— Вы знали об этом? — поворачивается к Платону. Конечно, его стратегия тоже продумана. Сокрушённо вздохнув, он отвечает:

— Это моя вина. Я был невнимательным мужем, поэтому Ядвига решила искать любовь и ласку на стороне. Я сам не идеален, поэтому простил. Но ребёнок — мой, в этом я уверен. Мы оба совершили ошибку, которую, уверен, больше не повторим.

— Повторит он, или нет — меня не касается, — говорю твёрдо. — У меня новые отношения, а не разовая связь, мой мужчина сделал предложение, которое я приняла. — Вру, не моргнув глазом. Вижу — Платон в шоке. — Поймите, ваша честь, разведёте вы нас сейчас, или нет — я всё равно уйду. Ну, если Платону хочется записать чужого ребёнка на своё имя и платить алименты…

— Это мой ребёнок!

Игнорирую его выпад, всё внимание только на судью и эмоции на её лице. Она отвечает задумчивым взглядом, словно взвешивает все «за» и «против».

— Ответчик утверждает, что ребёнок от него. Выходит, у вас была связь в этот период?

— Да. — Делаю глубокий вдох, на выдохе спокойно: — Он меня изнасиловал.

— Бред! Какое насилие, Ядвига⁈ Мы женаты, и я не припомню, чтобы ты сильно возражала.

— Да, ваша честь, в полной мере это сложно назвать физическим насилием, оно было, скорее, психологическим. Это было один раз, в то время, как с другим мужчиной у меня был, и, — впервые поворачиваюсь к Платону, завершаю с нажимом: — до сих пор есть секс на регулярной основе.

Вру во второй раз: Егор пока хранит молчание, точнее, мы видимся на работе, разговариваем на нейтральные темы, но вижу — до сих пор переваривает. Торопить не собираюсь, ребёнок — не игрушка, которую можно убрать в дальний угол. Пусть принимает решение взвешенно и с холодной головой.

— Ответчик, ваша жена уже выстроила новые отношения и с большой долей вероятности беременна от другого. Вы уверены, что хотите сохранить брак?

— Уверен. Я люблю жену, люблю сына и буду любить нашего нового ребёнка.

— Даже если окажется, что он чужой?

— Да.

А теперь его очередь врать, не моргая. Если вдруг Вселенная схлопнется, и он реально примет чужого малыша, его ведь свёкр продавит, и мы придём к тому, с чего начиналось — к суду.

— Хорошо, — вздыхает судья. Перебирает документы. — Вижу, с разделом имущества вы всё решили, и определять порядок общения не будете, — это мне. — На алименты тоже подаёте. Что ж… — короткий хлопок молотка, сухое: — Суд удаляется для принятия решения.

Думала, это будет длиться дольше. Ждала криков, скандалов, обвинений, но всё прошло гладко. Час, который отмерян судьёй, провожу в кафе рядом с судом. Волнения нет, напряжение наконец отпускает. После суда у меня приём у гинеколога, постановка на учёт. А исход суда не так важен. Перед зданием расхаживает Платон, явно меня ждал, хочет поговорить без лишних ушей.

— Это правда? — начинает первым. — Он сделал тебе предложение?

— Да, только тебя это не касается.

— В таком случае я буду требовать определения места жительства Яши со мной. Строй свою счастливую семью с другим мужиком, не желаю, чтобы сын на это смотрел.

— Он должен смотреть, как это же будешь делать ты?

— Нет, Ядвиг. Я не врал, когда говорил, что мне нужна только ты. Никакой новой мамы в жизни сына не будет. А у него не будет ещё одного папы.

На короткий, совсем крохотный миг представляю, что он заберёт у меня сына. Нет, на шантаж не поведусь, пусть не надеется. Он же понятия не имеет, каково это — быть с ребёнком. Свой график под него не подстраивал ни разу, если надо было брать больничный, сидела я. Конечно, всё решает няня, но только с проживанием, потому что надо подскакивать по ночам. Какая-то посторонняя женщина станет находиться с ним больше, чем родная мама…

— Очень удобно: наймёшь няню и сразу закроешь потребность в женщине рядом. Только выбирай покрасивее, чтобы двух зайцев убить. А я подам встречный иск на твоё аморальное поведение и верну сына.

— Ты так пытаешься подложить меня под другую, но я только тебя хочу.

— Угу. И будешь хранить верность до смерти, да? Может, в монастырь сразу, чего мелочиться?

— Ну, зачем в монастырь? Я не хочу больше отношений, жениться ни на ком не собираюсь, но…

— Секс никто не отменял, я помню. Это же у тебя другое.

— Не передёргивай, — кривится.

— Может, я передёргиваю, а ты — манипулируешь ребёнком.

— Ты видишь манипуляцию в желании оградить Яшку от влияния дяди, который ему никто. Если тебе удобно, можешь считать так. Но своим признанием о том, что спишь с другим, ты развязала мне руки.

Он не блефует! За это время успел всё обсудить с адвокатом. Кожа покрывается липким потом, в животе пусто. Суд вполне может встать на его сторону, тем более, если окажется, что сын от Егора. От беспомощности опускаются руки. Я ведь не собираюсь замуж за Егора, выходит, враньё ради развода может отобрать у меня сына. Даже сказать нечего. Возвращаюсь в зал суда, оглушённая. Когда возвращается судья, сердце уже готово выпрыгнуть из груди.

— Если бы вы поменялись местами, моё решение было бы другим, — говорит, глядя на меня. — Но вы настаиваете на разводе. Оглашается решение суда: иск удовлетворить, брак между супругами расторгнуть. Имущество разделить согласно поданным документам. Однако, отец попросил определить место жительства ребёнка с ним, этот иск будет рассматриваться отдельно. Пока сын остаётся с матерью.

В висках стучит-стучит-стучит. Перед глазами плывут чёрные точки, воздуха не хватает. Я поднимаюсь, голова гудит, свет резко выключается. Успеваю подумать, что сейчас потеряю сознание, прежде чем отключиться.

Ядвига

Первое, что вижу, открыв глаза, — взволнованное лицо Платона. Выпрямляюсь, голова гудит. Он бережно держит за плечо, весь бледный. Пытаюсь подняться, но он не даёт.

— Как ты? Я вызвал скорую, посиди пока.

Если честно, сама испугалась, впервые упала в обморок, ощущения не самые приятные. Всё тело покрыто липким ледяным потом, пальцы дрожат. Беспомощно смотрю на Платона, пытаюсь улыбнуться.

— Вроде бы в порядке.

— Вы не могли бы подождать скорую в коридоре? У меня сейчас новое слушание начнётся, — говорит судья. Не говоря ни слова, Платон с лёгкостью подхватывает меня на руки и несёт к выходу. За ним — мой адвокат с сумочкой и решением суда. Точно, нас же развели. А ещё Платон хочет забрать себе Яшку.

— Отпусти, — прошу тихо, когда мы выходим из зала суда. — Я могу стоять на ногах.

— И падать тоже можешь, — отвечает строго, но сажает на лавку у стены. Сам присаживается на корточки и начинает растирать мои холодные ладони. — Такое уже бывало?

— Нет, — качаю головой для верности. — Наверное, это потому что плохо позавтракала и перенервничала. Не надо было вызывать врачей.

— Надо. А вдруг ты потеряешь сознание снова? Когда будешь одна или за рулём?

— Такого больше не повторится.

— Ты не можешь быть в этом уверена на сто процентов.

— И что ты предлагаешь? Чтобы рядом постоянно кто-то находился и следил?

— В идеале — да, но ты же у нас упрямая, так что… Давай просто пройдёшь обследование, хорошо? Так мне будет спокойнее.

Не вижу смысла спорить просто из вредности. Мне тоже станет спокойнее, если пойму, почему это произошло. Вдруг это повлияет на малыша? Платон точно думает о том же, потому что не спускает глаз с моего живота. Потом смотрит на меня, от его взгляда по позвоночнику пробегают мурашки.

— Я правда очень волнуюсь за тебя, малыш. Пусть нас развели, но ты для меня не чужая и никогда ею не станешь.

— При этом ты хочешь забрать у меня сына. — На упрёки нет желания, просто констатирую факт.

— Не хочешь посмотреть на эту ситуацию под другим углом? Если собираешься строить новую семью с другим мужчиной, не кажется, что Яшка может почувствовать себя лишним?

— А так не почувствует? Ведь сейчас это выглядит именно так: развелась и отдала папе за ненадобностью. Нам и так ему всё объяснить придётся, ты хоть немного об его психике подумай!