Егор не был женат, не вставал ночами к ребёнку, не сидел с ним больным, и ещё множество не. Конечно, это вовсе не означает, что он станет плохим отцом и мужем, просто я отлично его понимаю. В любом случае, даже если окажется, что малыш от него, с трудом представляю, что выйду за него замуж. Сейчас не дремучее Средневековье, чтобы непременно взять чужую фамилию, потому что «так надо» и «так принято». В своих силах не сомневаюсь, благо, финансы позволяют и няню нанять в случае чего, и клининг заказать, чтобы не упахиваться дома в быту, не выпадать из жизни и при этом оставаться активной и счастливой мамой. А будет ли рядом мужчина — дело десятое. Эгоистично по отношению к детям? Возможно, но я имею право быть эгоисткой. Если Платон растворится в тумане, это, опять же, будет его выбор, а не мой.

Сейчас передо мной стоит другая задача: рассказать обо всём сыну и родителям. Еду к ним в смешанных чувствах, всё-таки их эта новость напрямую коснётся. Яшу — особенно. За него страшно до трясучки, до сих пор не представляю, как ему расскажу. Он, конечно, не парниковый цветочек, но всё ещё ребёнок, и любит папу, просто души в нём не чает. Внутри всё сжимается, когда представляю реакцию.

— Мама! — видит меня первым, когда только вхожу во двор и прикрываю за собой калитку. Кажется, стал ещё выше, вытянулся, загорел. Дедушка и бабушка у нас сторонники активного отдыха, а для мальчишки лучше не придумаешь, чем на рыбалку, или в сарае с дедом покопаться, а вечером, истратив всю энергию, лопать бабушкины пирожки, запивая чаем с вареньем.

— Медвежонок! — присаживаюсь, чтобы обнять, а у самой слёзы на глазах.

— А ты одна, без папы? — он заглядывает через моё плечо. — Он опять уехал, да?

— Скоро увидитесь, — отвечаю уклончиво, треплю волосы и беру за руку, поднимаясь. — Рассказывай, как у тебя тут дела.

До позднего вечера не отхожу от Яшки, слушаю его восторги, но сердце буквально разрывается. Оттягивать неизбежное бесконечно не получится, но как же хочется продлить эту безмятежность! Укладываю сына и выдыхаю — завтра всё расскажу обязательно.

— На тебе лица нет, — замечает мама. — Опять. Что Платон ещё натворил?

— Всё, мам, мы развелись. — Выдыхаю. — Он захотел, чтобы Яшка жил с ним, будет ещё один суд.

— А ха-ха не хо-хо? С чего бы это сын должен с ним жить? У него мать есть, обеспеченная, не маргинальная. Даже не переживай, суд на твою сторону встанет в любом случае. М-да, не ожидала такого от Платона. Всегда казался рассудительным мужчиной, а не мелочной обиженкой.

— Это ещё не всё, — продолжаю тихо. Смотрю в глаза. — Я беременна, мам. И не знаю, кто отец: Платон или Егор.

На кухне становится оглушительно тихо. Папа, до этого молчавший, так же молча закатывает глаза.

— Будешь рожать?

— Буду. Вы же знаете: я всегда двоих хотела, а другого шанса может не быть.

— Естественно, тебе решать, не нам. Мы с отцом поможем. Решила уже, как Яшке скажешь?

— Понятия не имею, голова кругом.

— А тут, к сожалению, мы вам с Платоном не помощники, вы должны сказать об этом вдвоём.

Вдвоём. Тяжёлый разговор с сыном снова откладывается, малодушное облегчение накрывает с головой. Мы ещё долго сидим с мамой, обсуждаем ближайшее будущее, подготовку к школе для Яшки, и я наконец отвлекаюсь. А утром будит напуганная мама со словами:

— Нигде не могу найти Яшку! Телефон дома, куда он делся, ума не приложу! Дед с утра не заглядывал, думал, спит.

От накатившей волны ужаса меня ведёт. Неужели он услышал наш разговор и решил сбежать? Ночью, один! Срываюсь с места, прочёсываю весь дом, хотя мама, конечно, это уже сделала. Но мне было необходимо самой убедиться. Куда он пошёл, зачем? Мало ли, что с ним могло случиться? Начинает колотить. Надо собраться, но я сейчас на грани истерики. Дрожащими руками набираю Платона, только он сможет сейчас успокоить, потому что мама тоже едва держится.

— Выезжаю, — говорит он, выслушав меня. Папа ушёл прочёсывать местность, соседям уже сказали, они тоже присоединились. Понимаю, что от суматошного бегания по посёлку толка будет ноль, и маму оставить не могу — давление поднялось. Так и сидим обе, смотрим друг на друга и верим в то, что Яшку скоро найдут.

Платон

Знаю немало людей, которые с размахом отпраздновали развод, мне же почему-то не до смеха. Когда Ядвига потеряла сознание, думал, с ума сойду, никогда такой слабой не видел. Понимаю, что причина была во мне, и совсем паршиво становится. Как до такого докатился? Сам себя не узнаю. Желание удержать её любой ценой превратило в мудака, манипулирующего ребёнком. И только когда она глаза открыла, понял — должен просто отпустить. Как бы ни было тяжело, надо уже принять ответственность за свои поступки. И прежде всего сообщить обо всём отцу. Про беременность пока ничего говорить не буду, дождусь результатов теста, но развод уже состоялся.

Отец назначает встречу в яхт клубе, нашёл окно для сына между деловой встречей и ужином с одним из партнёров. Наши встречи редко можно назвать приятными, эта — не исключение. Он даже не поднимается, когда захожу, только скупо кивает, не отрываясь от переписки по телефону. В отдельном кабинете накрыт небольшой стол с закусками и напитками. Если честно, выпил бы с удовольствием, но за рулём. Отец, конечно, знал об этом, но всё равно заказал алкоголь. Ничего нового, полное игнорирование чужих желаний и приоритет на его собственные. Я как со стороны на себя через двадцать лет посмотрел, неужели таким же стану? Да ни за что!

— Что у тебя за срочные дела? — спрашивает отец, откладывая телефон и наливая виски на два пальца.

— Мы развелись с Ядвигой. — Не вижу причин затягивать, лучше выслушать скорее, какой я никудышный сын, и свалить.

— Когда? — роняет тяжело. На меня эти холодные взгляды давно не действуют, поэтому отвечаю прямым, спокойным.

— Позавчера.

— Понятно. — Он залпом выпивает, отставляет стакан в сторону и закидывает ногу на ногу. — Значит, эта сука пошла до конца.

— Ты говоришь про мою жену и мать моего сына.

— Я говорю про расчётливую суку, которая сперва собрала сливки, когда тебя окольцевала, а сейчас хочет отжать часть бизнеса.

— Она ничего не собирается отжимать, на раздел имущества мы подали, а акции — твой подарок на свадьбу. — Отец никогда не относился к Ядвиге с теплом, но слушать, как её оскорбляет, не собираюсь.

— Как был безвольным телком, так им и остался, — брезгливо приподнимает губу. — Скажи ещё, что она святая. У тебя не хватило мозгов ни на то, чтобы походы налево скрыть, ни на то, чтобы жену в узде держать. И сына таким же вырастишь.

Думал, он кричать будет, но от презрительного тона коробит. На этого человека я всю жизнь равнялся, ждал, что когда-нибудь заслужу любовь, но он вообще на неё не способен.

— Каким вырастет Яшка, решать ему, но точно он никогда не станет похож на тебя, — поднимаюсь. Главное сказал, задерживаться не вижу смысла.

— Это будет решать мужик, которого она тебе на замену приведёт. Будет папой другого называть, а ты и дальше сопли на кулак наматывай.

Даже отвечать не хочу, просто ухожу. Адвокату с утра позвонил, сказал, чтобы отозвал иск. Да, может, Ядвига выйдет замуж за Егора, но из жизни сына не исчезну. Надо с риелтором встретиться: мы с Ядвигой решили, что продажей квартиры займусь я, ей и без этого забот сейчас достаточно. День проходит на суете, вечер — под болтовню Фила, который нашёл себе очередную девушку и восторгался её фигурой. Когда уже поймёт, что в женщине не внешность важна, а характер?

Не знаю, что накрывает, но перед сном долго листаю галерею, смотрю на наши с Ядвигой фотки. Такая тоска на сердце, выть хочется. Только приняв решение отпустить понял — это не игра, никогда ею не была, а я понял слишком поздно. Был ли у меня шанс всё вернуть? Поначалу, наверное, был. Но каждое моё действие рождало её противодействие в ответ. Назад ничего не открутить, с этим жить дальше.