Он опустил спинку кресла и лёг, а она вслед за ним, не размыкая губ. Дёрнула за молнию своих джинсов, пока он уже стягивал их с неё, помогая, торопливо, жадно. Она приподнялась, скинула свитер, осталась в белье. Саша сжал её талию, посмотрел снизу вверх, всё лицо было горячее, глаза тёмные.

— Ты уверена? — только и успел выдохнуть.

Она кивнула, дернула его за ворот футболки, заставляя вернуться к поцелую. Он быстро расстегнул джинсы, чуть приподнялся, и она почувствовала, как его возбуждение прижимается к её животу. Он целовал её шею, плечо, проводил пальцами вдоль бедра, сдвигая край белья в сторону. Она застонала, еле слышно, уткнувшись в его висок. Движения были быстрые, слаженные, почти грубые и в этом не было ничего лишнего. Только необходимость.

Он вошёл резко, и она прикусила губу. Ладони легли ему на грудь, вцепились в ткань. Он держал её, направляя, задавая ритм. Сначала медленно, будто прислушивался, потом увереннее, глубже. Марина прижималась лбом к его щеке, дышала резко, коротко. Двигалась сама, отвечала каждым толчком. Свет в салоне не горел, но ей было всё видно. Как он смотрит на неё снизу. Как напрягаются мышцы его рук, сжимающих её бёдра. Как его дыхание срывается с губ.

Она не стонала громко, но в какой-то момент выдохнула слишком резко и уткнулась ему в плечо. Он поцеловал её висок и сжал сильнее. Они пришли к финишу почти одновременно, коротко, тяжело, с тихим всхлипом с её стороны и низким стоном с его.

Он остался лежать, она прижалась к нему грудью, закрыв глаза. В машине было тихо. Только их дыхание, иногда неровное, иногда сбивчивое, нарушало спокойствие заоконной темноты. Он обнимал её, поглаживая медленно спину, будто не спешил отпускать даже мысли о ней. Воздух пах елью, остатками страсти и чем-то тёплым.

— Мы, кажется, сорвали все возможные тормоза, — пробормотал Саша, чуть касаясь губами её виска.

— Это потому что ты меня доводишь, — устало, но с улыбкой, ответила Марина. — То в пропасть, то… сюда.

Он хмыкнул, не споря. Пальцы коснулись её щеки, подбородка. Она лениво перекатилась на бок, прикрываясь свитером, который всё ещё был наполовину стянут.

— У тебя губы… — сказала она.

— А что с ними?

— До сих пор пахнут мной, — она рассмеялась. — Интересно, ты весь теперь будешь пахнуть?

— Не против, — выдохнул Саша. — А вот уши мои определённо замёрзли.

— Жаловаться начал?

— Ни в коем случае, мисс. Просто констатация.

Они немного помолчали. Он держал её за руку, поглаживая пальцем её ладонь.

— Хочешь, я помогу тебе собраться? — тихо спросил он, когда почувствовал, что она начала двигаться.

— А ты разве не устанешь снова одевать меня? — поддела Марина, потянувшись за джинсами.

— Если бы мог, я бы сам тебя носил, в прямом смысле. А так хотя бы свитер накину.

Он действительно аккуратно помог ей, бережно поднял, придержал, помог надеть свитер, расправил волосы. Всё это делал с той домашней теплотой, будто делал так каждый день.

— Подожди, — сказал он, увидев, как она пытается влезть в джинсы на весу. — Не грызи губу, а то я начну думать, что ты жалеешь о случившемся. Хотя по правде? Мне с тобой сейчас... чертовски хорошо. Даже чересчур.

— А ты думал, плохо будет?

— Я опасался. Что вообще влюблюсь к чёрту. И, знаешь, кажется, поздно опасаться.

Марина не ответила. Наверное, стоило что-то сказать. Но она не знала, как. Как отвечать на то, во что больше не умеешь верить? Она просто поправила волосы, села рядом, и прижалась к его плечу.

— Тогда надевай куртку и поехали. Пока я не решила, что хочу ещё раз.

— Угрожаешь?

— Убеждаю.

Он рассмеялся.

Прошло два дня после их поездки, насыщенных тишиной и простыми делами. Марина не задавала лишних вопросов, не пыталась зацепиться за что-то, хотя знала, что день отлёта приближается. Всё внутри неё спорило, стоит ли ехать провожать? Не будет ли глупо? Но когда пришло утро, она уже знала, что поедет. Просто потому, что не могла иначе.

Теперь они стояли в аэропорту. Люди спешили мимо, гремели чемоданы, в динамиках бубнили объявления о посадке, а между ними висело то неловкое молчание, которое возникает, когда сказать хочется слишком многое и всё неуместно.

— Ну вот и всё, — Марина первой нарушила тишину. Слегка пожала плечами, будто избавляясь от какого-то напряжения. — Сажусь обратно в такси. Провожать до рампы не буду, а то заплачу. Вдруг кто подумает, что я тебя люблю.

— Не дай бог, — Александр усмехнулся, но в голосе не было лёгкости. Только притворная ирония. — Ты ведь вообще не такая.

— А ты уверен, что знаешь, какая я?

— Нет, — он посмотрел на неё чуть дольше, чем требовалось. — Но с тобой не хочется играть в угадайку. Просто хотелось быть рядом. Было.

— Было? — переспросила она, будто зацепилась за слово.

— Ну, будет... Наверное. Где-то. Когда-то. Не знаю, — он вздохнул. — Я не мастер прощаний. Слушай… Я правда не знаю, когда вернусь. Может, и не вернусь. Поэтому... Постарайся устроить свою жизнь.

— Ты предлагаешь мне не ждать тебя?

— Я предлагаю тебе не ставить паузу на себя ради кого-то, кто не может ничего обещать. В том числе ради меня.

— Мог бы сказать проще: "Ты была для меня хорошим эпизодом". Было бы честнее.

— Эй, — он мягко взял её за руку. — Не эпизодом. Просто… я не хочу делать тебе больно иллюзией. Ты заслуживаешь большего, чем неопределённость.

— Ну вот, — Марина попыталась улыбнуться. — Хорошо, что не призналась тебе. А то выглядела бы как полная дура.

— Думаешь, я не хотел признаться тебе? — он отпустил её руку. — Просто вовремя прикусил язык.

— Лучше бы ты не прикусил.

Они замолчали.

— Ну ладно. Иди, а то с твоей философией посадку пропустишь, — сказала она.

Он на секунду задержался, словно хотел что-то добавить. Но только кивнул, шагнул назад, потом ещё.

— Береги себя, Марин.

— Ты тоже. — Он уже почти повернулся, когда она добавила. — И… спасибо. За всё. Правда.

Он не ответил, просто посмотрел ещё раз. Как-то иначе. Слишком тихо, слишком долго, как будто фотографировал про себя.

Такси свернуло с главной дороги, мягко качнулось на повороте и остановилось у знакомого подъезда. Марина поблагодарила водителя, вышла, прижала пальто к груди — ветер был злой — и поднялась по ступеням, слегка зябко поёживаясь.

Квартира встретила её тишиной. Не гнетущей, но пустой. Как будто воздух внутри знал, что кто-то уехал, и теперь не стоило стараться быть уютным. Она сняла пальто, разулась, прошла на кухню, налив воду в чайник. Потом остановилась и задумалась, зачем. Пить совсем не хотелось. Просто... привычка что-то делать, чтобы не сидеть в этой тишине.

Марина открыла окно, в комнату ворвался осенний воздух, свежий, бодрый. Саша бы сказал, что в такую погоду надо идти искать новую кофейню. Она усмехнулась. Саша уже должен был быть в воздухе. Или, может, уже приземлился. А может, сидит в лаунже и ковыряется в телефоне, не зная, писать ей или нет.

Она долго смотрела на телефон, прежде чем всё-таки нажать вызов.

— Ого, кто вспомнил о старших и мудрых, — сразу отозвалась Света, не дожидаясь «алло». — Что, соскучилась или просто по делу?

— По делу, — честно призналась Марина и тут же добавила, — но теперь чувствую себя сволочью.

— Ну хоть честно, — с наигранной обидой протянула Света. — Могла бы хоть написать, как доехала, как поцеловалась…

— Свет, прости. Я правда... как-то всё навалилось. Провожала, потом день на автопилоте. Сейчас вот сижу, думаю, может, ты ещё не передумала насчёт того места?

— Ещё не передумала, — сдержанно буркнула Света, — но с таким подходом ты мне теперь чашку кофе должна. И что-нибудь сладкое. Домашнее.

— Ладно, — Марина улыбнулась, — заглажу вину с интересом. Только скажи, куда идти и к кому кланяться.

— Сначала кланяйся мне, а потом завтра к одиннадцати, я тебя подхвачу. Адрес скину. Там бабулька-огонь. Любит порядок и терпеть не может тупых. Думаю, вы поладите.