А вообще, я переживал за предстоящую встречу с Николаем. С одной стороны, у меня было своё представление об этом человеке из изучаемых источников, которое, разумеется, шло вразрез с мнением советского неведомого дышащего через рот мяса, которому сто лет англичане срут в голову со всеми этими воронами, Распутиными и прочим шлаком.

Я опасался того, что Николай всё-таки довольно молодой человек сейчас и не вполне может осознавать, что ждёт впереди, хотя тот информационный холодный дождь любого приведёт в норму. Выбора-то у него никакого нет.

С другой стороны, несмотря на моё личное очень хорошее отношение лично к нему как к человеку и талантливому управленцу, меня грыз червь сомнения, а что, если он не сумеет. Что мне делать? Ведь проблема лежит гораздо глубже. Россия — это колосс на глиняных ногах, ему отрубили голову, и всё. Россия закончилась за несколько недель. Не нашлось никого, ни одной силы, которая смогла бы консолидироваться и дать отпор. Большинству же населения просто похер на всё. Всегда действует горстка энтузиастов. Что с одной, что с другой стороны. Поэтому я думал, как действовать, чтобы создать защитный механизм.

По-хорошему такой силой должно быть национальное государственное масонство, но по разным причинам наши всё прохлопали, это в лучшем случае, другие же массоны старательно работали лопатой, закапывая Российскую Империю и, разумеется, себя вместе с ней. И свои семьи, и своё будущее. Никто из них не нашёл потом счастье в Парижах. Шли к успеху, но не свезло, не фартануло. Идиоты.

Я думал, как действовать, например, если Николай попытается меня изолировать и отстранить от всего. Нужно учитывать самые разные варианты. Для этого мы с Аристархом и занимаемся тем, что регистрируем разные иностранные компании и расширяем свою, ищем людей, хотя правильно сказать — выращиваем своих. Это намного проще, главное в нашем деле — преданность. Только покрутившись в такой системе, и понимаешь наших управителей, что держат у себя воров и казнокрадов, переводя их с должности на должность, ущерб в конечном итоге от такого человека меньше, чем от идиота, который всё угробит. Хотя ситуация кошмарная, и решения никакого не просматривается. Реальность всегда берёт тебя за волосы и бьёт об стену, пока все иллюзии не вылетят из дурной головы.

По-хорошему нужно выстраивать сложные транснациональные надгосударственные корпоративные структуры. Чем я, в принципе, уже занимаюсь, но проблема — что кроме меня никто не понимает, что происходит. И если меня убрать, всё рассыплется, так же, как это произошло с Николаем. В этом основная проблема, как создать структуру, которая будет функционировать без тебя. Разве что религия? Как же не хочется во всю эту историю лезть, наоборот, при определённом влиянии я бы эту тему прикрутил, насколько это возможно, чтобы хотя бы от детей отстали. Ладно, поживём — увидим, пока всё идёт более-менее.

— Виктор Вильгельмович, Вильгельм Викторович, добрый день, с Новым годом! — улыбнулся я. — Как вам наше скромное мероприятие?

Мне удалось всё-таки встретиться с градоначальником и его сыном. Фон Валь хотел прийти один, но не вышло, во-первых, в «мэрии» уже знали из газет о готовившемся событии, и фон Валю пришлось устраивать полуофициальную делегацию, куда пришли многие чиновники с семьями посмотреть, как всё устроено.

Фон Валя было не узнать. Внял моим рекомендациям и пригласил к себе моего личного стилиста Леонида Осиповича Брандта. Леонид был потомственным цирюльником, отец его — немец из Риги, мать — русская. Владели там производством различных инструментов, ещё когда он был малой, перебрались в Петербург, но тут дело не пошло. Не смог просчитать рынок, конкуренция была очень большая. Долги росли, в итоге отец всё продал, кое-как сводили концы с концами, заболел и несколько лет назад умер, оставив сыну долги. Лёня продолжал работать парикмахером, в какой-то момент дела пошли совсем плохо, и пришлось продать за долги последнее имущество. И с больной матерью перебраться в Лавру. Где он и работал. Всю эту историю рассказал мне ещё Крутов, когда был здесь. Парень был талантливым и хорошо делал своё дело. Так он и попал ко мне.

Сейчас его сеть цирюлен для мужчин и салонов красоты для женщин набирает обороты, а сам он становится всё более известным. К нему уже запросто так не попадёшь. Вот его-то я и откомандировал к фон Валю, чтобы тот поработал с ним. С Лёней мы, можно сказать, сдружились, ему были до крайности интересны мои идеи по стилю. Разумеется, я свёл его с Моховым, Лёня был талантлив в целом, не только как людей стричь. В будущем я планировал продолжать развивать эту сеть, охватив все крупные города Империи. Мы должны быть флагманом индустрии. К фон Валю они пришли вместе с Моховым. К таким клиентам Егор Савич выезжал лично, это была самая лучшая реклама.

Теперь фон Валь выглядел как московский чиновник моего времени, в отличном костюме, пальто с меховым воротником и чёрной шапке-пирожке. И главное, сбрил эти кошмарные бакенбарды. Выглядеть стал очень дорого и солидно, ну и моложе, естественно. Сам он, как я заметил, немного смущался, но был очень доволен реакцией окружающих, все бесконечно его расспрашивали и заваливали комплиментами. Не остался в стороне и я.

— Смотрю, мои люди поработали на славу. Выглядите замечательно, Виктор Вильгельмович, совершенно другое впечатление.

— Да уж, спасибо, Андрей Алексеевич. Мне теперь прохода не дают, что да как, все расспрашивают. Я, естественно, рекомендую ваших специалистов, на следующей неделе моя супруга с ними встречается. Тоже хочет выглядеть по последней моде.

— И это правильно! Красота спасёт мир!

— Это верно! И праздник ваш… ну что сказать. Всё на высоте, тут мои люди из руководства тоже меня вопросами бомбардируют, что, мол, и как, и кто это всё устроил, я уже сбежал от них, — махнул он рукой, — вот, познакомьтесь, мой сын Вильгельм.

— Очень приятно, слышал о вас много хорошего, как продвигается учёба в Пажеском корпусе?

— Мне тоже очень приятно, Андрей Алексеевич. Отец мне тоже много всего интересного про вас рассказывал.

Я мельком глянул на фон Валя, но тот остался спокойным.

— Учёба идёт хорошо, интересно.

— Оружие любишь, интересуешься?

— Ещё бы! И с огнестрельным, и с белым оружием занимаемся.

Для своих 15 лет Вильгельм был высоким и крепким молодым человеком. В этом времени акселерация шла быстрее. В 18 лет это уже почти состоявшийся мужчина. Вильгельм был молодой копией своего отца. Я вспомнил фотографии молодого Черчилля, тот ведь был высокий красивый парень, потом уже перестал следить за собой и превратился в шар. Вот и фон Валь себя немного подзапустил. Я ещё раз оглядел парня, и у меня возникло озарение, я даже немного сощурил глаза, а ведь это действительно неплохая идея.

— Ты вот что, Вильгельм, приходи сюда как-нибудь сам, только надо договориться заранее, чтобы это не помешало твоей учёбе. Не знаю, рассказывал ли тебе отец, — я посмотрел на фон Валя, — но у нас тут действительно происходит много всего, что может быть тебе интересно. Например, у нас проходят тренировки по борьбе, по боксу, кстати, в январе будут соревнования, так что я вас обоих заранее приглашаю, так же приходите на открытие атлетического зала, но об этом мы уже уговаривались, так вот, у нас проходят не только эти занятия. Но также есть закрытая часть, я провожу тут тренировки по стрельбе для своих людей, но это не та стрельба, что учат вас. Мы, можно сказать… продвинулись намного дальше. Думаю, тебе было бы интересно посмотреть. Кроме этого, в январе я жду партию оружейных новинок.

Я заметил, как загорелись глаза паренька.

Вам, Виктор Вильгельмович, это тоже должно быть интересно со всех сторон. Например, часть из этого вполне можно использовать на полицейской службе — там будут весьма примечательные вещи. И в то же время вам нужно знать, чем будут вооружаться наши недруги и как всему этому противостоять.

— Вот это действительно важно и интересно. Буду непременно! И вообще, нужно сделать всё иначе. Сначала мы придём с сыном, вы нам всё покажете и расскажете. А потом нужно будет провести показ-демонстрацию для начальников полиции и жандармов. Я знаю, что вы специалист по таким мероприятиям.