— Сама подумай! Он твоего Егора пока даже не видел, и что? К маме будет приходить какой-то чужой дядька, ещё и воспитывать его начнёт. Сыну будет комфортнее с родным отцом. Я же не лишаю тебя возможности видеться с ним в любое время. Просто хочу, чтобы жил со мной, пора отлипать от мамкиной юбки.

Слишком много резона в его словах. Я часто слышала о том, что мальчикам после пяти лет надо больше времени проводить с отцом, чем с матерью, и Платон всегда вовлечённым был, по мере загруженности и расписания. Может, я зря драматизирую? Разве это не мечта всех женщин — чтобы мужчина в полной мере на своей шкуре ощутил, каково это — воспитывать ребёнка, а не просто проводить с ним пару часов перед сном и на выходные.

— Где ты сейчас живёшь? — понимаю, что смирилась.

— С Филом, он меня приютил, — усмехается Платон.

— Ты собираешься привести Яшку в его холостяцкую берлогу? У него должна быть своя комната.

— Квартиру куплю после того, как нашу продадим. Там у него будет комната, пока пусть живёт с тобой. Ещё неизвестно, когда назначат слушание.

— Зачем оно нам? Если я не буду возражать, нам нет причин делить опеку через суд. Хотя так ты сможешь подать на алименты.

— От тебя, что ли? Зачем? — Платон смеётся. — Представил, как ты будешь гордо называть себя алиментщицей. Нет, Ядвиг, я не настолько мелочный, денег достаточно, да и ты же не исчезнешь из его жизни навсегда.

— Естественно, нет.

Понимаю, что изменится всё только для Яшки, оттого особенно тоскливо. Наши взрослые разборки буквально уничтожили его мирок, разорвали на части. Не представляю, как буду всё объяснять, какими словами. Мы же при нём даже не ссорились толком никогда, а теперь разъехались и развелись. Смотрела в интернете, что советуют в таких случаях психологи, они единодушно за правду. Говорят, в этом возрасте у детей гибкая психика и развод родителей воспринимается проще, чем через те же пять лет, когда начинается пубертат. Да и мама сказала, что постепенно подготавливает. Хотя недавно он сам выдал:

— У нас в группе у некоторых детей только мама, а папы нет. Если мама и папа расстанутся, мой папа тоже исчезнет?

Мама конечно сказала, что этого никогда не произойдёт, даже если мама и папа решат расстаться, а я поняла, что он понимает гораздо больше, чем привыкла считать…

Скорая приезжает быстро, фельдшер спрашивает, могу ли идти сама, и приглашает в машину. Оказывается, у меня резко понизилось давление, ставят укол и рекомендуют обязательно обратиться в больницу и обследоваться.

— Учитывая ранний срок беременности, если у вас продолжатся проблемы с давлением, я рекомендую полежать на сохранении.

— Обязательно полежит, спасибо, — говорит Платон. — Я за этим прослежу.

— Берегите жену, папочка, и не делайте ей лишние нервы.

— Делать нервы он умеет виртуозно, — усмехаюсь. Вдвоём мы идём к моей машине.

— Я отвезу, давай ключи.

— Мне уже нормально, сама доеду.

— Нет, Ядвиг, не отпущу. И завтра с тобой поеду к врачу, хочу услышать, что она скажет.

Если честно, сейчас его забота как нельзя кстати, поэтому не возражаю, отдаю ключи и выдыхаю, садясь на пассажирское сиденье. С Яшкой моталась за рулём до последних дней беременности, а тут, кажется, растёт капризулька, которая будет за меня решать, когда и что делать.

— А твоя машина? Будешь потом возвращаться?

— Наберу Диму, у него есть ключи, пусть отгоняет.

— Ты без своего Димы вообще что-нибудь сделать можешь? — спрашиваю иронично. Платону безумно повезло с помощником, я бы от такого тоже не отказалась.

— Если бы его у меня не было, его точно пришлось бы придумать, — отвечает весело. — Закажи пока еду, чтобы по пути забрать. Сказала же, что плохо позавтракала.

На самом деле я вообще с утра только чай смогла выпить, поэтому сейчас живот начинает крутить. Забота Платона выглядит неожиданно трогательно, даже нечем крыть. Когда на заднее сиденье опускаются пакеты с доставкой из ресторана, рот наполняется слюной, от запахов голова кругом. У Платона тоже громко бурчит живот, но я, повинуясь, наверное, интуиции, взяла с запасом.

— Поднимайся, пообедаем вместе, — предлагаю неожиданно для себя. Что мне, пары хинкалей жалко?

Егор

Пытаюсь свыкнуться с мыслью, что стану папой, пока получается плохо. Вроде бы возраст уже подходящий, женщина любимая, чего ещё надо? Но что-то неприятное ворочается в груди, как будто протест зреет и начинает нарывать. Привык всё решать сам, и сейчас ощущение, словно подтолкнули, впихнули туда, куда пока не собирался заходить. Естественно, в зачатии участвовали оба, и Ядвига не настаивает на свадьбе, но ведь, если ребёнок мой, жениться необходимо, разве нет? Только вместо свадебного путешествия в роддом поедем. Почему всё так сложно⁈

Зову Лесю, чтобы хоть с кем-то это обсудить, потому что у самого голова квадратная. Сегодня у Ядвиги суд, может, она уже стала свободным человеком. Не звонит, я тоже молчу, из офиса домой, мотоцикл сестры уже стоит на парковке. Всё-таки хорошо, что у неё есть ключи от квартиры, так она ещё и пиццу успела заказать. Удобно расположилась на диване, меня, естественно, ждать не стала, уже жуёт и запивает сладкой газировкой.

— Когда-нибудь у тебя жопа от неё слипнется, — замечаю, входя в гостиную.

— Ага, или станет огромной, будет свисать с двух сторон от сиденья мотоцикла, — хрюкает она. — Что случилось, раз ты сам решил в гости позвать? То не допросишься, то дёргаешь, как будто это вопрос жизни и смерти.

— Ты не выглядишь человеком, у которого нарушились планы. — Снимаю галстук, бросаю на спинку дивана. — И это на самом деле тот самый вопрос. Жизни. Ядвига беременна.

— Ого! У тебя настолько поплыли мозги, что забыл про презики? Поздравляю. Нет, правда, поздравляю, давно пора остепениться. Или ты не рад?

— Рад, — уныло киваю. Запускаю пальцы в волосы. — Или не рад. Не могу понять.

— Слушай, ну, ты же говорил, что её любишь, в чём проблема? Разведётся, поженитесь, делов-то!

— Делов-то, — кривлюсь. — Как у тебя всё просто.

— Ты же знаешь, что я не люблю усложнять там, где в этом нет необходимости, — пожимает плечами, кусая пиццу. Продолжает с набитым ртом: — У тебя тут семья на блюдечке, а ты нос воротишь.

— Я не ворочу. Просто… — вздыхаю. — Просто есть вариант, что этот ребёнок не мой, а от мужа.

Леся приоткрывает рот, распахивает глаза. Недоверчиво тянет:

— Она, что, и с тобой, и с мужем спала?

— Так получилось, Ядвига не виновата.

— Конечно, не виновата, просто случайно раздвинула свои красивые ножки перед другим мужиком. Ага. Тогда понимаю твои сомнения.

— Да не в этом дело, — отвечаю с досадой. И понимаю: как раз в этом. Нет, я верю Ядвиге и тому, что она переспала с Платоном не по своей воле, но представлять, как это было, не получается. На ней не было синяков, что уже списывает на нет слова о насилии, которое живёт в моей голове. Сперва, может, не хотела, потом растаяла. Это не даёт покоя: как ни крути, секс с Платоном был. Даже если ребёнок мой, где гарантия, что она не простит мужа? Подлые, не похожие на меня мысли, но от них не избавиться.

— Ты не хочешь на ней жениться. — Леся как всегда проницательна и бьёт точно в цель. Я не хочу на ней жениться, потому что не могу доверять на сто процентов. Но и терять не хочу. Как было хорошо, когда не было между нами ребёнка! Неужели я настолько жалкий, что готов сбежать в кусты?

— Всё сложно, — отвечаю со вздохом. Это вопрос времени и принятия, надеюсь, скоро мои тараканы замолчат и я смогу посмотреть Ядвиге в глаза и искренне попросить стать моей женой.

Ядвига

От эмоциональных качелей, на которых постоянно меня раскачивает Платон, начинает укачивать. Совершенно перестала понимать этого человека. То угрожает, то просить простить; то решает забрать сына, то превращается в самого заботливого мужа на свете. Как же это бесит! И гормоны, от которых штормит, тоже бесят. С Яшкой так не было, сейчас постоянно хочется плакать. Егор на несколько дней улетел в Красноярск, и я этому обрадовалась. На самом деле обрадовалась, потому что видеть его взгляд, полный вины непонятно на что, достало. Пусть сам решит, надо ему наше совместное будущее, или нет. Я за ним бегать с животом наперевес не собираюсь. На самом деле из-за всего, что случилось за крохотный срок, моя восторженная лёгкая влюблённость немного притупилась. Он по-прежнему интересен мне как мужчина, но, как бы это ни звучало, только в формате любовника. Приятное времяпрепровождение, никаких забот. Мы никаких далеко идущих планов на будущее не строили, тут он прав — конфетно-букетный период тем и хорош, что не напряжен.