Я закончил речь и сделал шаг назад, уходя в тень. Фома снова посмотрел на меня и кивнул головой, как бы давая понять, что все намёки поняты и услышаны. Там же, в тёмных пальто и держа шляпы в руках, стояли Гриня, Наум, Панкрат со своими людьми. Мы сами были как смерть. Высокие чёрные фигуры с бледными лицами.

Нужно было ехать по делам в город, зашёл домой переодеться в служебный китель. Катерина на похороны, естественно, не поехала, смотрела за домом. Пока переодевался, подошла Катя.

— Научи меня стрелять.

— Думаешь, от меня поможет? — заулыбался я.

— Да ну тебя! — Она махнула рукой. — Научи.

— Ну хорошо, сегодня вечером, если освобожусь пораньше, начнём.

Катя посмотрела на меня недоверчиво.

— Что такое?

— Быстро согласился.

— Ну а что, дело правильное. Мало ли что в жизни случится, а так сумеешь постоять за себя.

Выезжая из Лавры, окликнул одного из наших мелких мальчишек. Когда я только тут появился, на них было страшно смотреть. Мы привыкли в XXI веке к другому отношению к детям, с ними все носятся, поликлиники, оздоравливающие секции, здоровое питание… Тут же, не помер и ладно, выживает сильнейший. Разумеется, дети из хороших семей выглядели совершенно иначе, так же, как и дети XXI века, но тут в Лавре… Мне было непривычно видеть грязных, пузатых рахитичных детей в лохмотьях. Постепенно их откормили, а зачастую и оторвали от семьи. Потому что там такие семьи иногда были, что они скорее при живых родителях погибли бы, чем без них.

Гитлерюгенда, то есть пионерии, ещё не создано, но у меня сейчас что-то типа протопионерии, первичный бульон, где отрабатываются технологии. Мы с Прокопом не один вечер просидели, обсуждая схемы и структуру будущей организации. Уже сейчас все поделены на отряды, со своими старшими и субординацией. Разумеется, с общака им всем капало на нормальную обувь, одежду. В будущем планировали им образование, но, естественно, только тем, кто был в нашей организации.

Вот один из таких быстро подбежал к нашей пролётке.

— Передай, чтобы все старшие, Фома и другие, вечером были здесь.

Мальчишка убежал выполнять. Наверное, это было первое поколение, у которых были свои карманные деньги. Кто-то тратил на сладости, петушки на палочке, кто-то копил, в общем, были и кражи, дети постигали первые уроки финансовой грамотности, с потерями и приобретениями.

При мне был целый саквояж. Решил не идти по старой схеме, передавая всё по цепочке, уже незачем было привлекать Ивана. И так всем всё понятно. Поэтому поехал сразу к Савельеву.

— Добрый день, Иван Григорьевич. Ну как, готовы к завтрашнему представлению?

Савельев достал платок из кармана.

— Это вы каким-то образом умудряетесь всё это устраивать, оставаясь спокойным при этом, а я, знаете ли, к такому не привык.

— А что волноваться, дальше Камчатки не пошлют, больше смерти не присудят.

— Ну да, ну да. Вижу, принесли что-то?

— Да, совершенно случайно обнаружились документы рабочего союза Ульянова.

Савельев пристально посмотрел на меня.

— Значит, вот так просто обнаружены?

— Ну не просто, кто ищет, тот всегда найдёт, так ведь?

— Вы сами понимаете, что это означает?

— Я-то прекрасно понимаю, поэтому забирайте их, скажете начальству, что это ваши тайные агенты принесли. И ступайте с ними наверх. Можно сразу к фон Валю, насколько я знаю, он лично курирует это расследование. И вот ещё что, удалось вычислить, кто приходил к Волькенштейну накануне его самоубийства?

— Вот! Теперь и мне есть чем вас порадовать, а не только вам мне всё на блюдечке преподносить. Мне уже, знаете, неловко в глаза вам смотреть, ощущение, что на чужом горбу в рай влезаю.

— Ну горб дружеский и вместительный, думаю, не только вы один на нём в рай влезете. Да и насчёт рая я не уверен…

— А об этом даже думать не хочу. В общем, слушайте, по опросам свидетелей, а мы взялись за это дело очень плотно, выяснилось, что вечером к нему приходили трое господ, и их таки удалось распознать. И имена там прелюбопытнейшие.

— Ну не тяните.

— Главный, конечно, это Николас Родерик О'Коннор, чрезвычайный посол Великобритании и морской атташе. Служил в дипломатических миссиях в Китае, Японии, Османской империи и Египте.

Брови у меня поползли вверх.

— Второй господин — некий Эйлмер Мод, тоже англичанин, работает в британской торговой компании R. & J. M. C. Harvey. Ох, вот же пропасть! Ну и названия, язык сломаешь. — Савельев перелистнул страницу блокнота. — Так, ага, он ещё и журналист, и писатель.

— Ну а как же…

Савельев глянул на меня и продолжил.

— Вместе с женой, Луизой Мод, известен как один из лучших переводчиков Льва Толстого на английский. Симпатизирует толстовскому движению, критикует капитализм, поддерживает социальные реформы. Близок к кругам либералов и умеренных социалистов в Англии.

— А третий кто?

— Барон Николай Фёдорович фон Мекк.

Я чуть повернул голову, смотря на Савельева. Это имя мне ни о чём не говорило.

— Это сын Фёдора Карловича фон Мекка — железнодорожного магната, семьи, связанной с Петром Ильичом Чайковским. Но главное не это, фон Мекк — человек великого князя Константина Константиновича.

— Дайте, пожалуйста, характеристику по великому князю.

— Извольте, если кратко, то — внук Николая Первого и главный англофил, королева Виктория приходится ему родней. Либерал, как говорят про него, английский принц в русском мундире.

— А он флотский или сухопутный?

— Флотский, всю жизнь на флоте. Но в 1882 году переведён в сухопутное ведомство по состоянию здоровья. Вы понимаете, Андрей Алексеевич, в какие дебри мы лезем. Так ведь запросто и без головы можно остаться.

— Вы совершенно правы. В данном случае наше дело маленькое, установили личности — и довольно. Дальше пусть там, — я кивнул наверх, — думают, у них головы большие. А вообще, судя по всему, каша заваривается не слабая. По возможности не копошите это дело. А бумаги по революционерам передайте, куда следует, то есть фон Валю, разумеется, как сделаете копии.

— Вы, я так полагаю, уже сделали?

— Ну разумеется, — чуть улыбнулся я. — Когда документы пойдут выше, их могут потерять, утратить, забыть на лавке на вокзале, мало ли что может случиться.

Савельев только покачал головой.

— Кто ещё знает про эту троицу?

— Вы имеете в виду, ушли ли слухи на сторону?

— Да.

— Почти наверняка, там крутилась пара журналистов, наверняка подмажут, кого надо.

А я подумал: отлично, сольём через них информацию, только придержим имя великого князя. Незачем Романовых в скандал вовлекать, сами разберутся. А так только внимание их к себе привлечь. Зачем мне это?

— Кто будет осуществлять безопасность мероприятия?

— Полиция и жандармерия. Кстати, будет и лейб-медик Отт, его всё это заинтересовало, эти новинки медицинские.

— Отт? Я слышал про него много хорошего.

— Да, известный специалист.

— Ну хорошо, Иван Григорьевич, вроде всё обсудили, спасибо за информацию, увидимся завтра на мероприятии.

— Надеюсь, всё пройдёт хорошо.

— Я тоже.

А сам подумал: посылать или нет моих людей, чтобы тоже всё проверили? Там наверняка будет куча филёров, как бы у них с моими филёрами столкновения не получилось.

Потихоньку наступил вечер, я подъезжал к Лавре, была и усталость, и предвкушение чего-то большего. С одной стороны, что-то уже сделано, но всё зыбко, непрочно. Кажется, какая-то случайность — и весь карточный домик рухнет, похоронив всех под руинами.

Я сидел и смотрел на всех своих старших, за столом сидели Фома, Наум, Гриня, Панкрат, Прокоп. Остальных я звать не стал, это было мероприятие для своих. Конечно, они не знали, зачем я их позвал, но, как мне кажется, догадывались. За это время они уже очень сильно поменялись и продолжали меняться. Наум превращался в серьёзного дельца, хорошо и дорого одетого. Он уже отправил на тот свет бывших пристяжных Большого. Там бесполезно было разбираться, кто прав, кто виноват, тем более что это были люди старой формации, а мне нужны были новые. Пример с Мишей был для всех неким отрезвляющим фактором. С другой стороны, как в старом меме, эти ребята пришли к успеху и показывали собой пример остальным. Естественно, все равнялись и тянулись к ним. Для большинства жулья мои старшие, по их представлениям, достигли каких-то немыслимых высот. Они же их помнили, какими они были совсем недавно. По факту уже другие люди, с иным статусом. Поэтому им достаточно легко было поддерживать дисциплину. Никто не хотел быть выброшенным в отвал. А таких случаев тоже было полно. Люди и воровали, и нарушали приказы Фомы, продолжали грабить на рынке, некоторые даже сбегали с дневной выручкой. Чего только не было. Первое время Фома с Наумом носились, тушили пожары, вместе с Панкратом, который у них выступал силовиком со своими бойцами.