Ну и дерьмо у вас там творится. Как ты вообще сумел в этом трындеце остаться нормальным людем? Да еще и спилить оттуда! Я тобой восхищаюсь!

Стеф нервно дернулся, попытался отстраниться и спрятаться. Но Джо держал крепко. Нельзя дать Стефу замкнуться в себе и снова, по сотому разу, перевариваться в кислоте собственного стыда — а его стыд Джо ощущал отвратительно остро и больно, как будто его самого жгло, корежило и резало изнутри.

— Если бы… — совсем тихо сказал Стеф.

Джо с Крис замерли, чтобы не спугнуть. Если Стеф сумеет рассказать, ему точно станет легче.

— Я должен был их остановить, должен, понимаете? Хотя бы в полицию сообщить! — еще тише прошептал он.

— Понимаю. Поделись с нами.

— Чем? Страхом? — Стеф помотал головой и зажмурился, уткнувшись Джо в плечо. — Я перепугался до усрачки. Мне казалось, они увидят меня, и тоже… Арматурой…

— Всем поделись. Расскажи с самого начала, где это было, как и что. Ты в безопасности, Стеф.

И Стеф рассказал. Сначала обрывками, еле выдавливая из себя слова — а затем погружаясь в свой кошмар все глубже и глубже, доставая деталь за деталью, подробность за подробностью. Страх за страхом.

Слушая его, Джо мог только удивляться: и емкости людской памяти, и глубине людской же глупости, жестокости и жадности. А еще — тому, что вся эта кровавая дикость происходит прямо здесь и сейчас, когда люди достигли звезд, заселили четверть галактики и уже тысячу лет как забыли о том, что такое голод, болезни и невежество. Религиозный фашизм посреди Советской Демократической Империи, ну не бред ли?

И как такое вообще стало возможным? Ведь все то, что видел Стеф, видел и планетарный искин. А значит, должны были видеть и Коба, искин Церкви, и Джессика, искин Космопола…

Какая-то еще мысль мелькнула, что-то с щелчком сопоставилось — и провалилось в архивы, потому что Стеф наконец заплакал. Горько, по-детски, всхлипывая и пытаясь утереть слезы о плечо Джо.

Он плакал и повторял:

— Они убьют маму, они убьют маму… Если они узнают, что я рассказал, они убьют маму…

— Кто убьет маму? — гладя его по голове, спросил Крис.

— Они… Пастыри…

@Kr (возмущенно): Пастыри, откуда это вообще? Кто придумал, что людей надо пасти, как овкоз? Кто дал им право резать людей на мясо?!

@Jo: Имени древняя история не сохранила, а пользовался кто ни попадя. Не суть. Пусть Стеф выговорится. Ему очень нужно, ага?

Крис согласно вздохнула. Она понимала и чувствовала, и поддерживала — и Стефа, и Джо. Просто своим присутствием. Своей любовью. И вместе с Джо слушала, и задавала вопросы, и снова слушала, пока Стеф не засмеялся сквозь слезы. Нервно, надрывно, скорее закашлялся, чем засмеялся — но это значило, что самое страшное он прошел. Болезненные эмоции сгорели и больше не будут иметь над ним власти.

Что ж, джедай-ламама был бы доволен работой Джо.

Вот только Джо не был доволен работой джедай-ламамы. Его любимая Церковь, призванная нести свет разума, мира и взаимопонимания, калечит психику населению целой планеты! Как такое может быть?

— Как так, а? Куда смотрит джедай-ламама? — словно повторяя его мысли, тихо спросила Крис, пока Стеф, захлебываясь, пил воду и пытался справиться с последними всхлипами. — А Космопол? Это же убийство граждан Империи! Попрание базовых законов!

— Я уверен, джедай-ламама не знает, что на самом деле творится на Руже, — хмуро отозвался Джо. — Он бы не допустил такого.

Все модели и преконструкции в один голос твердили, что дядя Констанс не может быть причастен к массовым убийствам, арестам и прочим ужасам Ясна Ружи. Не тот психотип. И те же модели с преконструкциями выводили на первый план вероятность помешательства магистра епкома (мания величия, социопатия и т. д.) в комплексе с подменой всех данных, идущих через планетарный искин в Империю. Потому что если б ружане могли свободно общаться со внешним миром, удержать в тайне настолько огромный трындец не удалось бы никак.

— Да ну. Джедай-ламама должен знать все! — не согласилась Крис.

— Пастыри говорят, что джедай-ламама — это заблудшая овца. Он забыл веру, попрал традиции… — вмешался Стеф. — Что рыба гниет с головы, а гниль нужно отсекать.

— То есть джедай-ламама не знает, а узнал бы — не одобрил, — перевел с идеологически-манипулятивного на людской Джо. — И потому от него надо избавиться.

А чтобы избавиться от Констанса Гагарина, надо сначала избавиться от его брата Адама Гагарина, и что-то как-то подозрительно все совпадает. Но Михаил Гагарин и ультраправые в сговоре? Нереально. Скорее его чучело утырки будут жечь следующим, когда личные а-гарды пойдут в массовую продажу. А они пойдут, Михаил ни за что не откажется от еще нескольких триллионов прибыли. Скорее он сам сожжет верхушку ультраправых. Так что гипотеза в молоко.

Но дядю Констанса надо предупредить. Причем как-то так, чтобы самому не спалиться. Ни перед дядей, ни перед друзьями. Ситхи бы драли эту конспирацию!

— Я думаю, мне все же надо заявить в Космопол, — почти твердо сказал Стеф. — Они не посмеют тронуть маму. Отец не позволит. В конце концов, мы потомки святого Бранко Радзивилла! И в нашей семье восемь имперских офицеров!

— Ты уверен? Ты же боялся… — переспросила Крис.

— Боялся. И сейчас боюсь, но надо, — насупился Стеф. — Я должен. Я Кунцев, и Ясна Ружа моя родина.

— Согласен, — кивнул Джо. — Мы должны что-то с этим сделать. С людьми так нельзя.

Стеф сглотнул явно болезненный комок в горле и гордо расправил плечи.

Крис вздохнула.

— Джо избавляет галактику от Зла, серия двести сороковая. Ты что, Гагарин, всех спасать?

— Да хоть Армстронгом назови, — отмахнулся Джо и от Крис, и от снова лезущей на язык правды. Нельзя. Совсем нельзя! — Серьезно. Ты сама собираешься в адмиралы ради военной базы на Медее. У меня цели несколько скромнее…

— Ради базы на Медее? Какие такие цели? — заинтересовался Стеф.

— Простые цели, Стеф. Правосудие для тех, кто погубил мою семью и чуть не отдал планету ксенам. И знаешь что? Мы не будем заявлять в Космопол вот так напрямую. Это в самом деле может быть опасно для твоих родных. У тебя же не только родители на Руже, да?