Это почти сразу же успокоило, но не так сильно, как то, каким образом он прикасался ко мне, будто я была собственностью, которой нужно дорожить. Эта мысль странным образом приносила удовлетворение, доводя мое вожделение до такого уровня, что его невозможно было отрицать.

С моих губ сорвались прерывистые стоны, когда я прижала руки к его груди, медленно поднимая взгляд к его пронзительным глазам.

— Займись со мной любовью, Джонни. Не отпускай меня.

— Я уже говорил тебе, детка. Никогда не планирую отпускать тебя. Ты принадлежала мне с того момента, как вошла в тот бар. А я всегда держу свои обещания.

Если бы он только знал, что сотворила со мной его собственническая натура, внезапная радость, сменившая уродство вечера, гнев и страх. Он приподнял меня над полом ровно настолько, чтобы, когда я наклонила голову к нему, почувствовала себя сильной и красивой, как он столько раз называл меня. Обвила руками его шею, тяжело дыша, когда наши губы почти соприкоснулись.

Тогда уже не было никакой возможности сдерживаться, голод был настолько сильным, что я не могла ясно мыслить. Я завладела его ртом, удерживая наши губы на месте, как это делал он раньше, страстно желая потратить время на радостное исследование. Этот удивительный момент, возможно, был всем, что у нас было до того, как нас оторвут друг от друга.

Когда его дыхание стало прерывистым, властный мужчина издал серию рычаний, я вздрогнула в его объятиях, и это не имело никакого отношения к тому, что мне было холодно. Наконец он взял себя в руки, овладев моими губами и языком. Ничто не могло сравниться с ощущением того, что я нахожусь в его объятиях, зная, что он не отпустит меня и не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось.

Мне было позволено снова стать собой, свободной. Я двигалась назад и вперед, когда поцелуй превратился во взрыв страсти, доведя нас обоих до точки невозврата. Жар продолжал нарастать, потребность стремительно возрастала, момент близости был именно тем, о чем можно мечтать.

Его член пульсировал напротив меня, пока он не спеша исследовал мой рот, водя языком взад и вперед. Джонни держал нас обоих под струей воды, поглаживая рукой вверх и вниз по моей спине. Мы были так близки, как только могут быть близки два человека, и все же я хотела, чтобы он был внутри меня, заполнял меня полностью.

Джонни, казалось, почувствовал мою потребность, прервал поцелуй и провел языком от одной стороны моего подбородка к другой. Прикусив мою нижнюю губу, он прикоснулся губами к моему уху, скользнув кончиком в раковину, прежде чем прошептать:

— Сейчас я собираюсь трахнуть тебя, детка. Ты моя. Полностью.

Я не должна была испытывать восторг от его собственнических слов, но это было так, что я снова задрожала, когда он лизнул меня в шею, издавая мрачное и опасное рычание. Его горячее дыхание смешалось с клубами пара, и я уже перешла от ледяного озноба к взрывному огню, ярко пылающему внутри.

В том, как я запрокидывала голову, открывала рот и позволяла воде стекать внутрь, было что-то бодрящее, напоминающее о том, что я еще жива. Джонни целовал и облизывал мои груди, посасывая то один сосок, то другой. Этот мужчина точно знал, как заставить меня чувствовать себя желанной, как будто я была для него единственной женщиной в мире.

Возможно, я была кем-то особенным в его жизни, но могли ли мы когда-нибудь надеяться на взаимные обязательства? Мысль была нелепой, это было нечто, о чем можно только мечтать.

И Джонни Джеймс не был прекрасным принцем.

Но в этот момент он стал для меня всем.

Защитником.

Любовником.

Хозяином.

Мысль была до смешного восхитительной. Он посасывал мой затвердевший бутон, казалось, целую вечность, прежде чем прикусить его. Вспышка боли не должна была быть такой приятной, но она была мощной сама по себе, такой же освобождающей, как ощущение того, что его член глубоко проникает в мой тугой канал.

Секундой позже он провел руками по моему животу, не торопясь, и скользнул кончиками пальцев по моему обнаженному холмику, прежде чем раздвинуть мои ноги. Как только его рука протиснулась между ними, он коснулся моего клитора, очень медленно двигая по нему туда-сюда. Через несколько секунд он стал чрезмерно чувствительным, что только усилило мои потребности.

— О, ты сведешь меня с ума, — выдавила я, несколько раз моргнув, когда краем глаза увидела сверкающий свет.

— Хорошо. Это то, что я планирую делать каждый божий день.

— Всю оставшуюся жизнь? — я провела ладонью по груди Джонни, изо всех сил стараясь обхватить пальцами его член, но все, что смогла сделать, это подразнить его, проводя кончиком среднего и самого длинного пальца по его чувствительной щелке.

— Конечно. Ты даже не представляешь, на что я способен.

Его заявление рассмешило меня.

— Кажется, начинаю учиться. Готова поспорить, ты даже готовишь.

— Как ты догадалась?

— Почувствовала.

Джонни провел губами сначала по одной груди, потом по другой, прежде чем оторвать меня от пола.

— Ты слишком много узнаешь обо мне. Введи мой член внутрь, детка. Мне нужно почувствовать твой влажный жар.

Мне никогда раньше не нравилось, когда мужчина называл меня деткой, но каждый раз, когда он произносил это крошечное словечко, я трепетала, а мой пульс учащался. Это называется настоящей любовью или просто вожделением?

Я сделала, как он сказал, прижав кончик к моим набухшим и ноющим складочкам. Он не собирался быть более терпеливым, чем я, перекатываясь на носочки и загоняя свой член глубоко внутрь на всю длину.

— О, боже мой. — Потянулась, осознав, что схватила занавеску для душа, выдернув два крючка из перекладины. Не могла удержаться от смеха, настолько сюрреалистичным был этот момент. Я трахала в своей тесной душевой того, кого большинство сочло бы мужчиной своей мечты. Это был один из тех моментов, которые я надеялась запомнить надолго.

— Ты такая чертовски тугая. Влажная и горячая. Мне нравится это, когда трахаю тебя, cherie. — Его акцент стал более заметным, голос хриплым, а слова произнесены шепотом. — И ты дикая. — Мрачно усмехнувшись, Джонни взглянул на занавеску, и я могу поклясться, что он раздумывал о том, чтобы сдернуть ее, за что я бы его убила. Хочу сохранить тепло и пар, греться и жариться в его объятьях, под горячей водой до тех пор, пока не кончится резервуар.

У меня кружилась голова, когда я ерзала над ним. Он вышел, используя силу мышц бедра, чтобы несколько раз войти в меня. Когда прижал меня к кафельной стене, я громко вздрогнула, сжимая в кулаке его длинные кудри, пока он продолжал со мной снова и снова. Сильно потянула, обнажая его шею и мощные мускулы, которые привлекли меня с самого первого дня.

Он тихо рассмеялся, прежде чем закинуть одну руку мне за голову и сурово посмотреть на меня, когда я не захотела отдавать другую, но отказать ему было невозможно. После того, как он обхватил одной рукой оба запястья, удержал мой взгляд, пристально изучая меня, продолжая трахать. В тот момент все было совершенно по-другому, как будто он напоминал мне, что я принадлежу ему, но это было нечто большее. Как будто мы становились единым целым.

Знала, что это глупо, еще одна фантазия, которой не суждено сбыться, но, тем не менее, это успокаивало. Я была поражена тем, насколько сенсационными были вибрации, более интенсивными, чем раньше. Прижалась коленями к его бедрам, делая неглубокие вдохи, пока он не спеша занимался со мной любовью, электричество потрескивало так, что я почти слышала его. Или, может быть, я все еще слышала отголоски грозы, удары ветвей о дом.

Хитрая улыбка появилась на губах Джонни, когда его действия стали еще более энергичными, вжимая меня в стену, и глухой звук эхом отдавался в моих ушах. Мужчина собирался довести меня до точки невозврата, мое тело почти яростно реагировало на череду раскаленных ощущений.

— Ты... заставишь меня... кончить, — выдавила, облизывая губы и ощущая на них соленые капельки пота от взрывного жара.