— Ухожу, — тихо сказала она, чуть улыбаясь уголками губ, — пришла попрощаться. — Она замялась, вдруг испугавшись, что голос дрогнет. — Спасибо, Саша. Не знаю… что бы делала, если бы не ты. Наверное, заблудилась бы окончательно.

Александр спрыгнул с подоконника и встал ближе, но не делал лишних движений. В его глазах была и поддержка, и чуть слышимая грусть, и что-то почти детское, открытое.

— Свистни и я приду, — мягко сказал он, улыбаясь так, что у Марины заныло в груди. — Серьёзно. Хочешь, просто зови. Даже если для того, чтобы выкинуть старый диван. Для всего.

Они стояли друг напротив друга, в проёме двери, и тишина вдруг стала густой, насыщенной. Александр сделал неуверенный шаг, будто хотел обнять, но не решился, остановился на полпути. Марина тоже чуть подалась вперёд, но почти сразу же отстранилась, аккуратно, почти незаметно. Он уловил это движение, едва заметную защиту, и это одновременно рассмешило его и оставило в душе горькое послевкусие.

— Ну ты и сложная, — с лёгким смешком бросил Александр, — ни в какую не дашь себя просто так схватить.

Марина улыбнулась, уже стоя на пороге.

— Теперь я могу позволить себе быть сложной, — сказала она легко. — Даже слишком.

Они оба тихо рассмеялись. Теперь у них есть нечто большее, чем просто чувство или память. Есть уважение к свободе друг друга и к собственному выбору.

— Береги себя, Марина, — сказал он напоследок, а она, не оборачиваясь, ответила.

— Ты тоже, Саша.

Прошло несколько дней. Казалось бы, должно было стать легче, никакой больше роли, никакой вымученной вежливости, никакого чужого дома. Но жизнь не наполнилась ни свободой, ни радостью — наоборот, всё стало вязким, медленным, будто Марина забрела в густой туман и не знала, куда идти дальше.

Она подолгу сидела на кухне просто смотря в окно, курила одну сигарету за другой, едва замечая, как за окном меняется свет. Дни сливались в один, и иногда ей казалось, что уверенность и бодрость, которые она показывала при прощании, были у кого-то другого, не у неё. Сны путались с воспоминаниями, а будущего будто не было вовсе, только эти стены, эти чашки, холодная вода из-под крана и сигаретный дым.

Однажды утром, когда Марина снова не смогла заставить себя выбраться из старого кресла, её словно накрыло волной, воспоминания вспыхивали одно за другим. Вот она сидит здесь с Димой, он открывает окно, приговаривает, что свежий воздух полезен. Вот они едят суп, приготовленный ею на скорую руку. Вот смеются, ругаются вполголоса, уткнувшись в тарелки. Потом за послышится стеной глухой стук кровати, страстный шёпот, потом долгие объятия. Всё казалось таким реальным, что Марина вцепилась руками в столешницу, будто боялась упасть.

Её тело само вспомнило эти мгновения, запах его кожи, тяжесть его рук, вкус старого вина на губах. Слёзы просто хлынули, такие обильные, что лицо опухло, веки слиплись от соли, нос заложило.

Она не помнила, сколько плакала, просто потом медленно поднялась, побрела в ванную, чтобы хоть как-то прийти в себя. Холодная вода на лице показалась спасением, но она почувствовала что-то неестественное, по ногам бежала теплая влага. Вгляделась вниз, по плитке растекалась вода.

— Блять… — устало выдохнула Марина, оглянувшись.

Ванная уже наполнялась лужами, из-под тумбы била тонкая струя. Она металась по квартире, хватала тазики, кастрюли, заматывала полотенцем, но вода только прибывала, паника поднималась до самой макушки, руки тряслись, в голове звенела пустота.

В входную дверь громко постучали. Марина кинулась открывать, и на пороге стояла молодая женщина, в ярком халате, с растрёпанными волосами и таким лицом, будто она уже час терпит конец света.

— Здрасьте, — с ходу выпалила соседка. — У вас, случайно, не потоп? А то у меня по потолку прям река течёт. Вы б там, может, кран перекрыли, что ли?..

Марина застыла, не зная, то ли смеяться, то ли снова плакать. Всё, что осталось, только развести руками и кивнуть, почти виновато.

— Потоп, — хрипло подтвердила она, — и, кажется, не только у меня.

Соседка вздохнула и тут же закатала рукава.

— Ну, пошли смотреть, чего там у вас натворилось, — решительно сказала она, — я в сантехнике не ас, но хоть морально поддержу.

Они вдвоём кое-как справились с водой, соседка быстро нашла вентиль и решительным движением перекрыла трубу. Вода перестала прибывать, и теперь пол был усеян мокрыми полотенцами, тряпками и тазами, расставленными в бессмысленном порядке.

— Ну, вот и всё! — соседка с победным видом выпрямилась, вытирая мокрые руки о халат. — Это временно, конечно. Трубу надо менять, так что вызывай сантехника, пока снова всё не прорвало.

Марина растерянно кивнула, чувствуя себя нелепо и беспомощно. Она принялась торопливо убирать мокрые вещи с пола, бормоча извинения.

— Я не знаю, как так получилось... Я обязательно оплачу ремонт, и трубу эту новую куплю, и потолок вам покрасим…

Соседка перебила её громким смешком и слегка шлёпнула по плечу.

— Да брось ты! Это ж мелочи, жизнь такая штука, то трубы, то люди. Вот если бы ты в позу встала и орала, что не виновата, тогда б я тебя и выпорола как следует! А так, ерунда!

Марина невольно улыбнулась и подняла на неё глаза. Соседка была живой и простой, чуть старше Марины, с короткими взлохмаченными волосами и проницательным взглядом карих глаз.

— Кстати, меня зовут Света, если что, — представилась она с лукавой улыбкой. — А тебя как?

— Марина, — тихо ответила она, пытаясь унести гору мокрых полотенец.

Света, следуя за ней в комнату, вдруг замолчала и внимательно оглядела кухню. Остановилась на столе, усыпанном окурками и переполненной пепельнице, затем медленно перевела взгляд на опухшие глаза Марины.

— Слушай, ты что, с кем-то рассталась, что ли? — осторожно, но прямо спросила она.

Марина вздрогнула от неожиданности и чуть виновато пожала плечами, опуская взгляд.

— Можно и так сказать...

— А-а-а, — понимающе протянула Света, присаживаясь за стол и сразу пододвигая себе стул. — Понятно. Ну, классика жанра, депрессия, сигареты, потоп. Ты вообще в порядке хоть?

Марина не сдержала нервный смешок.

— Вроде да, но это не точно.

— Ну и давно это твоё "не точно" длится? — Света вскинула брови, глядя прямо на неё.

Марина снова пожала плечами, опуская глаза в пол.

— Да уже пару недель. Или пару лет. Я уже сама не знаю.

Света сочувственно кивнула и подперла щёку рукой.

— Так… ну а мужик-то хоть стоил этих жертв? Красивый, богатый, или хотя бы гений какой-нибудь?

Марина усмехнулась, прикуривая новую сигарету и садясь напротив.

— Скорее сложный. В основном только это и было.

— Понятно, значит, красивый, — Света вздохнула, закатывая глаза. — Эти красавцы всегда проблем больше доставляют, чем радости. Ну а ты чего? Сама ушла или выгнали?

Марина слегка улыбнулась, глядя на горящий кончик сигареты.

— И сама ушла, и выгнали одновременно. Семья его решила, что я не вписываюсь в концепцию, а я, в общем-то, и не стала возражать.

Света цокнула языком.

— Ишь ты, "концепция"! Буржуи, что ли?

Марина снова коротко усмехнулась, кивнув.

— Что-то вроде того.

Света задумчиво поглядела на неё.

— Ну и фиг с ними. Знаешь, я уже второй раз замужем. Первый был гад такой, красивый и тоже с "концепцией". Вечно недоволен, то котлеты не так, то я не так. Потом выгнала его к чертям, и знаешь, через полгода поняла, для чего вообще мучилась? Сейчас второй муж, Вася мой, не особо красавец, но свой, родной, а главное, котлеты все ест и не ворчит. И концепции у него одна, пиво по пятницам и футбол.

Марина наконец искренне засмеялась, почувствовав, как напряжение чуть-чуть ослабло.

— Мне бы так... без концепций…

Света хлопнула ладонью по столу.

— Значит, решено! У тебя теперь концепция, новая жизнь без лишних концепций! Начнём с трубы. Завтра придёт мой Васёк и заменит тебе её. И вообще, Марин, хватит уже страдать тут одной. Заходи лучше вечером чай пить. Только без сигарет, а то у меня кот астматик, ещё чихать начнёт.