— Я это не про Антона. Не про бывшего Марго, если что, да… Просто соцопрос провожу. Мне Диана поручила. Для актива. Им там надо для одного проекта…

Паша как-то странно усмехнулся, будто не поверил, но дал понять, что сохранит мой секрет, и вышел из лифта.

Марго про Антона я так ничего и не сказала. Она вечером укатила в «Абсент». А Стархов приехал на байке ко мне во двор. Сказал, что у него выходной и он готов хоть до утра колесить со мной по городу. В этот раз поездка на мотоцикле показалась чуточку приятнее. Ветер не хлестал по ногам с такой силой. Наверное, все дело было в джинсах и куртке, на которые я сменила свой секси-наряд. Те сапожки, кстати, с горем пополам, но приняли. Слава Люциферу!

А еще в этот раз обнимать Антона было удобнее. Вместо тертой кожанки он надел куртку из темной джинсы. Она не топорщилась так сильно и вкусно пахла цитрусом и, кажется, черным перцем. По крайней мере, на кухне у нас всегда стоит такой запах, когда папа открывает новую пачку перца для хинкалей. Не знаю, кому в голову могло прийти создать такой парфюм, но этот человек — гений.

Мы с Антоном остановились на смотровой площадке с видом на Москву-Сити, предварительно купив в ближайшем киоске чебуреки. Я выбрала с сыром, он — с мясом. Антон сказал, это лучшие на районе, я доверилась и не разочаровалась. У него тоже откусила, за что получила очередной щелчок по носу. Потянулась к нему, ожидая, что Антон опять заломит мне руки и прошепчет что-то страстное на ушко, но в этот раз он лишь усмехнулся и продолжил есть. Я рассматривала его пальцы с массивными кольцами.

— Вместо кастета носишь?

— Типа того. Так зеркала удобнее бить.

— И часто таким занимаешься?

— Один раз было.

— На кого ж ты так разозлился?

— На себя.

Доедал чебурек он молча. Затем выкинул обертку в кусты, снял одно кольцо и протянул мне.

— Это я сделал первым.

Кольцо было небольшим — на его мизинец, мой безымянный — серебристое, приплюснутое сверху. Вкруг написано слово «навсегда».

— Ты делаешь украшения? Сам?

— Ага. Неплохо успокаивает.

— Продаешь в каком-нибудь шоуруме?

— Нет, просто для себя. Ну и для близких, если захотят.

— Прикольно.

Протянула кольцо обратно, но он не забрал.

— Это тебе, дарю.

Я просияла, будто в моих руках оказался бриллиант в сто карат. Хотя кольцо вряд ли было даже из серебра, наверняка, какой-нибудь бижутерный сплав.

Антон облокотился о перила, развернувшись ко мне спиной. Сзади на куртке у него блестели крылья. Я заметила их еще сидя на байке, но рассмотрела только сейчас — узор состоял из нескольких десятков английский булавок. И не боится, что они раскроются от неловкого движения и вонзятся в спину?

— Это ведь надо было, чтобы ты вчера проехал именно по той улице…

Я подошла ближе и встала с ним плечом к плечу.

— Я часто там бываю.

— Специально ездишь в нашу табачку? Колись, там сейчас твои сигареты по скидке, да?

Засмеялась и откусила масленое тесто.

— Нет, я про сам храм. Захожу туда, бывает.

— Ты верующий?

Я медленно пережевывала тесто, чувствуя, что зашла на опасную территорию. Вопрос не для первого свидания. Вообще ни для какого. Серьезные темы лучше не поднимать, если вы оба хотите легкости и романтики. А именно этого обычно все от свиданий и ждут.

— Не то чтобы… Просто…

Антон тяжело вздохнул, проведя рукой по светлым волосам. На макушке они были уложены гелем, впереди мягкими прядями спадали на лоб.

— В том храме отпевали человека, которого я убил.

От неожиданности я разжала пальцы, и остатки моего чебурека полетели вниз за край смотровой площадки. Я подтянулась на перилах и проследила взглядом за пакетом, с запозданием опустившимся на голые ветки деревьев.

Черт. Твою мать! Твою чертову мать!

И это не про чебурек.

Как меня угораздило вляпаться в такое дерьмо? Запасть на убийцу! Нет, у меня, конечно, всегда была тяга к плохим парням, но чтоб настолько… То, что он бывший моей лучшей подруги, уже не кажется такой катастрофой.

— Эм… — голос у меня дрожал. — Расскажешь подробнее?

И Антон рассказал.

Когда его отчислили из вуза, Стархов понял, что ближайшая дорога ему в армию. Решил с друзьями напоследок оторваться перед годом затворничества в части. Устроил попойку с друзьями на даче. Ребята выпили пару литров джина и поехали кататься на джипе по лесным дорогам. Антон за рулем, как он утверждал, «пьяный, но терпимо». Его лучший друг Дима предлагал повести. Он был единственным трезвым в компании, но плохо знал те дороги, да и на права совсем недавно отучился. В итоге сел вперед на пассажирское, остальные забрались в кузов. С ними же младший брат Димы — Саша. Ему тогда было шестнадцать, но Димка всюду таскал его с собой «под свою ответственность». Посвящал в прелести взрослой жизни. Саша был шабутным мальчишкой, брата слушался через раз. Совет слезть с края кузова и сесть на дно с тем же успехом пропустил мимо ушей. Хотел быть крутым и взрослым.

Не вышло. На одной из развилок Антон перепутал повороты и вместо лесной дороги свернул на трассу. Навстречу летела фура. Он еле успел выкрутить руль и съехать на обочину. Джип чуть не перевернулся. Саша выпал из кузова под колеса фуре.

Дима потом долго кричал и бил Антона по щекам, пытаясь привести его в чувства.

— Это несчастный случай! Понял! Несчастный случай! Ты ни при чем! Тебя за рулем не было! Я вел! Понял?

На похороны Дима не пришел. Стархов стоял один в стороне, не осмеливаясь подойти к родственникам друга.

— Знаешь, люди действительно могут постареть за один день. Я помню лицо его матери. Серое, опухшее. Слез уже не осталось, но она продолжала плакать, тихо, почти беззвучно. Казалось, будто у нее за пару часов прорезалось с десяток морщин. Падала на колени, хваталась рукой за батюшку. Тот стоял у могилы с бесстрастным видом, будто картошку сажал, — Стархов грязно выругался. — Как же сильно мне тогда хотелось ему врезать. Чтобы кто-нибудь кинулся нас разнимать и дал мне с ноги в висок. Я бы вырубился, и все. Ни боли, ни вины.

С Димой Антон больше не виделся.

— Мы не ссорились. Он никогда не обвинял меня в случившемся. Сказал, что это он был за рулем, — Антон нервно крутил кольца, пока рассказывал. — Я начал его избегать. Не мог смотреть в глаза.

Антон продал джип, чтобы оплатить Диме адвоката. Парня оправдали, признали аварию несчастным случаем. Узнав об этом, Антон выдохнул и больше ему никогда не писал.

— Не хочу портить ему жизнь своим присутствием. Не хочу напоминать…

Он резко выпрямился и сжал пальцами поручни. Не задумываясь над тем, что делаю, я положила свою руку поверх его. Антон перевернул ладонь и сжал мою.

— С тех пор не пью. Веду мирную жизнь официанта. Мастерю колечки, смотрю аниме, катаюсь на байке. Погнали?

Он стукнул по боку железного коня. Я выдавила улыбку, а сама подумала, что совсем не так представляла наше первое свидание. Спутанные ветром волосы, масленые губы, разбитые зеркала и разговоры о смерти. Это так далеко от моей идеальной картины мира. Это ее полная противоположность.

Но она меня чертовски манит.

Я забралась на мотоцикл, свесив ноги с одной стороны.

— Так на байке не ездят.

Антон усмехнулся, попытался меня пересадить, но я не позволила. Притянула к себе за край джинсовой куртки.

— А я никуда и не собираюсь ехать, пока ты меня не поцелуешь.

Голубые глаза широко распахнулись. Удивила? Мои губы расплылись в соблазнительной улыбке. А в следующий миг Антон накрыл их своими. Рука скользнула к шее, и я закрыла глаза. Казалось, будто я погружаюсь под воду. Воздуха становилось все меньше, и я жадно пыталась сорвать его с губ Антона. Черные воды обволакивали тело, рассеивая по нему мурашки. Кипели и пузырились в порывах страсти. Ведьма приворожила Люцифера. Тартар торжествовал. Мой личный, спрятанный за стенками сердца.

Эти стенки хотелось разорвать, разбить, уничтожить. И дать пламени свободу.