— Не надо строить, — спокойно ответил он. — Я не прошу тебя о чём-то большом. Просто… дай шанс себе. Мне. Нам. Хотя бы на эти оставшиеся дни. Без обещаний, без планов. Просто быть рядом, если это правда хочется.

Она смотрела на него, не отводя взгляда. Этот человек не пытался ничего взять у неё силой. Не манипулировал. Не уговаривал. Он предлагал идти рядом. И только если она сама захочет.

— Я боялась, что ты уйдёшь, — вдруг сказала она. — Что этот вечер… просто прощание.

— А я боялся, что ты и вовсе не придёшь и… рад, что встретил тебя. Пусть даже так.

Марина смотрела на него, не зная, что сказать. Было странно и неловко, но спокойно. И почему-то хотелось остаться рядом хотя бы ещё немного.

Саша отвёл взгляд и усмехнулся.

— Так что, дадим этому шанс? Пока я не улетел?

Она чуть кивнула. Больше ничего не понадобилось.

Они доели десерт, не спеша, проговаривая короткие фразы, будто не желая прерывать то хрупкое состояние, в которое их обоих погрузил разговор. Когда вышли из кофейни, воздух уже охладился, улицы посерели, в небе висела тяжёлая облачность. Марина огляделась, город всё ещё дышал, неспешно, буднично.

— А ты успела хоть что-то здесь посмотреть? — спросил Саша, засовывая руки в карманы.

— Немного, — ответила Марина, кутаясь в шарф. — В основном только до ближайшего продуктового. И один раз прошлась до набережной. Там, кстати, красиво. Осень делает любое место уютным, если правильно на него посмотреть.

Саша усмехнулся.

— Уют, только когда пахнет выпечкой. Остальное вторично.

— Это говорит человек, у которого в детстве явно была тёплая кухня и пироги в духовке, — поддразнила Марина. — У меня уют, это книги, горячий чай, и возможность полежать с пледом и блокнотом. Или с кисточкой. Или с камерой. Смотря по настроению.

— Ты правда всё это успеваешь? — Саша удивлённо посмотрел на неё. — Красивая, умная, и при этом ещё и талантливая. Это законно вообще?

— Ну, знаешь ли… — она рассмеялась.

Они шли вдоль узкой улочки, где деревья уже почти полностью сбросили листву. Под ногами хрустели жёлтые и коричневые лепестки, воздух пах холодной землёй. Ветер усилился. Марина посмотрела на Сашу и заметила, как у него покраснели уши, так, что захотелось протянуть ладони и согреть. Она так и сделала, совершенно по наитию, не задумываясь.

— Не продуло бы, — проговорила она, мягко прикасаясь к его ушам обеими руками.

Саша замер, а потом медленно улыбнулся.

— Можно я тебя поцелую? — спросил он почти шёпотом

Марина кивнула.

— Я… да, — сказала она, убирая руки, но Саша перехватил одну из них, а второй рукой притянул её ближе, за талию.

У Марины на секунду подогнулись колени, и она с удивлением обнаружила, что ухватилась за его плечо, будто бы только так могла сохранить равновесие. Всё внутри будто растаяло от макушки до самых пальцев на ногах, по сравнению с нежным поцелуем в комнате, этот говорил о многом.

Саша не торопился, но знал, чего хочет. Его губы тёплые, твёрдые, он медленно придвинулся ближе, дождавшись от неё едва заметного движения навстречу.

Он коснулся её языком, легко, без нажима, будто хотел почувствовать, как она откликнется. Она не отпрянула, наоборот, подалась ближе. Его рука крепко сжимала её талию, и Марина ясно ощущала, как напряглись его пальцы, как дыхание стало глубже.

Между ними не осталось дистанции. Ладонь Саши была тёплой и тяжёлой, почти охраняющей, её собственные пальцы дрожали на его куртке.

Они не сразу разомкнули объятия. Марина чуть отстранилась, но не спешила отойти. Она смотрела на него снизу вверх, щеки горели, губы были чуть припухшими, дыхание всё ещё сбивалось.

— Прости, — сказал он негромко, почти с улыбкой. — Просто… давно хотел.

— Я поняла, — ответила она так же тихо. — И, наверное, не зря ждал.

Саша провёл пальцем по её щеке, отступил на шаг, чтобы отдышаться, и оглянулся на улицу.

— Пойдём? — предложил он. — Иначе я точно забуду, как двигаться.

Марина хмыкнула, но кивнула, и они снова пошли по осеннему тротуару, медленно, не касаясь друг друга, но рядом. Они говорили о городе, Саша вспоминал, как в детстве мечтал работать не врачом, как хотела мама, а печь пироги и открывать маленькие кафе в каждом районе. Марина рассказывала о том, как в юности рисовала витрины для книжного, и её до сих пор тянет к этим заброшенным местам, где пахнет бумагой, деревом и пылью.

Саша слушал внимательно, иногда спрашивал что-то уточняющее. Он правда интересовался. Это было так непривычно для Марины, что она ловила себя на том, как говорит больше обычного. О себе, о мыслях, о вещах, о которых молчала годами.

Когда они свернули в узкий переулок, Саша вдруг остановился.

— Не хочу уезжать, — сказал он. — Вот так просто.

Марина смотрела вперёд, не поворачиваясь к нему.

— Но уедешь, — ответила она почти шёпотом.

— Да. Но, может, не навсегда.

— Не обещай, — сказала она спокойно. — Сейчас всё слишком хорошо, чтобы что-то портить словами.

Они постояли молча, пока кто-то не прошёл мимо, заставив их снова пойти дальше. Смех то и дело перебивал фразы, слова сплетались легко, будто между ними никогда не было тишины. Когда Марина наконец посмотрела на часы, она вздохнула.

— Уже темно. — Она чуть потянулась, потом, словно решившись, бросила взгляд на него. — Хочешь ко мне зайти? На чай.

Саша поднял брови.

— Это точно мне предложение? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Не перепутала адресата?

— Саша…

Он вскинул брови, как будто хотел убедиться, что всё понял правильно.

— Это точно ты сейчас говоришь? Марина, которая уходит, не оглядываясь?

Марина покраснела, чуть отвела глаза.

— Если не хочешь, не надо. Никто тебя не тянет, — проговорила она, и в голосе послышался тот самый тон, когда обороняешься, прежде чем тебя успели ранить.

Саша расхохотался.

— Боже, Марин. Мне просто нравится, когда ты говоришь немного громче. Это значит, ты не прячешься. А я давно хотел это увидеть.

Она нахмурилась, чуть уткнулась подбородком в шарф, но уголки губ дрогнули.

— Издеваешься?

— Нет, — сказал он, чуть мягче. — Тогда я с радостью. Только предупреждай заранее, если ещё раз решишь быть такой прямой, я могу не выдержать.

— Не издевайся, — пробормотала Марина и стукнула его в плечо.

— Не издеваюсь. Расслабляю тебя, — подмигнул он.

Они дошли до дома молча, но в этой тишине не было неловкости. Скорее ожидание. Марина открывала дверь и старалась не смотреть на Сашу, хотя чувствовала его присутствие буквально кожей. Он стоял близко, но не навязчиво. Это давало ей странную уверенность.

В квартире было тепло и спокойно. Марина первой прошла внутрь, сбрасывая пальто, и сразу же включила мягкий свет на кухне. Она бросила взгляд через плечо.

— Разувайся, тапочки справа. Или ходи в носках, я не строгая.

Саша рассмеялся, разулся и заглянул в комнату.

— Тут хорошо. Спокойно. Ты сама всё обустроила?

— Почти. Мне помогли кое в чём. Но в основном, да. — Она прошла на кухню, достала две кружки. — Чай, кофе? Вина нет, не успела купить.

— Чай подойдёт.

Пока вода закипала, они сидели на кухне друг напротив друга. Марина наливала чай, немного успокаиваясь, но в груди по-прежнему было волнение. Саша наблюдал за ней. Не пристально.

— Ты всегда так делаешь, — тихо заметил он.

— Что?

— Прячешься в суете, когда волнуешься. Я тоже так умею.

Марина села, подогнула ноги на стуле и обняла кружку ладонями.

— Я просто не знаю, как правильно.

— А надо?

Она пожала плечами. Они снова замолчали, и теперь тишина была иной, более густой. Она как будто дышала между ними.

— Саша, — сказала Марина. — Я правда не знаю, к чему это всё ведёт. И у меня за спиной… ну, не то чтобы крепкий фундамент.

— У меня тоже. — Он подался вперёд. — Но это не повод не попробовать.