— Ты такой противный! Я тебе за это отомщу.

Как только она бросилась ко мне, я схватил ее за запястье, с легкостью повернув к ее прекрасному лицу.

— Ты не посмеешь!

— Сейчас ты бросаешь мне вызов, cherie. Принято. — Без малейших колебаний я разрисовал обе стороны ее лица, в том числе веки, а затем переносицу.

— Ой! Ты! Я тебя за это достану.

— Ты можешь попробовать, принцесса. — Схватив ее за обе руки, я дернул ее вперед, проводя языком по одному веку, затем по другому. Сначала Седона сопротивлялась, но это закончилось в тот момент, когда я продолжил свое развратное пиршество, проведя языком по ее щеке.

Когда она задрожала в моих объятиях, мой член уперся в джинсы. В этой женщине было что-то такое, что могло превратить любого мужчину в сумасшедшего. Я не был исключением. За последнюю неделю ей полностью удалось поколебать мою стойкость благодаря ее улыбке и наглому поведению, тому, как она отказывалась принимать происходящее, не оказывая сопротивления.

И тому факту, что она по-прежнему была полна решимости исправить ошибки в моей жизни, даже ценой карьеры, которую она обожала.

Из-за всего этого и не только, мое сердце было словно зажато в тугие тиски, которые с каждым днем сжимались все сильнее. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы защитить ее, но я хотел большего. Не просто ее капитуляции или доверия. Я нуждался в ней так, как никогда раньше.

Простая истина заключалась в том, что я не остановлюсь ни перед чем, чтобы получить то, что уже принадлежит мне.

— Ты такой... — промурлыкав, Седона не закончила фразу, вместо этого медленно откинула голову назад. Но все же ей удалось провести пальцами по испорченному торту, задрать мою рубашку на несколько дюймов и размазать мороженое по моему животу. Ее смех был сладкой музыкой, прекрасным лекарством от тех событий, через которые мы прошли.

— Я так тебе за это благодарен.

Она продолжала смеяться, и ей удалось оттолкнуть меня, сделав все возможное, чтобы проскочить за стойку. Я схватил ее прежде, чем она успела отойти на два фута, обхватил одной рукой за талию и поднял в воздух. Когда я стянул с нее футболку, она взвизгнула и прикрыла рот рукой, как будто боялась, что наши шалости могут быть раскрыты. Вскоре она поняла, что никто не побеспокоит меня, если я не попрошу.

Или не потребую.

— На случай, если ты еще этого не поняла, милая cherie, ты никуда не уйдешь.

— Я уйду, если захочу.

Даже в ее прекрасном голосе слышались нотки недовольства, чего я тоже жаждал услышать. Ей удалось вернуть мне совершенно иной уровень радости, к которому я не привык, но хотел большего. Пока она пыталась бороться со мной, когда я снимал с нее лифчик, она все время смеялась, а в ее глазах горел огонь, какого я никогда не видел.

— Тогда ты будешь не права.

Набрав в ладони еще немного тающего крема, я намазал ее грудь, сосредоточившись на сосках. Она сделала несколько судорожных вдохов и медленно перестала сопротивляться, когда я опустил голову, посасывая ее напряженный сосок. Вкус был сладкий, и это не имело никакого отношения к мороженому.

— О боже. Ты такой порочный. Такой очень... плохой, — прошептала она, водя пальцами по моей груди. Пока она пыталась снять с меня рубашку, я, наконец, сдернул ее одной рукой, отбросил в сторону и вернулся к самым приятным обязанностям на свете. Седона облизнула губы, ее взгляд был рассеянным, когда она потянулась к моему члену, ее липкие руки гладили меня через плотные джинсы.

Ощущения, охватившие меня, были настолько сильными, что я ничего так сильно не хотел, как трахнуть ее прямо здесь. Но даже у меня было чувство приличия, и я не позволю Кристиану застать нас врасплох. Я коснулся губами ее второго соска, облизывая и посасывая, пока все мороженое не исчезло, а ее затвердевший бутон не стал розовым.

Седона заметно вздрогнула, делая неглубокие вдохи, ее губы изогнулись от прикосновения ко мне.

— Чего ты хочешь? — спросил я, уже не в силах распознать хрипловатые нотки в своем голосе.

— Еще.

— Недостаточно хорошо, cherie. Скажи мне, что тебе нужно. — Я издал низкий рык, и звук разнесся вокруг нас, как ураган.

Она прикусила нижнюю губу, одарив меня соблазнительным взглядом.

— Мне нужно, чтобы ты трахнул меня. Я жажду, чтобы твой большой, толстый член вошел в меня.

Это было единственное, что мне было нужно, мой голод вышел из-под контроля. Я притянул ее к себе, обхватив ее ногами свою талию. Когда я выносил ее из кухни, мы оба пытались выключить свет, смеясь, когда это оказалось не так просто, как казалось.

Когда я поднимался по лестнице, она осмелилась запустить свои липкие пальцы в мои волосы, озорное выражение ее лица заставляло мои яйца сжиматься, как барабаны. Я не мог дождаться, когда окажусь внутри нее и дам ей именно то, чего она заслуживала.

Один жесткий, потный трах.

Седона продолжала смеяться, изо всех сил стараясь не издавать звуков, пока я широкими шагами проходил мимо комнаты Кристиана в свою. Как только я включил свет и закрыл дверь, я бросил ее на кровать.

Через несколько секунд она уже стояла на коленях, делая вид, что собирается спрыгнуть. Я бросил ее обратно, сразу же забрался на одеяло и обхватил одной рукой ее горло. Когда я наклонился, она прижала обе ладони к моей груди, поглаживая, как это сделала бы кошка, и все время мяукала. Ее кожа светилась в тусклом свете, переливаясь так же, как и ее прекрасные глаза. Я ничего не мог сделать, кроме как наслаждаться ее красотой, за исключением того, что мой член болел, а желание было более сильным, чем я испытывал раньше.

Я чувствовал страстное желание, которое могло стать невыносимым, но в то же время завораживало. Когда я запустил руки ей под джинсы, она выгнула спину, издавая тихие стоны, от которых каждая мышца моего тела была наэлектризована, а кончики ее пальцев обжигали мне грудь и живот. Мы оба были в огне, в еще большем отчаянии, чем раньше, наше дыхание было прерывистым.

Седона царапала ногтями мою грудь, возясь с моим ремнем.

— Пока нет, принцесса. Сначала мне нужно подкрепиться. — Я приподнял ее за ногу, стаскивая с нее туфли, ухмыляясь, как злой человек, которым я и был, когда расстегивал ее джинсы, оттягивая края, а затем опустил голову. Когда подул на ее уже разгоряченную кожу, она прижала руку ко рту, смирившись с тем фактом, что я первым попробовал ее на вкус.

Я облизал ее пупок, не сводя с нее глаз. Когда начал натягивать плотный материал, она уперлась пятками в одеяло, приподнимая бедра. Выражение ее лица было таким возбуждающим, что усиливало мое желание поглотить ее целиком. Я уже давно не чувствовал себя таким сильным и нужным, включая те фантастические моменты, которые я проводил с ней. Хотя я и хотел не торопиться, я не был до конца уверен, что смогу сдержаться, обуздать бушующего внутри зверя.

— Такой плохой, — пробормотала она, мотая головой из стороны в сторону.

— Ты даже не представляешь, — прорычал я, опуская язык еще ниже и дергая за края ее джинсов, стягивая их до бедер. Аромат ее желания был самым опьяняющим ароматом, который я когда-либо испытывал, у меня потекли слюнки при мысли о том, чтобы попробовать ее на вкус, слизать каждую каплю ее сладких сливок.

Мне всегда нравилось угощать женщину, заставляя ее чувствовать себя такой же особенной, как в тот момент, когда мы были вместе, но с Седоной это было так, словно ее сок вызывал привыкание, необходимое мне для выживания. Вскоре я начал наслаждаться ее сладостью каждый день, прежде чем потребовать от нее ответной любезности. Эта мысль была настолько греховной, что я чуть не рассмеялся.

— О-о-о-о. — Извиваясь, она оттолкнулась, двигая бедрами назад-вперед.

— Если ты не будешь хорошей девочкой, я свяжу тебе руки.

— Нет, ты этого не сделаешь.

Она была в более дерзком настроении, чем я когда-либо видел. Я оставил ее джинсы спущенными до колен, когда сползал с кровати к своей тумбочке. Если мне не изменяет память, я оставил внутри веревку, оставшуюся после предыдущей встречи, очень давно. В конце концов, я был плохим человеком, раз наслаждался мыслью о том, что удерживаю красивую женщину, требуя, чтобы она уступила моим желаниям. Ухмыляясь, в тот момент, когда обхватил руками толстую веревку, Седона чуть не свалилась с кровати.