— Но как же так, почему?

— На самом деле это довольно рационально, будет возможность, я сам буду это рекомендовать, возможно, как чрезвычайную меру на время войны. По исследованиям историков, если бы столицу перенесли раньше, то такой катастрофы бы не произошло, как вы думаете, почему? В чём опасность нахождения столицы в Санкт-Петербурге?

Чиновники задумались, потом, видимо, вспомнили мои рассказы.

— Близость к морю?

— Совершенно верно. Петербург сейчас, по сути, во власти военно-морского флота. Этого нельзя допустить. Всегда должна быть равновесная сила — это сухопутная армия. И, как я буду настаивать, — внутренние войска МВД, как раз на случай всевозможных бунтов, восстаний и тому подобных ЧП. А так, да, столица всегда переносится с берега внутрь страны. При этом на берегу она располагается в случае колониального статуса. Главная опасность, конечно же, это моряки, массовое предательство, бунты, захваты кораблей, убийства офицеров и тому подобное. Противопоставить им можно только сухопутную армию, которая может подавить их восстание. В Москве это сделать намного проще. Там стоит именно пехота.

— Да, но как же так, вы постоянно говорите про восстания моряков, про предательство, но как до этого дошло?

— Это разговор не на один час и не на один день. Если коротко, то это всё звенья одной цепи. Потомственные масонские морские ложи двойного, а то и тройного подчинения, реально замкнутые на Швецию, Германию и Лондон. Вы знаете… — тут я сделал паузу и посмотрел на чиновников, — по-хорошему нам нужно создать свою масонскую ложу, — я погладил подбородок, — хотя это будет не совсем ложа и не совсем масонская, скорее орден, не суть важно, — я махнул рукой. — Важно то, что мы там будем просто собираться, и я буду вам давать разную важную информацию, и вы уже сами будете решать, как ею воспользоваться. Главное, чтобы вы были информированы, это сейчас самое важное. Вот вы, например, проинформированы, Вячеслав Константинович, о своём покушении, о кознях Витте и его банды, изменит ли это ваши действия?

Плеве хотел заговорить, но я не дал и продолжил сам.

— Безусловно, изменит, вы полностью перестроите свою стратегию поведения, кадровую политику, да вообще всё. И подобной информации море, используя её, вы не только будете у власти всегда, но и сможете оказывать огромное влияние.

Я сделал паузу и устало откинулся в кресле.

— Это, разумеется, с изволения Императора. Кстати, когда у меня назначена аудиенция?

— Точной даты пока нет, после Нового года, скорее всего, на следующей неделе, может быть, позже.

Я только кивнул головой.

— Кстати, по поводу Нового года, тут на Сенной будут большие гуляния, мы очень активно готовились, будет множество представлений для детей, гуляния будут весь день 31 числа, до самой ночи, а в полночь салют. Так что можете приходить, будет интересно.

— Посмотрим, хотя да, надо вырваться, конечно. Не сомневаюсь, что вы всё сделаете как надо. Ладно, Андрей Алексеевич, мы пойдём, а то я уже, если честно, еле на ногах держусь. Пожалуй, ещё никогда в жизни так не уставал.

Я улыбнулся.

— Привыкайте к деловому ритму будущего.

— Охо-хо, вы так нас быстрее всяких террористов в могилу загоните! — тоже разулыбался фон Валь.

— Да, и последнее, хотел бы вас попросить за моего человека, Аристарха Кулагина, я вас знакомил, сейчас это, по сути, мой заместитель, очень одарённый специалист. У него были проблемы с прошлым работодателем, тот ему не доплатил, а потом и вовсе состряпал уголовное дело, я, честно сказать, в подробностях не разбирался, да мне, собственно, это не важно. Человек это очень важный для меня, Виктор Вильгельмович, не могли бы вы посодействовать его судьбе, решить эти административные проволочки, чтобы он мог спокойно работать на наше с вами общее дело.

— Какой разговор, Андрей Алексеевич, займусь незамедлительно!

— Благодарю. Сам, признаться, устал сегодня. Но разговор у нас был важный.

— Да, от нас тогда ждите в ближайшее время бумаги по разрешениям на начало строительства учебного центра, а также фонды, в принципе, дело уже пошло, осталось, чтобы бумаги просто прошли по ведомствам. Мы как можем ускоряем этот процесс.

— Премного благодарен.

— А вообще, Андрей Алексеевич, у нас СТОЛЬКО вопросов, что… я даже не знаю.

— Давайте встречаться регулярно, я уже упоминал про клуб. Это будет лучше всего.

— Хорошо, мы обязательно подумаем, скорее всего, так и сделаем. По поводу вызова к Государю я извещу вас заранее. Если будет что-то новое, сразу сообщите.

— Вы тоже. И приходите на праздник 31-го, там в будущем, по крайней мере в России, Рождество уйдёт на второй план, а Новый год будет по-настоящему национальным праздником со своими традициями, которые я и попробую принести сюда.

— Спасибо за приглашение, постараюсь прийти!

— И я тоже, и друзей приглашу.

— Возможно, сможем выкроить часик для наших дел.

Сказал я им напоследок и вручил ещё несколько комплектов дезодорантов, пусть дарят, поработают моими высокопоставленными коммивояжёрами. И проводил гостей до выхода, сам вымотался до крайности. Когда экипажи с полупьяным сопровождением уехали, я остался один, вдыхая холодный воздух и задрав голову наверх, просто закрыл глаза и дышал. Но одиночество длилось буквально пару секунд. Тут же меня обступили мои люди со всякими вопросами, поднялся некоторый шум, все обсуждали свои впечатления. Кто-то — от знатной гулянки в казино. Я же хотел где-то отдохнуть, просто посидеть. И тут увидел выходящую из казино Марию Аркадьевну. Вот же чёрт. Где-то тут и Катерина должна быть, интересно, завязалось ли у неё что-нибудь с кем-то из этих высокопоставленных офицеров из свиты, ладно, об этом потом подумаем, сейчас надо Машу увести. Я чуть кивнул ей головой, типа иди за мной, и пошёл к ресторану.

Дойдя до места, подождал её у входа.

— Что за тайные знаки?

— Как тебе казино? В рулетку сыграла?

— Не успела, закончилось всё. Я недавно подошла.

— Ну ничего, сыграешь ещё.

— Одни только обещания…

— Голодная? Пойдём поужинаем и поболтаем.

Когда я отвернулся, как раз в этот момент вышла Катерина из казино и долго провожала взглядом спешащую за мной Машу.

Плеве устало откинулся на сиденье возка, подняв воротник пальто и прикрыл глаза. Фон Валь сидел напротив, крепко сжимая портфель с драгоценными бумагами, как будто боясь, что кто-то его отберёт. Плеве приоткрыл глаза и спросил коллегу:

— Ну что, Виктор Вильгельмович, что думаешь?

— О чём, Вячеслав Константинович?

— Да обо всём об этом, как мы дошли до жизни такой, что наших детей ловят, как каких-то преступников, и убивают ни за что.

Фон Валь сжал губы и покрепче сжал портфель.

— Да, всё просрали. Именно мы, полиция. Он прав во всём.

И тут же резко вспыхнул:

— И мало он нам ещё по шапке надавал! Так врезать надо, чтобы вся эта дурь либеральная навсегда вылетела! Правильно он тогда сказал, что если начальник полиции уговаривает террориста написать помилование, то страна обречена.

— Да, натворили мы бед. Но видишь, как получилось, видно, божьим провидением, что дали нам возможность искупить свою вину.

Плеве помолчал, потом продолжил.

— Я думаю, он произведёт хорошее впечатление на государя. Если всё получится, то много всего можно будет изменить, вот, — он кивнул головой, — у тебя в портфеле ключ ко всему этому. Видишь, как хитро подвёл всё, под нас целое министерство… и ведь не откажешься уже, мышеловка захлопнулась.

— Ожидаете проблем от него?

— Он очень самостоятелен, хотя и делится с нами многим, возможно, почти всем. Нет, не думаю, что от него какой-то опасности надо ждать. Хотя дров может и наломать, но это ничего.

— Вот это новое министерство, которое объединит всю полицию и жандармерию, представляете, Вячеслав Константинович, какое будет противодействие этому, особенно среди великокняжеской братии высокопоставленной. Если система начнёт работать, то им всем тоже достанется.