— Ну вы уж постарайтесь, а то мы, по сути, на должностное преступление идём.

— Все мы в той или иной степени на преступление идём, но… — я приложил руки к груди — не по нашей воле, а исключительно в силу обстоятельств непреодолимой силы в виде несовершенного законодательства. Как вы уже успели убедиться, репутация для меня не пустой звук, поэтому всё это делается исключительно для пользы нашего отечества. — Я сделал паузу, и все мы пригубили ароматный напиток. — Как вы можете заметить, любая сфера, которая запрещается государством, начинает моментально криминализироваться. А так хотя бы мы контролируем процесс и не даём попасть сюда преступным элементам извне.

— А что, были случаи? — подключился Кондратьев.

— Были, как не быть, и будут ещё. Вообще, всё только начинается.

— Что вы имеете в виду?

— Общество меняется, век подходит к концу, развивается научно-технический прогресс, что влечёт за собой перемены.

Все немного задумались, рассматривая свои бокалы.

— Вы имеете в виду политику? — осторожно спросил Савельев. Несмотря на то что я формально был его подчинённым, он из-за впитанного чинопочитания разговаривал со мной как с начальником, сам того не желая — хотя и наблюдательный Фома, и Кондратьев это подметили.

Кондратьеву вообще было очень неуютно, хотя алкоголь его расслабил. У него в голове все последние события не очень укладывались, но, как я понял, Савельев провёл с ним политбеседу, и возможно не одну. Он теперь тоже держался со мной совершенно иначе. Мужик он был проницательным — я помню его разоблачения, когда я лежал в госпитале. Такого не проведёшь. Он ещё раньше Савельева заподозрил неладное. Думаю с ним ещё предстоит не один разговор.

— Дело не в политике — она лишь следствие социальных процессов.

— Поясните, — вклинился молчавший Аристарх. Его я представил компании раньше. На встречу решил взять его, а не головорезов типа Панкрата. Аристарх был самый умный из моих старших — мне уже не раз пришлось в этом убедиться. Сам построил достаточно крупную структуру, состоящую из различного рода стряпчих, поверенных, юристов и адвокатов. Сейчас активно искал выходы на Европу и США.

— Сейчас происходит большой приток населения из деревень в города — отсюда и большая часть преступности. Людям нужно целое поколение, чтобы адаптироваться к городским порядкам. Полиции не хватает, чтобы всех контролировать. — Заметил, как Фома немного дёрнул головой. — Плюс, как я уже говорил, из-за неразвитого законодательства сейчас Россия — это проходной двор для разведок всего мира. Мы, к сожалению, очень отстаём в этом плане.

— И к чему вы ведёте? — настороженно спросил Савельев.

— Вы мне скажите, господин полицейский: что если в котёл закинуть кучу шпионов, криминализированных недалёких крестьян, которых легко сагитировать на любую гадость, и при этом отсутствие полиции?

— Да уж, и так понятно, — сказал Савельев и отставил бокал. — И что вы предлагаете?

— Да Господь с вами, Иван Григорьевич, кто я такой, чтобы что-то предлагать? Вот с Божьей помощью как-то с нашим районом разобрались — сами видите результат. Так что надеемся на ваш высочайший присмотр и покровительство. — Постарался свернуть я разговор с острой темы. Но удочку забросил — пусть теперь Савельев думает. Он не дурак, сложит два и два. — А то гости заждались нас уже.

Я встал, как бы давая понять, что беседа закончена. Фома, так и не проронивший ни слова, вышел первый, за ним Аристарх и Кондратьев. Савельева я придержал — мы снова сели за стол.

Савельев тяжело вздохнул и промокнул лоб платком. А потом как-то заискивающе посмотрел на меня.

— Что-то готовится, да? И в ближайшее время? Поэтому вы полностью укомплектовали молодыми крепкими ребятами все наши участки? Признаться, мне опять поощрительную бумагу выписали — никогда ещё у нас полного штата не было. С одной стороны, хорошо, конечно, и я очень благодарен, но с другой… тревожно. Что-то должно начаться?

— Не переживайте вы так, Иван Григорьевич. Пока ничего особенного не предвидится — если что-то будет, я, разумеется, поставлю вас в известность первым. Просто то, что мы тут затеваем, я постучал пальцем по столу — это большое дело и большие доходы. Вы же понимаете — разумеется, вы уже отчасти компаньон. Чуть позже я хочу, чтобы вы встретились с Аристархом в неформальной обстановке — он введёт вас в курс дела.

Я планировал открыть на имя Савельева, на подложные документы, естественно, счёт в одном из банков, куда будет капать небольшой процент — на счастливую пенсию, так сказать. Нужно, чтобы человек материально от меня зависел. Ну и, разумеется, это будет его интерес в нашем деле, чтобы нас не прикрыли. Господь велел делиться.

— И ещё вопрос: на вас уже выходили жандармы? Интересовались мной или последними событиями?

— Пока только по делу о дезертирах и перестрелке в лавре — дело было громким, сами знаете. А что?

— Рано или поздно придётся иметь с ними дело. И надо быть очень осторожным. По моим сведениям, далеко не всем из них можно доверять. Есть, конечно, среди них честные служаки, преданные престолу, но это больше на средних и низовых должностях. А то что выше — нужно быть очень внимательным. Попрошу вас тоже сообщить мне, если они начнут вынюхивать. Лучше сразу будет с ними встретиться, чтобы не довести дело до конфликта. Тогда мы все пострадаем. — Я стряхнул пепел от сигары в хрустальную пепельницу. — Ладно, пойдёмте и мы к гостям.

— Всё сделаю — за это не переживайте. Ещё раз, ваше благородие Андрей Алексеевич, хотел бы поблагодарить вас за помощь. Я прекрасно всё понимаю, поэтому…

— Я тоже вам искренне благодарен. Нас ждут великие дела! А теперь пойдёмте, покажу вам одну новую игру.

Пока Савельев с Кондратьевым рубились в настольный футбол, вокруг них собралась целая толпа — все поддерживали то одного, то другого, и уже выстроилась очередь из желающих сыграть. Даже вспыхивали споры о том, кто первый занимал очередь. Гриня тем временем полностью завладел вниманием дам и учил их игре на рулетке.

— Ну вот вы и попались! — Лена с доктором подкралась сзади.

— Ищем вас, ищем — как сквозь землю провалился, или прячешься от нас?

— Не поверите — сам вас искал. Кстати, когда свадьба? Предлагаю сыграть её тут, в нашем ресторане — мы сегодня там ужинать будем, как тут все наиграются.

— Как-то всё сразу, — вмешался Алексей. — Помнится, ты хотел со мной о чём-то поговорить, и уже не раз.

— Действительно, время пришло. Пойдёмте к бару.

— Андрей, налей нам чего-нибудь лёгенького и передай, пожалуйста, папочку, которую я оставлял.

— Вот, пожалуйста, а напитки сейчас будут. — Он ловко сделал кровавую Мэри — доктор с Леной восхищённо смотрели за его манипуляциями.

— Угощайтесь.

— Вот. — Я положил папку на стол. Нетерпеливый доктор уже потянулся, чтобы открыть, но я прихлопнул папку рукой.

— Как вы знаете, мне довелось и послужить, и повоевать — многое видел, знаю. Тут, — я постучал по папке, — я собрал всё, что помню, по некоторым дисциплинам.

В папке, в частности, я изложил большую часть из того, что помнил, по военно-полевой медицине. В частности, расписал пользу обучения всех минимальным навыкам оказания первой неотложной помощи, обосновал внедрение индивидуальных перевязочных пакетов со схемами-рисунками. Также сделал эскиз многоразового турникета, выполненного на местной промышленной базе, без наворотов, так же его аналог — жгут в разных исполнениях.

Кроме этого, были записи, посвящённые гигиене — что в полевых, что в бытовых вопросах. Не знаю, было ли всё это известно или нет — мне было не важно. И третий раздел был посвящён пеницилину — тут уже были более пространные рассуждения, больше наблюдения и гипотезы, как, например, про коров, которые ели плесневелый хлеб и не болели, и так далее. Разумеется, я не знал, как делался пеницилин, но собрал воедино всё, что помнил по этой теме. Как говорится, умному достаточно.

Алексей, только открыв папку, полностью погрузился в чтение, перелистывая листы, как будто выпал из этого мира. Я решил оставить его наедине с его любимой медициной, сам же взял под руку Лену и увёл её подальше, всё показывая и рассказывая.