Перегрузили контейнеры на ручную платформу. Покатили через ангар, оставляя след потревоженного пепла. Миновали стойку зарядки, прошли мимо стеллажа с резерв-комплектами. Вышли в ствол, свернули к инвентарному отсеку, наконец оказались на месте.

Подкатили тележку к массивному коробу интегратора. Алекс отложил карабин, оперев стволом о соседний стеллаж, снова активировал аппарат. Экран вспыхнул, прогоняя диагностические строки. Прошел загрузочный тест; на дисплее снова застыло сообщение: «Модуль-интегратор в функции. Запрос параметров синтеза».

— Снова включаем генератор идей, — сказал Алекс.

Он задумался. Ему захотелось потереть затылок, как он всегда делал когда обдумывал что-то сложное, но для этого нужно было бы снять шлем. Вывел стандартный протокол для состава отражателей РК-85 — композита на основе борида танната и поликарбида гафния (старый добрый поликарбид гафния, без которого Галактика, возможно бы, «стала»). Этот композит обладал отличным балансом параметров необходимых для стабильной работы в своей функции: КТС (коэффициент терморадиационной стабильности), КОЭ (коэффициент отражения энергоимпульса), ППЭ (порог плазменной эрозии).

Ключевую роль в оптимальном балансе играл таннат — именно его ППЭ сообщал композиту требуемые характеристики. Инсидий, металл той же группы, но, как более «верхний», соответственно обладающий более высоким ППЭ, должен был дать еще более высокие характеристики — настолько высокие, что в реальной эксплуатации они были уже не нужны (шансы того, что реактор даже в предельных режимах будет выжигать отражатели в такой степени, крайне малы). Тем более, что инсидий намного дороже танната; использовать такой дорогой материал имело смысл только в силовом наборе, ради баланса легкости и прочности, важного для кораблей атмосферной базы (то есть регулярно совершающих посадку на планеты, в отличие от орбитальных или транзитных станций).

Алекс заменил в протоколе таннат на инсидий, оформил коррекцию соотношения связующих элементов, запустил эмуляцию. Аппарат несколько секунд обрабатывал данные, затем выдал модель пластины отражателя, состав которой имел такие свойства, что впору было отправляться на завоевание смежных галактик. КТС — 96,7 %, КОЭ — 98,4 %, ППЭ — 850 мегаватт на квадратный метр. Фантастика.

Все остальное необходимое для синтеза имелось в нужном количестве, в секции БЭС-ов, — все, в общем-то, базовое, по всей Галактике «пруд пруди». Алекс и Виктор прошлись по стеллажам. Им потребовались: поликарбид гафния — три мини-контейнера по три килограмма; модификатор решетки — три упаковки; стабилизатор решетки — четыре ампулы; катализатор плазменной активации — две; связующий полимер — одна канистра; матричный наполнитель — две упаковки. Набрали все в стандартные транспортные лотки, вернулись к устройству.

— Поехали, — сказал Алекс.

Они подняли первый контейнер с рудой — тяжесть сразу наполнила руки свинцовой болью. Расфиксировали заслонку приемного бункера, наклонили контейнер. Сиреневато-синяя руда посыпалась с почти мелодичным шелестом («похожим на шепот тысячи голосов», подумалось Алексу). Крупинки переливались в свете ламп — от глубокого индиго до почти белого с металлическим отблеском.

На экране двинулись строки анализа. Затем обозначился результат: содержание инсидия — 82,45 процента на единицу массы.

— Миллиарды, — Виктор качнул головой.

— Да уж, — Алекс усмехнулся. — Это не наши жалкие 24 миллиона, если мы их получим… И даже не твои восемь тысяч.

Они последовательно загрузили набор БЭС-ов.

— Итак, момент истины, — Алекс активировал старт.

«Старт отложен. Фидеры охлаждения не активированы».

— Идиот, — Алекс стукнул себя рукой по шлему. — Где они там?

Он присел, заглянул в нишу фидеров. Достал два толстых гибких фидера-шланга, смотанных в бухты. Вытащили; оставляя борозды в пепле, подтянули к стойке питания — массивной колонне, мерцающей стандартными группами слотов. Нашли нужные, зафиксировали замки. Интегратор распространил мягкий гул — активировался реактор.

«Синтез в процессе. Ожидаемая готовность синтеза: 00:12:00. Ожидаемая готовность интеграции: 00:17:30».

Алекс отошел от устройства, прислонился к ближайшему стеллажу. Только сейчас он почувствовал как сильно устал. К тому же, действие стимулятора, который они приняли в шлюпе, закончилось. Каждая мышца ныла, голова раскалывалась — хотелось снять шлем, глотнуть свежего воздуха, расслабиться… В идеале, нужно было принять еще капсулу, чтобы не потерять концентрации и благополучно добраться до «дома». Но Алекс слишком хорошо знал, еще по флотскому опыту, — в нестандартных условиях «аптека» могла привести к самым непредсказуемым последствиям. Словом, лучше терпеть. Тем более, будем надеяться, терпеть осталось немного.

Интегратор продолжал монотонно гудеть. На экране медленно ползла полоса прогресса: 12 %… 15 %… 18 %… Иногда слышался тихий свист, иногда раздавался негромкий щелчок — очевидно, клапаны подачи компонентов.

Это случилось на девятой минуте синтеза. Сквозь перфорацию вентиляционного люка, в стене за анализатором, просыпались струйки чего-то черного — пепел.

— Смотри! — Алекс указал на решетку.

Пепел сыпался вниз, тонкими пушистыми струйками. Затем люк отвалился, и рухнул на пол, взметнув облачко пепла. В проем высунулась треугольная голова — матово-черная, с маленькими злобными глазками, похожими на бусины полированного когнитита — опалесцирующие так же как этот загадочный минерал с нестабильной плоскостью поляризации. Глазки горели тусклым красноватым светом.

За головой показалось длинное тело, покрытое матово мерцающими пластинами. Шесть конечностей, на каждой — три длинных изогнутых когтя, похожих на серпики черного металла. Существо вывалилось из вентиляции, рухнуло на пустой стеллаж, опрокинуло его и свалилось с ним на пол — тут же, с пугающей проворностью, перевернулось и встало на все шесть лап. За ним полезло второе. Третье. Четвертое.

— К нам гости, — Виктор наклонился, подхватил карабин, вскинул ствол.

Эти твари были меньше — не больше метра с хвостом. Их панцири не светились — кроме глаз, ни единой искры биолюминесценции, только матовая чернота, поглощавшая свет и не дававшая отражений. Движения были резкими, словно бы спазматичными — лишенными той осторожной плавности, с которой перемещались полупрозрачные «светлячки». И глаза — словно злые красные угольки, в которых казалась какая-то неадекватная ярость.

Первая тварь спрыгнула с упавшего стеллажа. На мгновение существо замерло, словно оценивая добычу — или скорее фиксируя цель. Алекс видел как длинное узкое тело напряглось, как когти сжались, царапнув по полу сквозь пепел. Затем тварь прыгнула.

Виктор ударил, разрядом в четверть — бить полным, здесь, в замкнутом антураже, было опасно. Тварь приземлилась в метре перед Алексом, согнувшись от разряда в дугу. Алекс отбежал, подхватил карабин, вскинул ствол. Тварь дернулась, выпрямилась, перевернулась, снова укрепилась на лапах. В движениях не было ни намека на боль или страх — та же механическая, безумная решимость.

Из вентиляции продолжали сыпаться новые. Пять, шесть, семь, восемь. Вся восьмерка распределилась по блоку, стала окружать полукольцом. Первая бросилась снова. Виктор перевел излучатель на половину, ударил. Тварь приземлилась, снова забившись в судорогах, затем снова зафиксировалась на лапах. Несколько секунд стояла недвижно — видимо, нервная система пыталась справиться с шоком — затем бросилась снова.

Алекс и Виктор одновременно увернулись в разные стороны — тварь пролетела между ними, вонзилась острой треугольной мордой в пустой стеллаж. Голова пробила тонкую дверцу, застряла. Тварь задергалась, лапы заскребли по полу, взметая пепел. Полоса прогресса на мониторе продолжала свой медленный, методичный ход: 48 %… 49 %… 50 %…

— Давай пока спрячемся, — Алекс оглянулся на дверь камеры хранения зондов, также перевел излучатель на половину. Больше было нельзя — рефлекса в таком антураже костюмы могли не выдержать.